Людей любить надо! А ты им положенных сроков дожить не даешь.
— Так то ж про людей, — проворчал Борис Романович и открыл дверь на балкон. — А это волки голимые! Разумеется, на балконе никого не было.
— Я же говорил, — с нескрываемым облегчением засмеялся реинкарнатор. — Нет тут никого! Зря паникуете!
Закрыв двери, он вернулся к столу и щедрым жестом гостеприимного хозяина наполнил рюмки. Малый лама с ногами сидел на диване. На коленях у него была полупустая уже коробка конфет. Губы российского ламы были в шоколаде. Чистое дите, если бы не лицо, выдававшее возраст.
— Жалобы на тебя поступают, — уже успокоение сказал он.
— От кого? — встревожился Даосов.
— И от верхних, и от нижних. — Лама отложил конфеты в сторону и строго взглянул на реинкарнатора. — Верхние жалуются, безобразничаешь ты, женские души в мужские тела вселяешь. Получается, что ты вроде на противную сторону работаешь, ясное дело, что после прожитой жизни такие души в рай не попадут. А и попадут, так нормальные души с порчеными жить не захотят. Нижние тоже тебя обвиняют, мол, живешь, как Чичиков, души впрок скупаешь, а реинкарнаторством не занимаешься. Да и переселением женских душ в мужские они тоже недовольны, раньше у них там для таких извращенцев уголок малый отведен был, а теперь уже подумывают отдельный круг для них открывать. Сам знаешь, среди грешников судимых полно, а они народ тертый, в одном котле с такими душами отказываются муки принимать, требуют, чтобы у них и котлы свои были, и тачки меченые.
Даосов хотел возразить, но лама остановил его движением ладошки.
— Знаю, — сказал он. — Не только ты этим злоупотребляешь. В Дании и Швеции вообще черт знает что делается. — Он подумал и тихо засмеялся. — В браки уже вступать начали! Представляешь себе пассивную невесту в белом платье и фате?
Просмеявшись, он снова взялся за конфеты.
— На самом деле этот господин как раз ничего не понимает, — доверительно сказал он Даосову. — Потому и чистилищных достает жалобами своими. У него в подчинении народ специфический, как на Земле мода на грех начинается, бесы первым делом его на себя примеряют. Кому это может понравиться, если даже грешники тебя главным петухом называют!
Даосов хихикнул. Ну, как он мог промолчать? Шутки начальства всегда вызывают смех, даже если они плоски и бородаты.
— Я же не нарочно, — с притворно виноватым выражением лица сказал Даосов. — Так, из любопытства.
— С этим — завяжи, — погрозил пальцем лама. — В православном мире живем. А ты сам понимаешь, с волками жить… — Лама посуровел и коротко приказал: — Покайся! Я в Тибет звонил, добро на твое покаяние дали. Там тоже люди живут, понимают, что Тибет далеко, а церкви православные — вот они, рядышком. Не стоит из-за твоих глупостей налаженные контакты терять.
Лама слез с кресла, оставив коробку с конфетами на подлокотнике, и деловито прошелся по комнате.
— Туго, туго идет дело, — с огорчением сказал он. — Дикая страна. Католики, православные, секты христианские, иеговисты, мусульмане, язычники, сатанисты, буддисты, атеисты и агностики — в одном котле ведь варимся! Я не удивлюсь, Борис Романович, что именно здесь будет создана религия, которая объединит и примирит все остальные. Ведь уживаются! Вон в Кремле недавно, в Георгиевском зале, среди православных святынь, хасиды свой праздник справляли! Мусульманские муллы с православными попами за возрождение страны тосты произносят! В Сызрани сатанисты за свой счет кладбище отремонтировали, могилки ровняли, кресты упавшие ставили, все потому, что страшно им было на прежней разрухе ритуалы свои сатанинские проводить! А потом выяснилось, что местные попы им свечки и списанную литературу на осквернение выдают!
Он уже привычно прыгнул в глубину кресла и печально посмотрел оттуда на реинкарнатора.
— Я ведь чего приехал, Борис Романович? С тобой разобраться, а главное — конфликт утрясти. Тут у вас на днях православные казаки с кришнаитами крепко повздорили, Казачки имущество кришнаитской секты попортили, наши, разумеется, тоже в долгу не остались, морды казачкам побили, у милиции палки ихние отняли. Православный поп из Казанского собора приехал конфликт улаживать, они его хоругвью отходили.
— Видел я этот конфликт, — сказал Даосов. — Кришнаиты попервам никого не трогали, мирно мантры распевали. А казачки пьяные были, вот и полезли задираться. Правильно им всыпали!
— Может, и правильно, — согласился малый лама. — Только понимать надо, не в Дели и не в Лхасе, во враждебном окружении живем. Тут деликатность нужна. Ты телевизор смотришь?
