Нам нравились наши газеты с фотографиями девиц в купальниках и кричащие заголовки сообщений об изнасилованиях, и ни у одного правительства не хватило мудрости помочь нам это изменить. Но будь мы достаточно разумны, возможно, с помощью газет что-то удалось бы сделать.
Мэри толком не поняла его рассуждений.
— Я рада, что газеты больше не выходят, — сказала она. — Без них гораздо приятнее.
Тут ее скрутил новый спазм, и Питер помог ей дойти до ванной. Пока она оставалась там, он вернулся в гостиную и постоял над детской кроваткой. Малышка совсем плоха, и ничем он не может ей помочь; навряд ли она проживет до утра. И Мэри тоже плоха, хотя и не настолько. Он один в семье здоров, и этого нельзя показать.
Мысль остаться без Мэри ужаснула его. Невозможно остаться одному в их квартирке; в считанные дни, что еще выпадут ему на долю, некуда будет идти и нечего делать. Будь «Скорпион» еще в Уильямстауне, можно бы присоединиться к Дуайту Тауэрсу и покончить со всем в море, труд моряка был делом его жизни. Но к чему это? Не желает он лишних дней, которые выпадают ему по странной прихоти необычного обмена веществ. Он хочет остаться с женой и дочуркой.
Мэри окликнула его из ванной, и он пошел помочь ей. Опять подвел ее к пылающему камину; она озябла, ее трясло. Питер опять дал ей горячего разбавленного коньяка, окутал ее плечи пуховым одеялом. Она держала стакан обеими руками, силилась справиться с дрожью, сотрясающей все тело.
Немного погодя она спросила:
— Питер, а как Дженнифер?
Он поднялся, отошел к кроватке, вернулся.
— Она сейчас спокойна, — сказал он. — По-моему, без перемен.
— А сам ты как?
— Премерзко. — Он наклонился к ней, взял за руку. — По-моему, тебе хуже, чем мне, — сказал он, ведь она не могла этого не понять. — Пожалуй, я протянул бы день-два лишних, но не больше. Наверно, это потому, что я физически крепче.
Мэри медленно кивнула. Потом сказала:
— Значит, надежды никакой нет? Ни для кого из нас?
Питер покачал головой.
— От этого не выздоравливают, родная.
— Боюсь, завтра мне уже не дойти до ванной. Питер, родной мой, мне хотелось бы покончить со всем этим сегодня же и взять с собой Дженнифер. По-твоему, это гадко?
Он поцеловал ее.
— По-моему, это разумно. И я с вами.
— Тебе ведь не так худо, как нам, — слабо возразила Мэри.
— Завтра будет так же, — сказал Питер. — Не стоит тянуть, ничего в этом нет хорошего.
Она сжала его руку.
— Что нам надо сделать, Питер?
Он минуту подумал.
— Сейчас я приготовлю грелки и положу в постель. Тогда ты наденешь свежую ночную сорочку и ляжешь, тебе будет тепло. Я принесу к нам в кровать Дженнифер. Потом запру дом, принесу тебе горячее питье, мы будем лежать рядом в постели и примем таблетки.
— Не забудь отключить электричество. А то вдруг мыши перегрызут провод и начнется пожар.
— Отключу, — сказал Питер.
Она подняла к нему глаза, полные слез.
— Ты сделаешь все, что надо, для Дженнифер?
Он провел рукой по ее волосам.
— Не тревожься, — мягко сказал он, — я все сделаю.
Он наполнил грелки горячей водой и положил в постель, заодно оправил ее, пускай все выглядит чисто и опрятно. Затем помог Мэри пройти в спальню. Вышел в кухню, в последний раз поставил чайник и, пока закипала вода, еще раз внимательно перечитал наставления, напечатанные на трех красных коробочках.
Потом он налил кипяток в термос, аккуратно расставил на подносе термос с двумя стаканами, коньяк, блюдце с половинкой, лимона и отнес в спальню. Прикатил из гостиной дочкину кроватку и поставил возле большой кровати. Мэри в постели казалась такой чистенькой и свежей; когда Питер подкатил кроватку, она с усилием села.
— Дать ее тебе? — спросил Питер. Ему подумалось — может быть, ей хочется немного подержать малышку на руках.
Но Мэри покачала головой.
— Она слишком больна. — Посидела минуту, глядя на ребенка, потом устало откинулась на подушки. — Лучше я буду думать о ней, какая она была прежде, когда все мы были здоровы. Дай мне ту штуку, Питер, и покончим с этим.
Она права, подумал Питер, лучше кончать разом, не мучить себя горькими мыслями. Он сделал малышке укол в руку повыше локтя. Потом переоделся в чистую пижаму, погасил в квартире все лампы, кроме ночника у кровати, закрыл экраном камин в гостиной и зажег свечу из запасенных на случай аварии на электростанции. Поставил свечу на ночной столик и отключил электричество в доме.
Уже в кровати, подле Мэри, он смешал коньяк с горячей водой и достал из красных коробочек таблетки.
