служанку Габриэлы заставили убить Риза и натравили на меня. Леггет оставил письмо, объяснявшее – не вполне удовлетворительно – все события, и был убит. То же самое произошло с миссис Коттон. Назовите любую из этих пар совпадением. Назовите любые две пары совпадениями. И все равно за этим виден человек, который действует по одной излюбленной схеме.
Фицстивен, задумчиво прищурясь, посмотрел на меня и согласился:
– Звучит убедительно. В самом деле, кажется, что действовал один ум.
– Свихнувшийся.
– Вам угодно настаивать на этом? – сказал он. – Но даже у вашего свихнувшегося должны быть мотивы.
– Почему?
– Ну что за гнусный способ рассуждений, – сказал он с добродушной досадой. – Если его мотивы не связаны с Габриэлой, почему преступления с ней связаны?
– А мы не знаем, все ли они с ней связаны, – возразил я. Мы знаем только о тех, которые связаны.
Он улыбнулся и сказал:
– Хлебом не корми, дай поспорить, а?
Я ответил:
– С другой стороны, преступления этого ненормального могут быть связаны с Габриэлой потому, что он с ней связан.
Серые глаза Фицстивена снова сделались сонными, он поджал губы и поглядел на дверь, отделявшую мою комнату от комнаты Габриэлы.
– Хорошо, – сказал он, снова повернувшись ко мне. – Кто же этот маньяк, близкий Габриэле?
– Самый ненормальный и самый близкий Габриэле человек – это сама Габриэла.
Фицстивен встал, прошел через всю комнату – я сидел на кровати – и торжественно потряс мне руку.
– Вы несравненны, – сказал он. – Вы меня изумляете. Потеете по ночам? Высуньте язык и скажите: «А-а».
– Предположим, – начал я, но тут в мою дверь тихонько постучали из коридора.
Я поднялся и открыл дверь. В коридоре стоял человек в мятом черном костюме, худой, моих лет и роста. Он робко смотрел на меня карими глазами и тяжело дышал носом – нос был в красных прожилках.
– Вы меня знаете, – виновато начал он.
– Да. – Я представил его Фицстивену: – Это Том Финк, один из помощников Холдорна в Храме Святого Грааля.
Укоризненно взглянув на меня, Финк стащил с головы мятую шляпу, прошел в другой конец комнаты и пожал руку Фицстивену. После этого он вернулся ко мне и, понизив голос, сказал:
– Я пришел сообщить вам одну вещь.
– Да?
Он мялся и вертел в руках шляпу. Я моргнул Фицстивену и вышел с Финком в коридор. Затворив за собой дверь, я спросил:
– Ну, что у вас?
Финк провел по губам языком, потом тыльной стороной костлявой руки. И все так же полушепотом ответил:
– Я пришел сообщить вам одну вещь, вам надо знать это.
– Да?
– Это насчет Уиддена, которого убили.
– Да?
– Он был...
Дверь моей комнаты разлетелась. Пол, стены, потолок – все вздрогнуло. Грохот был настолько силен, что его не слышало ухо, – он воспринимался всем телом. Тома Финка отбросило от меня. Меня швырнуло в другую сторону, но я успел кинуться на пол и отделался ушибом – просто стукнулся плечом о стену. Полет Финка остановил дверной косяк, затылок его пришелся на острый угол. Он упал лицом вниз и затих, только кровь лилась из головы. Я встал и побрел в номер. Фицстивен лежал посреди комнаты кучей тряпья и растерзанного мяса. Постель моя горела. Ни стекла, ни сетки в окне не осталось. Я отметил все это механически, когда уже ковылял к комнате Габриэлы. Дверь туда была распахнута – наверное, взрывом.
Габриэла на четвереньках стояла на кровати, головой к изножью, коленями на подушке. Ночная рубашка была разорвана у нее на плече. Зелено-карие глаза блестели из-под свесившихся на лоб каштановых локонов – безумные глаза животного в западне. На остром подбородке блестела слюна. Больше никого в комнате не было.
– Где сиделка? – прохрипел я.
Она ничего не ответила. В глазах, устремленных на меня, стыл ужас.
– Лезьте под одеяло, – приказал я. – Хотите схватить воспаление легких?
Она не пошевелилась. Я подошел к кровати, поднял одной рукой край одеяла, а другой стал укладывать ее, приговаривая:
– Ну-ка, укройтесь.
Она издала горлом какой-то странный звук, опустила голову и острыми зубами впилась мне в руку. Было больно. Я накрыл ее одеялом и вернулся в свою комнату. Пока я выталкивал тлеющий матрац в окно, начали собираться люди.
– Вызовите врача, – велел я первому из них, – и не входите сюда.
Едва я избавился от матраца, как сквозь толпу, уже заполнившую коридор, протолкался Мики Лайнен. Мики мигая посмотрел на останки Фицстивена, на меня и спросил:
– Что за чертовщина?