— Иногда, — признался Даосов.
— Патриарх Алексий к конфессиальному миру призывает, — сказал лама. — А откуда ему взяться? Ваххабиты в Чечне одурели, паранджу и шариатский суд в двадцать первом веке вспомнили, восточные религии себя тоже отвратительно показали, чего только деятельность «Аум синрикё» стоит.
Нельзя же так!
— Кришнаиты за Христа не подписывались, — возразил Даосов. — Что же им, когда по одной щеке хлещут, вторую подставлять?
— Не о щеке речь! — Лама мальчишески заерзал в кресле. — Об общем единении говорим. О веротерпимости думать надо!
— Да какое уж тут единение? — удивился Борис Романович. — Верхние с нижними грызутся, чистилищные — вообще над схваткой, как обезьяны на вершине горы, наши тоже ни с кем особого желания общаться не испытывают. Иегова, кроме своих богоизбранных, никого не признает. Чудес, чтобы иные уверовали, никто показывать не желает. Если боги общего языка найти не могут, откуда ему после Вавилона у людей взяться? Я понимаю, что Бог один. Но пусть его ипостаси между собой сперва разберутся, а потом претензии к людям выставляют!
— Не богохульствуй! — Глаза ламы испуганно забегали. — Говоришь, как неверующий, Боренька! Не наше это дело. Наше дело паству собирать. Христиан к христианам, буддиста к буддисту, иеговисту да мусульманину свое место найти, тогда дела на лад пойдут! Бог, Боренька, он един, только верят в него по-разному, оттого и имена разные дают. Говоришь много, Боренька. А от длинного языка все неприятности и происходят. По форме все правильно, а по сути? Джордано Бруно за что на костре спалили? То-то. Не за то, что думал, за то, что мыслями своими с людьми поделиться решил.
Он посмотрел на часы и всплеснул ручками.
— Ой, третий час уже, а мы еще мантры на сон грядущий ве пели! — Зевнул, огляделся. — Ты мне, Борис Романович, где постелил? В кресле?
— Погодите, — сказал Даосов. — Вы же говорили, что приедете и расскажете, откуда у моих неприятностей ноги растут!
— Откуда ноги растут, всем известно, — зевнул лама. — А мне еще кое-что проверить надо. Что ж обвинениями зря швыряться? Ты молодой и горячий, тебе скажи только!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
— Так то ж про людей, — проворчал Борис Романович и открыл дверь на балкон. — А это волки голимые! Разумеется, на балконе никого не было.
— Я же говорил, — с нескрываемым облегчением засмеялся реинкарнатор. — Нет тут никого! Зря паникуете!
Закрыв двери, он вернулся к столу и щедрым жестом гостеприимного хозяина наполнил рюмки. Малый лама с ногами сидел на диване. На коленях у него была полупустая уже коробка конфет. Губы российского ламы были в шоколаде. Чистое дите, если бы не лицо, выдававшее возраст.
— Жалобы на тебя поступают, — уже успокоение сказал он.
— От кого? — встревожился Даосов.
— И от верхних, и от нижних. — Лама отложил конфеты в сторону и строго взглянул на реинкарнатора. — Верхние жалуются, безобразничаешь ты, женские души в мужские тела вселяешь. Получается, что ты вроде на противную сторону работаешь, ясное дело, что после прожитой жизни такие души в рай не попадут. А и попадут, так нормальные души с порчеными жить не захотят. Нижние тоже тебя обвиняют, мол, живешь, как Чичиков, души впрок скупаешь, а реинкарнаторством не занимаешься. Да и переселением женских душ в мужские они тоже недовольны, раньше у них там для таких извращенцев уголок малый отведен был, а теперь уже подумывают отдельный круг для них открывать. Сам знаешь, среди грешников судимых полно, а они народ тертый, в одном котле с такими душами отказываются муки принимать, требуют, чтобы у них и котлы свои были, и тачки меченые.
Даосов хотел возразить, но лама остановил его движением ладошки.
— Знаю, — сказал он. — Не только ты этим злоупотребляешь. В Дании и Швеции вообще черт знает что делается. — Он подумал и тихо засмеялся. — В браки уже вступать начали! Представляешь себе пассивную невесту в белом платье и фате?
Просмеявшись, он снова взялся за конфеты.
— На самом деле этот господин как раз ничего не понимает, — доверительно сказал он Даосову. — Потому и чистилищных достает жалобами своими. У него в подчинении народ специфический, как на Земле мода на грех начинается, бесы первым делом его на себя примеряют. Кому это может понравиться, если даже грешники тебя главным петухом называют!
Даосов хихикнул. Ну, как он мог промолчать? Шутки начальства всегда вызывают смех, даже если они плоски и бородаты.