— Мы чудесно прожили все годы с тех пор, как поженились, — тихо сказала Мэри. — Спасибо тебе за все, Питер.
Он притянул ее к себе и поцеловал.
— И для меня это было замечательное время, — сказал он. — На этом и кончим.
Они взяли таблетки и запили приготовленным питьем.
В тот вечер Дуайт позвонил в Харкауэй Мойре Дэвидсон. Набирал номер, не уверенный, соединит ли станция, а если соединит, подойдет ли кто-нибудь к телефону. Но автоматическая станция еще работала, и Мойра почти сразу подошла.
— Смотрите-ка, — сказал Дуайт, — а я сомневался, снимет ли кто-нибудь трубку. Как у вас дела, детка?
— Плохо. По-моему, маме с папой остались считанные часы.
— А вы сами?
— Примерно так же, Дуайт. А вы?
— В общем, так же. Я звоню, чтобы пока попрощаться, детка. Завтра утром мы выйдем на «Скорпионе» и затопим его.
— Вы не вернетесь? — спросила Мойра.
— Нет, детка. Нам не следует возвращаться. Осталось выполнить последнюю работу, и мы со всем покончим. — Он помедлил. — Я звоню, чтобы поблагодарить вас за эти полгода. Мне очень помогло, что вы были рядом.
— Мне тоже это очень помогло, — сказала Мойра. — Дуайт, если только сумею, можно я приеду вас проводить?
Он поколебался, ответил не сразу:
— Ну конечно. Но нам нельзя задерживаться. Люди уже сейчас очень слабы, а завтра будут еще слабее.
— В котором часу вы уходите?
— Отчалим в восемь, как только станет совсем светло.
— Я приеду, — сказала Мойра.
Он попросил поклониться за него отцу с матерью и повесил трубку. Мойра прошла в спальню родителей, они лежали на стоящих рядом кроватях, обоим было много хуже, чем ей; Мойра передала им привет от Дуайта. Потом сказала, что хочет съездить в порт.
— Вернусь к обеду, — пообещала она.
Мать сказала:
— Конечно, поезжай и попрощайся с ним, родненькая. Он был тебе добрым другом. Но если не застанешь нас, когда вернешься, ты должна понять.
Мойра подсела к ней на край кровати.
— Так плохо, мамочка?
— К сожалению, родная. И папе сегодня еще хуже, чем мне. Но на случай, если станет совсем скверно, у нас есть все, что нужно.
Со своей постели слабым голосом спросил отец:
— Дождь идет?
— Сейчас нет, папа.
— Пойди, пожалуйста, отвори ворота скотного двора, те, что выходят к сараям, хорошо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Мэри толком не поняла его рассуждений.
— Я рада, что газеты больше не выходят, — сказала она. — Без них гораздо приятнее.
Тут ее скрутил новый спазм, и Питер помог ей дойти до ванной. Пока она оставалась там, он вернулся в гостиную и постоял над детской кроваткой. Малышка совсем плоха, и ничем он не может ей помочь; навряд ли она проживет до утра. И Мэри тоже плоха, хотя и не настолько. Он один в семье здоров, и этого нельзя показать.
Мысль остаться без Мэри ужаснула его. Невозможно остаться одному в их квартирке; в считанные дни, что еще выпадут ему на долю, некуда будет идти и нечего делать. Будь «Скорпион» еще в Уильямстауне, можно бы присоединиться к Дуайту Тауэрсу и покончить со всем в море, труд моряка был делом его жизни. Но к чему это? Не желает он лишних дней, которые выпадают ему по странной прихоти необычного обмена веществ. Он хочет остаться с женой и дочуркой.
Мэри окликнула его из ванной, и он пошел помочь ей. Опять подвел ее к пылающему камину; она озябла, ее трясло. Питер опять дал ей горячего разбавленного коньяка, окутал ее плечи пуховым одеялом. Она держала стакан обеими руками, силилась справиться с дрожью, сотрясающей все тело.
Немного погодя она спросила:
— Питер, а как Дженнифер?
Он поднялся, отошел к кроватке, вернулся.
— Она сейчас спокойна, — сказал он. — По-моему, без перемен.
— А сам ты как?
— Премерзко. — Он наклонился к ней, взял за руку. — По-моему, тебе хуже, чем мне, — сказал он, ведь она не могла этого не понять. — Пожалуй, я протянул бы день-два лишних, но не больше. Наверно, это потому, что я физически крепче.
Мэри медленно кивнула. Потом сказала:
— Значит, надежды никакой нет? Ни для кого из нас?
Питер покачал головой.
— От этого не выздоравливают, родная.
— Боюсь, завтра мне уже не дойти до ванной. Питер, родной мой, мне хотелось бы покончить со всем этим сегодня же и взять с собой Дженнифер. По-твоему, это гадко?
Он поцеловал ее.
— По-моему, это разумно. И я с вами.
— Тебе ведь не так худо, как нам, — слабо возразила Мэри.
