Все. Пока.
— Как пока? — спрашиваю я с идиотским видом.
— Так. Где моя сумка? — деловито спрашивает Ника.
— Вот. — Я достаю из пакета сумку Ники.
— Спасибо, тебе только вещи доверять. Дорогая сумка, а ты помяла ее. Растяпа! — Я узнаю свою сестру. И мне становится почти весело. Я разражаюсь истеричным смехом.
— Не смейся как припадочная. Тебе это не идет. — Ника встает с дивана и отряхивает джинсы. — Все, я пошла.
— Куда?
— Тебя это не касается!
— А труп? — глупо спрашиваю я.
— С трупом разбирайся сама. — Ника уже полностью пришла в себя. — Меня никто не видел. Улик на месте нет. Так что все в порядке.
— Оставь мне номер своего мобильника!
— Мобильник? — Ника на секунду задумывается. — Я его сегодня же выкину.
— Это Анжела тебе его дала?
Она утвердительно кивает головой. Меня охватывает злость!
— А вдруг тебя кто-нибудь видел?
— Вот тогда и поговорим!
— А твои платья?
— Платья — не улики. Может, мне кавалеры их купили. Чао!
Ника поворачивается и идет к двери, даже не посмотрев на меня.
А я сижу в полуобморочном состоянии. Мне хочется догнать Нику и трясти ее за плечи до тех пор, пока она не запросит о пощаде. Но поздно: я слышу хлопанье входной двери и понимаю, что Ника уже ушла.
Приехав на работу, Губарев решил первым делом позвонить Викентьеву.
В офисе его не было. Дома — тоже. Секретарша — та самая девица, которая принесла фотографию с двумя бывшими проститутками — Ольгой и Алиной, — сказала, что Викентьев сегодня на работе не появлялся.
— Он вам звонил?
— Нет.
— Когда позвонит, свяжитесь сразу со мной. Убита его дочь, и мне надо поговорить с ним.
В трубке воцарилось молчание.
— Убита? Как?
— Ножом. Удары в живот и в грудь, — лаконично сказал Губарев и повесил трубку.
Витя стоял напротив и смотрел на него.
— Нет на месте?
— Нет.
— Куда же он делся?
— Откуда я знаю куда? — раздраженно сказал Губарев. — Я что, Нат Пинкертон? У меня сыскного агентства нет. И не стой тут над душой! Садись на стул!
Помощник сел на стул.
— Что будем делать?
— Ноутбук я оставлю на вечер. Все равно тут возни порядком. Сейчас мы едем домой к Викентьевым. Поговорим с матерью Анжелы и Алиной. Точнее, в обратном порядке. С Алиной, а потом с матерью.
— Почему?
— Потому! Алину надо застать врасплох. Если я начну с матери, то Алина успеет подготовиться к беседе. А это не входит в наши планы. Мы хотели поговорить с ней насчет убитой Ольги Буруновой. Но не успели. Произошло еще одно убийство. Анжелы. А теперь нам представляется возможность познакомиться с этой дамочкой поближе. И задать ей кое-какие вопросы.
Викентьевы жили в доме, от которого за версту несло большими деньгами. Живут же люди, подумал Губарев. Как короли. Одни перебиваются с копейки на копейку. Да еще вкалывают за эти гроши. А другие обитают в хоромах. Разве это справедливо, задал себе вопрос Губарев. И сам же на него ответил: нет.
— Разве это справедливо, что кто-то живет в таких домах? — спросил Витька.
— Ты что, мои мысли читаешь?
— Стараюсь.
— Лучше этого не делать. — Мои мысли не всегда правильны.
Приземистый охранник с бычьей шеей остановил их. Но, когда Губарев показал свое удостоверение, отступил назад.
— Какой номер квартиры Викентьевых? — спросил Губарев.
— Двадцать пять. Третий этаж.
Дверь открыла высокая худая женщина с тонкими губами.
— Вы к кому? — начала она. Удостоверение майора не произвело на нее ровным счетом никакого впечатления.
— Я не получала инструкций на ваш счет.
— Я хотел бы поговорить с хозяевами.
— Вячеслава Александровича нет дома. Наталья Родионовна больна.
— А Алина… как ее по отчеству?
— Дмитриевна. Да, Алина Дмитриевна дома.
— Тогда я побеседую с ней. А потом с хозяйкой. Женщина по-прежнему стояла в дверях.
— Кто там? — раздался женский голос.
— Из милиции, Алина Дмитриевна, — откликнулась женщина.
— Да? — Через минуту перед Губаревым выросло соблазнительное создание в белом пеньюаре. С пышными рыжими волосами, распущенными по плечам.
— Мне нужно побеседовать с вами. Майор Губарев Владимир Анатольевич. Я веду расследование смерти Анжелы Викентьевой. А это старший лейтенант Павлов Виктор Николаевич.
— Да… мы уже в курсе случившегося. — Алина вынула откуда-то воздушный платочек и приложила его к глазам.
