Когда Аматус ложился спать, в маленькой частичке его сердца вопреки рассудку все же теплилась надежда на то, что эпидемия закончится быстро, быть может, даже за один-единственный день, и что вообще странная болезнь окажется не эпидемией как таковой, а дурным знаком. Никто не умер — по крайней мере пока, — и, насколько было известно принцу, на сегодня он исцелил всех захворавших.
Однако на следующее утро после пробежки, тренировочных боев на мечах и стрельбы из мушкетов, как и раньше, у замка выстроилась длинная очередь просителей, и добрую половину дня принц снова страдал от боли и слабости при исцелении больных, и снова его носили на носилках от одного захворавшего к другому. На этот раз в город с ним пошла Психея, но она мало чем могла ему помочь. Мортис прислала из своего добровольного заточения короткую весточку, в которой сообщила, что пока не знает, как справиться с эпидемией, но знает, что хотя принц уже и взрослый, сейчас ему, как никогда, следует избегать употребления Вина Богов. Это известие не порадовало Аматуса — ведь он как раз начал размышлять о том, как это странно, что тот самый напиток, который повинен в его ущербности, так согревает его и веселит после тяжелых трудов целителя.
Но, как отметил Седрик, на этот раз все было четко и ясно. Болезнь не возвращалась в те дома, где побывал принц, а заболевшие жили все дальше и дальше от замка. Сам же замок так до сих пор от эпидемии не пострадал.
Седрику не нравилось то, о чем уже начали поговаривать в городе насчет того, откуда пошла напасть, а говорили вот что: будто бы громадный указующий перст небес показывал прямо на замок.
Вечером изможденный принц крепко спал у себя в покоях, а Седрик тайно встретился с сэром Джоном Слитгиз-зардом и герцогом Вассантом. Оба они, как всегда, продемонстрировали верность короне и готовность помочь премьер-министру и были готовы сопровождать принца на следующий день.
— Вчера было сто тридцать два больных, — сообщил им Седрик. — Двадцать восемь из них — в деревне, и сто четыре в городе. Сегодня — сто семьдесят восемь, из них четырнадцать в деревне, и сто шестьдесят восемь в городе. Если мы не ошибаемся и если болезнь действительно не возвращается в те дома, где побывал принц, то завтра в деревне никто заболеть не должен, а вот в городе больных прибавится.
Сэр Джон, бывший не в ладах с математикой, медленно кивнул, делая вид, что производил в уме сложные подсчеты, и спросил:
— А ведь в городе многие тысячи домов, стало быть, нельзя надеяться, что тут все пойдет так же хорошо, как в деревне?
— Надежды мало, — согласился Седрик. — Нужно найти лекарство от этой болезни или какой-то способ изгнать ее — что угодно, лишь бы только избавить наследника престола от трудов, которые стоят ему великих страданий. С каждым днем он все дольше и дольше отходит после целительства. Но позвал я вас совсем для другого дела. Я хочу знать, о чем говорят в городе. Правда, у меня есть с десяток надежных лиц — они сообщают мне, о чем говорят аристократы, и еще с десяток, оповещающих меня о разговорах среди бюргеров, и еще с десяток, держащих меня в курсе болтовни среди мастеровых, и даже несколько верных людей среди нектарианцев и вульгариан. Но мне не хватает достоверных сведений о настроении горожан в целом, ибо мало кому удается прочесать город, так сказать, от верхушки до самого дна. Это под силу только вам, господа, да еще леди Каллиопе, но она пребывает в затворе. Поговаривают, будто она решила, что принц Аматус разбил ее сердце, и потому к ней я не могу обратиться. Не могли бы вы нынче поздним вечером отправиться в город и разузнать, о чем болтают повсюду, а затем вернуться и сообщить мне обо всем, что выведали? Ибо не эпидемия сама по себе так тревожит меня, а то, что о ней говорят и куда указывают пальцами.
Сэр Джон Слитгиз-зард откинулся на спинку стула и мрачно кивнул:
— Кое-что я мог бы вам сообщить прямо сейчас, да и уже вчера вечером мог бы сказать. Боюсь, происходит то самое, чего вы так страшитесь. Многие люди, заметив, что наш принц лишь совсем недавно оправился после загула, дебоширства и черной тоски, верят, что именно он навлек проклятие на королевский род, а тем самым и на весь город.
Вассант оторвал взгляд от ногтей, которые старательно чистил кончиком кинжала, поджал пухлые губы и добавил:
— И я слышал примерно такие же разговоры. Какие-то двое горлопанов-бунтовщиков, которые, похоже, наняты иноземными властями — я почти не сомневаюсь, что эти власти не кто иной, как узурпатор Вальдо, — вчера вечером усиленно распространяли по городу именно такие крамольные измышления. Распространяли, пока с ними не произошло несчастных случаев в темных переулках.
— Примите мою искреннюю благодарность, — кивнул Седрик и передал Вассанту мешочек, полный золотых флавинов. — Следует ли мне предположить…
— Как обычно, несчастные случаи якобы произошли из-за того, что эти двое жутко поссорились, подрались и нанесли друг дружке смертельные раны, — отвечал герцог, убирая кинжал в ножны. — С такими болтунами покончить легко, когда знаешь, что они — иноземные лазутчики. Гораздо труднее, да и нежелательно, затыкать рты верноподданным людям, которые попросту встревожены.
Седрик надолго задумался. Он рассеянно поглаживал бороду, и ему даже по старой привычке захотелось ее немного пожевать. Но только он собрался что-то изречь, как вдруг со двора перед замком послышался шум.
Трудно было назвать этот шум гулом или ропотом — просто слышались отдельные выкрики. Седрик и двое вельмож поспешили из кабинета премьер-министра по коридору к одной из галерей, выходивших во двор.
Внизу царила неразбериха. В те времена еще не существовало таких средств агитации и пропаганды, как транспаранты и плакаты, поэтому трудно было понять, что за общественные силы собрались на митинг. Кроме того, одна группировка вообще не прибыла в замок вместе с толпой — это были зеленщики, мясники и продавцы сыров, которым издавна было позволено торговать у часовни, это право передавалось из поколения в поколение. Эти были верны королю, как никто другой, но когда двор заполнился толпой недовольных, торговцы незамедлительно к ней присоединились.
Не сказать, чтобы недовольные были так уж хорошо организованы. Какую-то их часть взбудоражили лазутчики Вальдо. Другие явились исключительно для того, чтобы искренне попросить короля или принца о помощи, не зная о том, что королевское семейство только тем и занимается, что пытается придумать, как им помочь. А еще в толпе хватало пьяниц и мелких воришек, которые были всегда готовы увязаться за любой толпой, большей частью из-за возможности пошарить по карманам или в надежде на то, что все завершится пирушкой, где им что-нибудь перепадет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87