— Завтра будет так же, — сказал Питер. — Не стоит тянуть, ничего в этом нет хорошего.
Она сжала его руку.
— Что нам надо сделать, Питер?
Он минуту подумал.
— Сейчас я приготовлю грелки и положу в постель. Тогда ты наденешь свежую ночную сорочку и ляжешь, тебе будет тепло. Я принесу к нам в кровать Дженнифер. Потом запру дом, принесу тебе горячее питье, мы будем лежать рядом в постели и примем таблетки.
— Не забудь отключить электричество. А то вдруг мыши перегрызут провод и начнется пожар.
— Отключу, — сказал Питер.
Она подняла к нему глаза, полные слез.
— Ты сделаешь все, что надо, для Дженнифер?
Он провел рукой по ее волосам.
— Не тревожься, — мягко сказал он, — я все сделаю.
Он наполнил грелки горячей водой и положил в постель, заодно оправил ее, пускай все выглядит чисто и опрятно. Затем помог Мэри пройти в спальню. Вышел в кухню, в последний раз поставил чайник и, пока закипала вода, еще раз внимательно перечитал наставления, напечатанные на трех красных коробочках.
Потом он налил кипяток в термос, аккуратно расставил на подносе термос с двумя стаканами, коньяк, блюдце с половинкой, лимона и отнес в спальню. Прикатил из гостиной дочкину кроватку и поставил возле большой кровати. Мэри в постели казалась такой чистенькой и свежей; когда Питер подкатил кроватку, она с усилием села.
— Дать ее тебе? — спросил Питер. Ему подумалось — может быть, ей хочется немного подержать малышку на руках.
Но Мэри покачала головой.
— Она слишком больна. — Посидела минуту, глядя на ребенка, потом устало откинулась на подушки. — Лучше я буду думать о ней, какая она была прежде, когда все мы были здоровы. Дай мне ту штуку, Питер, и покончим с этим.
Она права, подумал Питер, лучше кончать разом, не мучить себя горькими мыслями. Он сделал малышке укол в руку повыше локтя. Потом переоделся в чистую пижаму, погасил в квартире все лампы, кроме ночника у кровати, закрыл экраном камин в гостиной и зажег свечу из запасенных на случай аварии на электростанции. Поставил свечу на ночной столик и отключил электричество в доме.
Уже в кровати, подле Мэри, он смешал коньяк с горячей водой и достал из красных коробочек таблетки.
— Мы чудесно прожили все годы с тех пор, как поженились, — тихо сказала Мэри. — Спасибо тебе за все, Питер.
Он притянул ее к себе и поцеловал.
— И для меня это было замечательное время, — сказал он. — На этом и кончим.
Они взяли таблетки и запили приготовленным питьем.
В тот вечер Дуайт позвонил в Харкауэй Мойре Дэвидсон. Набирал номер, не уверенный, соединит ли станция, а если соединит, подойдет ли кто-нибудь к телефону. Но автоматическая станция еще работала, и Мойра почти сразу подошла.
— Смотрите-ка, — сказал Дуайт, — а я сомневался, снимет ли кто-нибудь трубку. Как у вас дела, детка?
— Плохо. По-моему, маме с папой остались считанные часы.
— А вы сами?
— Примерно так же, Дуайт. А вы?
— В общем, так же. Я звоню, чтобы пока попрощаться, детка. Завтра утром мы выйдем на «Скорпионе» и затопим его.
— Вы не вернетесь? — спросила Мойра.
— Нет, детка. Нам не следует возвращаться. Осталось выполнить последнюю работу, и мы со всем покончим. — Он помедлил. — Я звоню, чтобы поблагодарить вас за эти полгода. Мне очень помогло, что вы были рядом.
— Мне тоже это очень помогло, — сказала Мойра. — Дуайт, если только сумею, можно я приеду вас проводить?
Он поколебался, ответил не сразу:
— Ну конечно. Но нам нельзя задерживаться. Люди уже сейчас очень слабы, а завтра будут еще слабее.
— В котором часу вы уходите?
— Отчалим в восемь, как только станет совсем светло.
— Я приеду, — сказала Мойра.
Он попросил поклониться за него отцу с матерью и повесил трубку. Мойра прошла в спальню родителей, они лежали на стоящих рядом кроватях, обоим было много хуже, чем ей; Мойра передала им привет от Дуайта. Потом сказала, что хочет съездить в порт.
— Вернусь к обеду, — пообещала она.
Мать сказала:
— Конечно, поезжай и попрощайся с ним, родненькая. Он был тебе добрым другом. Но если не застанешь нас, когда вернешься, ты должна понять.
Мойра подсела к ней на край кровати.
— Так плохо, мамочка?
— К сожалению, родная. И папе сегодня еще хуже, чем мне. Но на случай, если станет совсем скверно, у нас есть все, что нужно.
Со своей постели слабым голосом спросил отец:
— Дождь идет?
— Сейчас нет, папа.
— Пойди, пожалуйста, отвори ворота скотного двора, те, что выходят к сараям, хорошо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74