Углы его вялых, толстых губ опустились, изобразив нечто вроде перевернутой улыбки.
Я лизнул обожженные пальцы и сварливо сказал:
– Сам не видишь, что за чертовщина?
– Вижу. Опять неприятности. – Улыбка на его красном лице приняла нормальное положение. – Как же: где ты, там и они.
Вошел Бен Ролли.
– Тц, тц, тц, – произнес он, озирая комнату. – Как по-вашему, что тут произошло?
– Апельсин, – сказал я.
– Тц, тц, тц.
Вошел доктор Джордж и стал на колени перед телом Фицстивена. Джордж наблюдал за Габриэлой со вчерашнего дня, когда мы привезли ее из пещеры. Это был коротенький, средних лет мужчина, весь, кроме губ, щек, подбородка и переносицы, заросший черными волосами. Волосатыми руками он ощупывал Фицстивена.
– Что делал Финк? – спросил я у Мики.
– Ничего интересного. Я пристроился за ним вчера днем, как только его выпустили на солнышко. Из тюрьмы пошел в гостиницу на Герни-стрит и снял номер. Весь конец дня просидел в публичной библиотеке, читал в подшивках про неприятности нашей девицы – со вчерашнего дня и дальше, дальше назад. Потом поел, вернулся в гостиницу. Мог улизнуть от меня через черный ход. Если не улизнул, то ночевал в номере. Свет у него погас, и я ушел в двенадцать ночи, чтобы к шести часам быть обратно. Он появился в восьмом часу, позавтракал, на поезде приехал в Постои, там пересел на местный автобус – и в гостиницу, спросил тебя. Вот и все дела.
– Будь я проклят! – раздался голос врача. – Он не умер.
Я ему не поверил. У Фицстивена оторвало правую руку и почти всю правую ногу. Тело было исковеркано так, что даже не поймешь, много ли от него осталось; но от лица осталась только половина. Я сказал:
– Там в коридоре еще один, с разбитой головой.
– А, там ничего страшного, – пробормотал врач, не поднимая головы. – Но этот... нет, будь я проклят!
Он вскочил на ноги и стал отдавать распоряжения. Он был взволнован. Из коридора вошли двое. К ним присоединилась сиделка Габриэлы миссис Херман и еще один человек с одеялом. Они унесли Фицстивена.
– Который в коридоре, это Финк? – спросил Ролли.
– Да. – Я повторил ему то, что сказал мне Финк. – Он не успел закончить, помешал взрыв.
– А может быть, бомба была для него, именно чтобы он не успел кончить?
Мики сказал:
– Из Сан-Франциско за ним никто не ехал, кроме меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Фицстивен, задумчиво прищурясь, посмотрел на меня и согласился:
– Звучит убедительно. В самом деле, кажется, что действовал один ум.
– Свихнувшийся.
– Вам угодно настаивать на этом? – сказал он. – Но даже у вашего свихнувшегося должны быть мотивы.
– Почему?
– Ну что за гнусный способ рассуждений, – сказал он с добродушной досадой. – Если его мотивы не связаны с Габриэлой, почему преступления с ней связаны?
– А мы не знаем, все ли они с ней связаны, – возразил я. Мы знаем только о тех, которые связаны.
Он улыбнулся и сказал:
– Хлебом не корми, дай поспорить, а?
Я ответил:
– С другой стороны, преступления этого ненормального могут быть связаны с Габриэлой потому, что он с ней связан.
Серые глаза Фицстивена снова сделались сонными, он поджал губы и поглядел на дверь, отделявшую мою комнату от комнаты Габриэлы.
– Хорошо, – сказал он, снова повернувшись ко мне. – Кто же этот маньяк, близкий Габриэле?
– Самый ненормальный и самый близкий Габриэле человек – это сама Габриэла.
Фицстивен встал, прошел через всю комнату – я сидел на кровати – и торжественно потряс мне руку.
– Вы несравненны, – сказал он. – Вы меня изумляете. Потеете по ночам? Высуньте язык и скажите: «А-а».
– Предположим, – начал я, но тут в мою дверь тихонько постучали из коридора.
Я поднялся и открыл дверь. В коридоре стоял человек в мятом черном костюме, худой, моих лет и роста. Он робко смотрел на меня карими глазами и тяжело дышал носом – нос был в красных прожилках.
– Вы меня знаете, – виновато начал он.
– Да. – Я представил его Фицстивену: – Это Том Финк, один из помощников Холдорна в Храме Святого Грааля.
Укоризненно взглянув на меня, Финк стащил с головы мятую шляпу, прошел в другой конец комнаты и пожал руку Фицстивену. После этого он вернулся ко мне и, понизив голос, сказал:
– Я пришел сообщить вам одну вещь.
– Да?
Он мялся и вертел в руках шляпу. Я моргнул Фицстивену и вышел с Финком в коридор. Затворив за собой дверь, я спросил:
– Ну, что у вас?
