Сама, скрестив ноги, расположилась на траве.
— С волосами и зубами все в порядке?
Ромили растянула губы и постучала ногтем по крепким ровным зубам, потом попыталась выдернуть прядь из коротких густо-рыжих волос. Тоже безрезультатно…
— Все в порядке, Яни.
— Хвала Эванде! — воскликнула она. — Хвала покровительнице девушек и девичества!.. Сегодня утром, причесываясь, я обнаружила на гребешке несколько волос. Правда, лет мне уже немало и для женщин моего возраста это естественно. Все равно я испугалась — решила, что мы проявили небрежность и сделали слишком малый круг. Вот проклятое место! Посмотришь на него и задумаешься… Какой сумасшедший мог додуматься до того, чтобы таким странным образом погубить своих же вассалов? Знаешь, я бывала на войне, видела сожженные крестьянские дома — сама я не большая охотница губить людей, да еще ради величия и прав сильных мира сего, но что было, то было… Дом можно восстановить, отстроить заново. Наладить хозяйство, развести скот, засеять пашню — лишь бы установился мир. Но изничтожить собственную землю, так, чтобы место оказалось зараженным, — этого я не понимаю! Возможно, я слишком чувствительна для бойца, — усмехнулась женщина, а затем, помолчав, спросила: — У тебя есть какие-нибудь проблемы с пленником?
— Нет, — удивилась Ромили. — Он, конечно, рад, что скоро будет дома, но слово свое держит.
— Знаешь, сколько я размышляла над этим!.. Не могу сказать, что меня обрадовало то, что ты мне сказала… Нет, нет, — она жестом остановила пытавшуюся возразить Ромили, — я верю, ты говоришь правду…
Тут Яни замолчала, расстегнула пряжку на ремне, вновь застегнула ее. На лице ее лежала печать крайней усталости. Сердце Ромили неожиданно затопила волна нежности.
— Послушай, Яндрия, тебе надо отдохнуть. Позволь, я вернусь в лагерь — там столько дел. Надо и дров нарубить, и животных осмотреть. Если хочешь, я принесу тебе еду. Могу и скатку притащить… Ты что, хочешь ночевать под открытым небом? Любоваться звездами?..
Яни невольно рассмеялась — вообще, смешливость была одной из главных свойств этой удивительной женщины. Она явно была из хохотушек, но с годами эти заливистые мелодичные звуки стали выражать, как показалось Ромили, самую глубокую печаль. Яни не хихикала, не ухмылялась, не посмеивалась, а заливисто хохотала. Кому как, а Ромили со временем стали очень дороги эти вечные рулады… Вот и на этот раз веселье Яни, блеснувшие глаза подсказали Ромили, что она еще недалеко ушла от Раэля, если задает такие вопросы.
— Разве я на них не насмотрелась, Роми? Все было — и звезды были, и ночи теплые напролет… Веселые были-ночи. — Она опять рассмеялась. — Но сейчас речь о другом. Меня волнует маленький Каролин… А также то, что я должна доставить его к отцу. К этому Лиондри… Возможно, мне придется попросить тебя доставить мальца в Хали и передать в руки лорда Хастура…
— Почему именно я, Яни?
Теперь предводительница посерьезнела:
— Ты, конечно, что-то слышала о тайных и коварных интригах, которые плетутся в благородных домах. Вероятно, даже у вас, в заповеднике дедовских нравов, это в порядке вещей. Знаешь, я чувствую себя предательницей по отношению к Ордену, ведь в уставе записано, что, давая обет, мы отрекаемся от прошлого. Мхари, Реба, Шайя — все они замечательные, верные подруги, которые никогда не подведут в бою, но… Как бы тебе сказать… их кругозор ограничен происхождением. Я просто не могу послать их в это ядовитое гнездо с дипломатическим поручением. То есть послать-то я их могу, но уверена — живыми они не вернутся. Более того — мы все тоже… — Она грустно улыбнулась — на смех, по-видимому, не хватало сил. — Как бы я ни бахвалилась перед Орейном, Лиондри узнает меня, даже нарядись я в перья птицы баньши! Я танцевала с ним в замке «Легкое дыхание»… А теперь… Знаешь, у меня нет никакого желания погибнуть на дыбе. Все мы — Каролин, Орейн, Лиондри и я — одна компания. Мы вместе росли, были очень дружны… Наши пути разошлись, и для Лиондри нет более ненавистных врагов, чем наша троица. Дело в том… Орейн ни о чем не догадывался… Может, оно и к лучшему… — Яни замолчала, словно прикидывая, стоит ли рассказывать дальше, потом все-таки решилась: — Орейн всегда был наивен и излишне доверчив. Ему и в голову не могло прийти, что между мною и Лиондри может что-то быть. А мы еще до моего совершеннолетия столько ночей провели вместе! Да и черт с ним, с Орейном! — внезапно ожесточилась Яндрия. — Мне сейчас не стыдно в этом признаться. Потом… В общем, ныне я исключила Лиондри из числа родственников, вряд ли он простил мне прежнюю обиду. Думаю, ему будет приятно, что, вешая меня, он тем самым не только отомстит, но еще и крепко досадит Каролину и Орейну. Я не выдержу встречи с ним — Аварра, смилуйся надо мной! — потому что я до сих пор люблю его. Люблю так же сильно, как и ненавижу!..