На публику играет, решил Губарев. Только кого она собирается растрогать несуществующими слезами? Нам с Витькой на это наплевать. Но выражение лица женщины, открывшей им дверь, мгновенно изменилось. Оно стало участливым и нежным.
— Алина Дмитриевна, — заволновалась она. — Вам надо полежать. Отдохнуть.
— Спасибо, Марина Семеновна. — Платочек был уже отнят от лица. — Вы очень добры. Но раз милиция считает нужным со мной побеседовать, то… — раздался протяжный вздох. — Раз надо, так надо.
Актрисой Алина была дешевой. Ее уловки так и бросались в глаза. Но кому-то они нравились. Например, Марине Семеновне. А также Викентьеву, сделавшему эту бездарность своей любовницей. Значит, не такой уж она была и бесталанной, раз сумела добиться расположения нужных ей людей.
— Где мы можем побеседовать? — задал вопрос майор. Алина наклонила набок голову, как бы вслушиваясь в то, что сказал Губарев, а потом после недолгого молчания сказала:
— Я думаю, это лучше всего сделать в моей комнате.
«В моей комнате», — отметил про себя Губарев. Она с такой интонацией произнесла эти слова, что и дураку ясно: она примеряет на себя роль хозяйки дома. А почему бы и нет? Молодая эффектная женщина рядом с удачливым бизнесменом и еще не старым мужчиной. Таких пар навалом. Все эти «новые русские» с толстыми кошельками, достигнув определенного веса и влияния, меняют прежних спутниц жизни на молодых и длинноногих. Старый товар — на новый. Более свежий и привлекательный, размышлял Губарев, пока они шли за Алиной по нескончаемому коридору. Аромат сладких дурманящих духов окутывал Алину, как облако.
Комната, куда они пришли, была вкрадчиво-обманной. Как и ее хозяйка. Алина хотела казаться не тем, кем она была, бывшей проституткой, подцепившей на крючок богатого мужчину, — нет, она хотела подчеркнуть свою белую пушистость и невинность. Во всяком случае обилие белого тона говорило об этом навязчивом стремлении. От белизны у Губарева даже заломило в глазах.
— Проходите сюда, — тоном великосветской львицы сказала Алина, указывая на белый диван у стены.
Губареву показалось смешным садиться на этот кукольно-бутафорский диван, но делать было нечего. Напротив дивана располагалась ниша с большой кроватью. Тоже, разумеется, белой. Над кроватью красиво спускался полог. Как на картинке, иронично подумал Губарев. Все тут ему казалось ужасно пошлым и театральным. «Сидим мы с Витькой, как два китайских болванчика, на этом диване.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Как пока? — спрашиваю я с идиотским видом.
— Так. Где моя сумка? — деловито спрашивает Ника.
— Вот. — Я достаю из пакета сумку Ники.
— Спасибо, тебе только вещи доверять. Дорогая сумка, а ты помяла ее. Растяпа! — Я узнаю свою сестру. И мне становится почти весело. Я разражаюсь истеричным смехом.
— Не смейся как припадочная. Тебе это не идет. — Ника встает с дивана и отряхивает джинсы. — Все, я пошла.
— Куда?
— Тебя это не касается!
— А труп? — глупо спрашиваю я.
— С трупом разбирайся сама. — Ника уже полностью пришла в себя. — Меня никто не видел. Улик на месте нет. Так что все в порядке.
— Оставь мне номер своего мобильника!
— Мобильник? — Ника на секунду задумывается. — Я его сегодня же выкину.
— Это Анжела тебе его дала?
Она утвердительно кивает головой. Меня охватывает злость!
— А вдруг тебя кто-нибудь видел?
— Вот тогда и поговорим!
— А твои платья?
— Платья — не улики. Может, мне кавалеры их купили. Чао!
Ника поворачивается и идет к двери, даже не посмотрев на меня.
А я сижу в полуобморочном состоянии. Мне хочется догнать Нику и трясти ее за плечи до тех пор, пока она не запросит о пощаде. Но поздно: я слышу хлопанье входной двери и понимаю, что Ника уже ушла.
Приехав на работу, Губарев решил первым делом позвонить Викентьеву.
В офисе его не было. Дома — тоже. Секретарша — та самая девица, которая принесла фотографию с двумя бывшими проститутками — Ольгой и Алиной, — сказала, что Викентьев сегодня на работе не появлялся.
— Он вам звонил?
— Нет.
— Когда позвонит, свяжитесь сразу со мной. Убита его дочь, и мне надо поговорить с ним.
В трубке воцарилось молчание.
— Убита? Как?
— Ножом. Удары в живот и в грудь, — лаконично сказал Губарев и повесил трубку.
Витя стоял напротив и смотрел на него.
— Нет на месте?
— Нет.
— Куда же он делся?
— Откуда я знаю куда? — раздраженно сказал Губарев. — Я что, Нат Пинкертон? У меня сыскного агентства нет. И не стой тут над душой! Садись на стул!
Помощник сел на стул.
— Что будем делать?