Финк провел по губам языком, потом тыльной стороной костлявой руки. И все так же полушепотом ответил:
– Я пришел сообщить вам одну вещь, вам надо знать это.
– Да?
– Это насчет Уиддена, которого убили.
– Да?
– Он был...
Дверь моей комнаты разлетелась. Пол, стены, потолок – все вздрогнуло. Грохот был настолько силен, что его не слышало ухо, – он воспринимался всем телом. Тома Финка отбросило от меня. Меня швырнуло в другую сторону, но я успел кинуться на пол и отделался ушибом – просто стукнулся плечом о стену. Полет Финка остановил дверной косяк, затылок его пришелся на острый угол. Он упал лицом вниз и затих, только кровь лилась из головы. Я встал и побрел в номер. Фицстивен лежал посреди комнаты кучей тряпья и растерзанного мяса. Постель моя горела. Ни стекла, ни сетки в окне не осталось. Я отметил все это механически, когда уже ковылял к комнате Габриэлы. Дверь туда была распахнута – наверное, взрывом.
Габриэла на четвереньках стояла на кровати, головой к изножью, коленями на подушке. Ночная рубашка была разорвана у нее на плече. Зелено-карие глаза блестели из-под свесившихся на лоб каштановых локонов – безумные глаза животного в западне. На остром подбородке блестела слюна. Больше никого в комнате не было.
– Где сиделка? – прохрипел я.
Она ничего не ответила. В глазах, устремленных на меня, стыл ужас.
– Лезьте под одеяло, – приказал я. – Хотите схватить воспаление легких?
Она не пошевелилась. Я подошел к кровати, поднял одной рукой край одеяла, а другой стал укладывать ее, приговаривая:
– Ну-ка, укройтесь.
Она издала горлом какой-то странный звук, опустила голову и острыми зубами впилась мне в руку. Было больно. Я накрыл ее одеялом и вернулся в свою комнату. Пока я выталкивал тлеющий матрац в окно, начали собираться люди.
– Вызовите врача, – велел я первому из них, – и не входите сюда.
Едва я избавился от матраца, как сквозь толпу, уже заполнившую коридор, протолкался Мики Лайнен. Мики мигая посмотрел на останки Фицстивена, на меня и спросил:
– Что за чертовщина?
Углы его вялых, толстых губ опустились, изобразив нечто вроде перевернутой улыбки.
Я лизнул обожженные пальцы и сварливо сказал:
– Сам не видишь, что за чертовщина?
– Вижу. Опять неприятности. – Улыбка на его красном лице приняла нормальное положение. – Как же: где ты, там и они.
Вошел Бен Ролли.
– Тц, тц, тц, – произнес он, озирая комнату. – Как по-вашему, что тут произошло?
– Апельсин, – сказал я.
– Тц, тц, тц.
Вошел доктор Джордж и стал на колени перед телом Фицстивена. Джордж наблюдал за Габриэлой со вчерашнего дня, когда мы привезли ее из пещеры. Это был коротенький, средних лет мужчина, весь, кроме губ, щек, подбородка и переносицы, заросший черными волосами. Волосатыми руками он ощупывал Фицстивена.
– Что делал Финк? – спросил я у Мики.
– Ничего интересного. Я пристроился за ним вчера днем, как только его выпустили на солнышко. Из тюрьмы пошел в гостиницу на Герни-стрит и снял номер. Весь конец дня просидел в публичной библиотеке, читал в подшивках про неприятности нашей девицы – со вчерашнего дня и дальше, дальше назад. Потом поел, вернулся в гостиницу. Мог улизнуть от меня через черный ход. Если не улизнул, то ночевал в номере. Свет у него погас, и я ушел в двенадцать ночи, чтобы к шести часам быть обратно. Он появился в восьмом часу, позавтракал, на поезде приехал в Постои, там пересел на местный автобус – и в гостиницу, спросил тебя. Вот и все дела.
– Будь я проклят! – раздался голос врача. – Он не умер.
Я ему не поверил. У Фицстивена оторвало правую руку и почти всю правую ногу. Тело было исковеркано так, что даже не поймешь, много ли от него осталось; но от лица осталась только половина. Я сказал:
– Там в коридоре еще один, с разбитой головой.
– А, там ничего страшного, – пробормотал врач, не поднимая головы. – Но этот... нет, будь я проклят!
Он вскочил на ноги и стал отдавать распоряжения. Он был взволнован. Из коридора вошли двое. К ним присоединилась сиделка Габриэлы миссис Херман и еще один человек с одеялом. Они унесли Фицстивена.
– Который в коридоре, это Финк? – спросил Ролли.
– Да. – Я повторил ему то, что сказал мне Финк. – Он не успел закончить, помешал взрыв.
– А может быть, бомба была для него, именно чтобы он не успел кончить?
Мики сказал:
– Из Сан-Франциско за ним никто не ехал, кроме меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51