Яндрия машинально сглотнула, опустила голову и отерла слезы. Все это время она держала Ромили за руку.
— Теперь ты все знаешь. Знаешь, почему я так страшусь встречи с ним. Вся дрожу от страха, ненависти и любви… От надежды!.. Стараюсь головы не терять — не те годы, а все же!.. Так вот, насчет головы на плечах — я его хорошо знаю. Он вполне может наплевать на слово, данное его сыном. Собственно, ничье слово для него не значит ничего… Я не знаю, я вся в сомнениях, а дело настолько сложное, что мне просто нельзя…
— И не надо. — Ромили попыталась успокоить ее. — Я охотно все сделаю сама. Тебе не следует рисковать.
— Ты поняла? В тебе Лиондри и Ракхел увидят лишь чужака, с которым, в силу его происхождения, все-таки необходимо считаться. Как бы то ни было, но имя твоего отца уважают в горах. Да, он небогат, да, род исхудал, но все же когда-то Макараны были королями. Зачем лишний раз настраивать горцев против себя, тем более что ты всего-навсего любовница Каролина? Не возражай, именно так они и подумают… Во всей этой истории ты сбоку припека, к тому же ты хорошо обращалась с сыном Лиондри. Надеюсь, он это подтвердит.
Ромили озадаченно развела руками. Теперь Яни рассмеялась уже веселее.
— Ничего, привыкай к придворной жизни. Там ничего просто так не пропадает — ни словечко, ни улыбочка… К тому же ты посланница Ордена Меча — мы клятву верности Каролину не давали, да и ссориться с нами тоже недальновидно. Все это, Ромили, досужие рассуждения… Поверь, в них, конечно, есть смысл, но все будет зависеть только от тебя… Одно неверное или, что еще хуже, лишнее слово — и твоя песенка будет спета. Всякие политические расклады будут отброшены. В этом смысле поведение Лиондри непредсказуемо. Например, повторюсь, для Лиондри слово, данное его сыном, — пустой звук. Все решат впечатления, суть разговора, умение вести себя — главное, уметь сказать все и при этом не наболтать лишнего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
— С волосами и зубами все в порядке?
Ромили растянула губы и постучала ногтем по крепким ровным зубам, потом попыталась выдернуть прядь из коротких густо-рыжих волос. Тоже безрезультатно…
— Все в порядке, Яни.
— Хвала Эванде! — воскликнула она. — Хвала покровительнице девушек и девичества!.. Сегодня утром, причесываясь, я обнаружила на гребешке несколько волос. Правда, лет мне уже немало и для женщин моего возраста это естественно. Все равно я испугалась — решила, что мы проявили небрежность и сделали слишком малый круг. Вот проклятое место! Посмотришь на него и задумаешься… Какой сумасшедший мог додуматься до того, чтобы таким странным образом погубить своих же вассалов? Знаешь, я бывала на войне, видела сожженные крестьянские дома — сама я не большая охотница губить людей, да еще ради величия и прав сильных мира сего, но что было, то было… Дом можно восстановить, отстроить заново. Наладить хозяйство, развести скот, засеять пашню — лишь бы установился мир. Но изничтожить собственную землю, так, чтобы место оказалось зараженным, — этого я не понимаю! Возможно, я слишком чувствительна для бойца, — усмехнулась женщина, а затем, помолчав, спросила: — У тебя есть какие-нибудь проблемы с пленником?
— Нет, — удивилась Ромили. — Он, конечно, рад, что скоро будет дома, но слово свое держит.
— Знаешь, сколько я размышляла над этим!.. Не могу сказать, что меня обрадовало то, что ты мне сказала… Нет, нет, — она жестом остановила пытавшуюся возразить Ромили, — я верю, ты говоришь правду…
Тут Яни замолчала, расстегнула пряжку на ремне, вновь застегнула ее. На лице ее лежала печать крайней усталости. Сердце Ромили неожиданно затопила волна нежности.
— Послушай, Яндрия, тебе надо отдохнуть. Позволь, я вернусь в лагерь — там столько дел. Надо и дров нарубить, и животных осмотреть. Если хочешь, я принесу тебе еду. Могу и скатку притащить… Ты что, хочешь ночевать под открытым небом? Любоваться звездами?..
Яни невольно рассмеялась — вообще, смешливость была одной из главных свойств этой удивительной женщины. Она явно была из хохотушек, но с годами эти заливистые мелодичные звуки стали выражать, как показалось Ромили, самую глубокую печаль. Яни не хихикала, не ухмылялась, не посмеивалась, а заливисто хохотала. Кому как, а Ромили со временем стали очень дороги эти вечные рулады… Вот и на этот раз веселье Яни, блеснувшие глаза подсказали Ромили, что она еще недалеко ушла от Раэля, если задает такие вопросы.