— Ноутбук я оставлю на вечер. Все равно тут возни порядком. Сейчас мы едем домой к Викентьевым. Поговорим с матерью Анжелы и Алиной. Точнее, в обратном порядке. С Алиной, а потом с матерью.
— Почему?
— Потому! Алину надо застать врасплох. Если я начну с матери, то Алина успеет подготовиться к беседе. А это не входит в наши планы. Мы хотели поговорить с ней насчет убитой Ольги Буруновой. Но не успели. Произошло еще одно убийство. Анжелы. А теперь нам представляется возможность познакомиться с этой дамочкой поближе. И задать ей кое-какие вопросы.
Викентьевы жили в доме, от которого за версту несло большими деньгами. Живут же люди, подумал Губарев. Как короли. Одни перебиваются с копейки на копейку. Да еще вкалывают за эти гроши. А другие обитают в хоромах. Разве это справедливо, задал себе вопрос Губарев. И сам же на него ответил: нет.
— Разве это справедливо, что кто-то живет в таких домах? — спросил Витька.
— Ты что, мои мысли читаешь?
— Стараюсь.
— Лучше этого не делать. — Мои мысли не всегда правильны.
Приземистый охранник с бычьей шеей остановил их. Но, когда Губарев показал свое удостоверение, отступил назад.
— Какой номер квартиры Викентьевых? — спросил Губарев.
— Двадцать пять. Третий этаж.
Дверь открыла высокая худая женщина с тонкими губами.
— Вы к кому? — начала она. Удостоверение майора не произвело на нее ровным счетом никакого впечатления.
— Я не получала инструкций на ваш счет.
— Я хотел бы поговорить с хозяевами.
— Вячеслава Александровича нет дома. Наталья Родионовна больна.
— А Алина… как ее по отчеству?
— Дмитриевна. Да, Алина Дмитриевна дома.
— Тогда я побеседую с ней. А потом с хозяйкой. Женщина по-прежнему стояла в дверях.
— Кто там? — раздался женский голос.
— Из милиции, Алина Дмитриевна, — откликнулась женщина.
— Да? — Через минуту перед Губаревым выросло соблазнительное создание в белом пеньюаре. С пышными рыжими волосами, распущенными по плечам.
— Мне нужно побеседовать с вами. Майор Губарев Владимир Анатольевич. Я веду расследование смерти Анжелы Викентьевой. А это старший лейтенант Павлов Виктор Николаевич.
— Да… мы уже в курсе случившегося. — Алина вынула откуда-то воздушный платочек и приложила его к глазам.
На публику играет, решил Губарев. Только кого она собирается растрогать несуществующими слезами? Нам с Витькой на это наплевать. Но выражение лица женщины, открывшей им дверь, мгновенно изменилось. Оно стало участливым и нежным.
— Алина Дмитриевна, — заволновалась она. — Вам надо полежать. Отдохнуть.
— Спасибо, Марина Семеновна. — Платочек был уже отнят от лица. — Вы очень добры. Но раз милиция считает нужным со мной побеседовать, то… — раздался протяжный вздох. — Раз надо, так надо.
Актрисой Алина была дешевой. Ее уловки так и бросались в глаза. Но кому-то они нравились. Например, Марине Семеновне. А также Викентьеву, сделавшему эту бездарность своей любовницей. Значит, не такой уж она была и бесталанной, раз сумела добиться расположения нужных ей людей.
— Где мы можем побеседовать? — задал вопрос майор. Алина наклонила набок голову, как бы вслушиваясь в то, что сказал Губарев, а потом после недолгого молчания сказала:
— Я думаю, это лучше всего сделать в моей комнате.
«В моей комнате», — отметил про себя Губарев. Она с такой интонацией произнесла эти слова, что и дураку ясно: она примеряет на себя роль хозяйки дома. А почему бы и нет? Молодая эффектная женщина рядом с удачливым бизнесменом и еще не старым мужчиной. Таких пар навалом. Все эти «новые русские» с толстыми кошельками, достигнув определенного веса и влияния, меняют прежних спутниц жизни на молодых и длинноногих. Старый товар — на новый. Более свежий и привлекательный, размышлял Губарев, пока они шли за Алиной по нескончаемому коридору. Аромат сладких дурманящих духов окутывал Алину, как облако.
Комната, куда они пришли, была вкрадчиво-обманной. Как и ее хозяйка. Алина хотела казаться не тем, кем она была, бывшей проституткой, подцепившей на крючок богатого мужчину, — нет, она хотела подчеркнуть свою белую пушистость и невинность. Во всяком случае обилие белого тона говорило об этом навязчивом стремлении. От белизны у Губарева даже заломило в глазах.
— Проходите сюда, — тоном великосветской львицы сказала Алина, указывая на белый диван у стены.
Губареву показалось смешным садиться на этот кукольно-бутафорский диван, но делать было нечего. Напротив дивана располагалась ниша с большой кроватью. Тоже, разумеется, белой. Над кроватью красиво спускался полог. Как на картинке, иронично подумал Губарев. Все тут ему казалось ужасно пошлым и театральным. «Сидим мы с Витькой, как два китайских болванчика, на этом диване.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77