— Я же не нарочно, — с притворно виноватым выражением лица сказал Даосов. — Так, из любопытства.
— С этим — завяжи, — погрозил пальцем лама. — В православном мире живем. А ты сам понимаешь, с волками жить… — Лама посуровел и коротко приказал: — Покайся! Я в Тибет звонил, добро на твое покаяние дали. Там тоже люди живут, понимают, что Тибет далеко, а церкви православные — вот они, рядышком. Не стоит из-за твоих глупостей налаженные контакты терять.
Лама слез с кресла, оставив коробку с конфетами на подлокотнике, и деловито прошелся по комнате.
— Туго, туго идет дело, — с огорчением сказал он. — Дикая страна. Католики, православные, секты христианские, иеговисты, мусульмане, язычники, сатанисты, буддисты, атеисты и агностики — в одном котле ведь варимся! Я не удивлюсь, Борис Романович, что именно здесь будет создана религия, которая объединит и примирит все остальные. Ведь уживаются! Вон в Кремле недавно, в Георгиевском зале, среди православных святынь, хасиды свой праздник справляли! Мусульманские муллы с православными попами за возрождение страны тосты произносят! В Сызрани сатанисты за свой счет кладбище отремонтировали, могилки ровняли, кресты упавшие ставили, все потому, что страшно им было на прежней разрухе ритуалы свои сатанинские проводить! А потом выяснилось, что местные попы им свечки и списанную литературу на осквернение выдают!
Он уже привычно прыгнул в глубину кресла и печально посмотрел оттуда на реинкарнатора.
— Я ведь чего приехал, Борис Романович? С тобой разобраться, а главное — конфликт утрясти. Тут у вас на днях православные казаки с кришнаитами крепко повздорили, Казачки имущество кришнаитской секты попортили, наши, разумеется, тоже в долгу не остались, морды казачкам побили, у милиции палки ихние отняли. Православный поп из Казанского собора приехал конфликт улаживать, они его хоругвью отходили.
— Видел я этот конфликт, — сказал Даосов. — Кришнаиты попервам никого не трогали, мирно мантры распевали. А казачки пьяные были, вот и полезли задираться. Правильно им всыпали!
— Может, и правильно, — согласился малый лама. — Только понимать надо, не в Дели и не в Лхасе, во враждебном окружении живем. Тут деликатность нужна. Ты телевизор смотришь?
— Иногда, — признался Даосов.
— Патриарх Алексий к конфессиальному миру призывает, — сказал лама. — А откуда ему взяться? Ваххабиты в Чечне одурели, паранджу и шариатский суд в двадцать первом веке вспомнили, восточные религии себя тоже отвратительно показали, чего только деятельность «Аум синрикё» стоит.
Нельзя же так!
— Кришнаиты за Христа не подписывались, — возразил Даосов. — Что же им, когда по одной щеке хлещут, вторую подставлять?
— Не о щеке речь! — Лама мальчишески заерзал в кресле. — Об общем единении говорим. О веротерпимости думать надо!
— Да какое уж тут единение? — удивился Борис Романович. — Верхние с нижними грызутся, чистилищные — вообще над схваткой, как обезьяны на вершине горы, наши тоже ни с кем особого желания общаться не испытывают. Иегова, кроме своих богоизбранных, никого не признает. Чудес, чтобы иные уверовали, никто показывать не желает. Если боги общего языка найти не могут, откуда ему после Вавилона у людей взяться? Я понимаю, что Бог один. Но пусть его ипостаси между собой сперва разберутся, а потом претензии к людям выставляют!
— Не богохульствуй! — Глаза ламы испуганно забегали. — Говоришь, как неверующий, Боренька! Не наше это дело. Наше дело паству собирать. Христиан к христианам, буддиста к буддисту, иеговисту да мусульманину свое место найти, тогда дела на лад пойдут! Бог, Боренька, он един, только верят в него по-разному, оттого и имена разные дают. Говоришь много, Боренька. А от длинного языка все неприятности и происходят. По форме все правильно, а по сути? Джордано Бруно за что на костре спалили? То-то. Не за то, что думал, за то, что мыслями своими с людьми поделиться решил.
Он посмотрел на часы и всплеснул ручками.
— Ой, третий час уже, а мы еще мантры на сон грядущий ве пели! — Зевнул, огляделся. — Ты мне, Борис Романович, где постелил? В кресле?
— Погодите, — сказал Даосов. — Вы же говорили, что приедете и расскажете, откуда у моих неприятностей ноги растут!
— Откуда ноги растут, всем известно, — зевнул лама. — А мне еще кое-что проверить надо. Что ж обвинениями зря швыряться? Ты молодой и горячий, тебе скажи только!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78