— Разве я на них не насмотрелась, Роми? Все было — и звезды были, и ночи теплые напролет… Веселые были-ночи. — Она опять рассмеялась. — Но сейчас речь о другом. Меня волнует маленький Каролин… А также то, что я должна доставить его к отцу. К этому Лиондри… Возможно, мне придется попросить тебя доставить мальца в Хали и передать в руки лорда Хастура…
— Почему именно я, Яни?
Теперь предводительница посерьезнела:
— Ты, конечно, что-то слышала о тайных и коварных интригах, которые плетутся в благородных домах. Вероятно, даже у вас, в заповеднике дедовских нравов, это в порядке вещей. Знаешь, я чувствую себя предательницей по отношению к Ордену, ведь в уставе записано, что, давая обет, мы отрекаемся от прошлого. Мхари, Реба, Шайя — все они замечательные, верные подруги, которые никогда не подведут в бою, но… Как бы тебе сказать… их кругозор ограничен происхождением. Я просто не могу послать их в это ядовитое гнездо с дипломатическим поручением. То есть послать-то я их могу, но уверена — живыми они не вернутся. Более того — мы все тоже… — Она грустно улыбнулась — на смех, по-видимому, не хватало сил. — Как бы я ни бахвалилась перед Орейном, Лиондри узнает меня, даже нарядись я в перья птицы баньши! Я танцевала с ним в замке «Легкое дыхание»… А теперь… Знаешь, у меня нет никакого желания погибнуть на дыбе. Все мы — Каролин, Орейн, Лиондри и я — одна компания. Мы вместе росли, были очень дружны… Наши пути разошлись, и для Лиондри нет более ненавистных врагов, чем наша троица. Дело в том… Орейн ни о чем не догадывался… Может, оно и к лучшему… — Яни замолчала, словно прикидывая, стоит ли рассказывать дальше, потом все-таки решилась: — Орейн всегда был наивен и излишне доверчив. Ему и в голову не могло прийти, что между мною и Лиондри может что-то быть. А мы еще до моего совершеннолетия столько ночей провели вместе! Да и черт с ним, с Орейном! — внезапно ожесточилась Яндрия. — Мне сейчас не стыдно в этом признаться. Потом… В общем, ныне я исключила Лиондри из числа родственников, вряд ли он простил мне прежнюю обиду. Думаю, ему будет приятно, что, вешая меня, он тем самым не только отомстит, но еще и крепко досадит Каролину и Орейну. Я не выдержу встречи с ним — Аварра, смилуйся надо мной! — потому что я до сих пор люблю его. Люблю так же сильно, как и ненавижу!..
Яндрия машинально сглотнула, опустила голову и отерла слезы. Все это время она держала Ромили за руку.
— Теперь ты все знаешь. Знаешь, почему я так страшусь встречи с ним. Вся дрожу от страха, ненависти и любви… От надежды!.. Стараюсь головы не терять — не те годы, а все же!.. Так вот, насчет головы на плечах — я его хорошо знаю. Он вполне может наплевать на слово, данное его сыном. Собственно, ничье слово для него не значит ничего… Я не знаю, я вся в сомнениях, а дело настолько сложное, что мне просто нельзя…
— И не надо. — Ромили попыталась успокоить ее. — Я охотно все сделаю сама. Тебе не следует рисковать.
— Ты поняла? В тебе Лиондри и Ракхел увидят лишь чужака, с которым, в силу его происхождения, все-таки необходимо считаться. Как бы то ни было, но имя твоего отца уважают в горах. Да, он небогат, да, род исхудал, но все же когда-то Макараны были королями. Зачем лишний раз настраивать горцев против себя, тем более что ты всего-навсего любовница Каролина? Не возражай, именно так они и подумают… Во всей этой истории ты сбоку припека, к тому же ты хорошо обращалась с сыном Лиондри. Надеюсь, он это подтвердит.
Ромили озадаченно развела руками. Теперь Яни рассмеялась уже веселее.
— Ничего, привыкай к придворной жизни. Там ничего просто так не пропадает — ни словечко, ни улыбочка… К тому же ты посланница Ордена Меча — мы клятву верности Каролину не давали, да и ссориться с нами тоже недальновидно. Все это, Ромили, досужие рассуждения… Поверь, в них, конечно, есть смысл, но все будет зависеть только от тебя… Одно неверное или, что еще хуже, лишнее слово — и твоя песенка будет спета. Всякие политические расклады будут отброшены. В этом смысле поведение Лиондри непредсказуемо. Например, повторюсь, для Лиондри слово, данное его сыном, — пустой звук. Все решат впечатления, суть разговора, умение вести себя — главное, уметь сказать все и при этом не наболтать лишнего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145