Горячие волны страсти поднимались и опадали в ней. Рука Марка легкими трепетными касаниями продвигалась туда, где плоть ее была горячее всего.
— Ох, Эйлис... — Он был поражен и тронут ее бурной реакцией, и чем сильнее разгоралась ее страсть, тем большее волнение чувствовал и он. Прижав ее к себе, он ласкал ее, добираясь до влажного средоточия ее женственности. Эйлис наслаждалась медленными движениями его руки. Сотрясаемая дрожью, Эйлис приникла к Марку, желая лишь одного — отдаться ему вся, целиком.
Резко расстегнув «молнию», Марк скинул брюки. Он стоял обнаженный под лунным светом. Эйлис охватило нетерпение, смешанное с легким испугом — Марк показался ей гораздо сильнее, мощнее, чем она ожидала.
Марк сдернул с постели покрывало и, опустив Эйлис на хрустящую накрахмаленную простыню, вытянулся рядом с ней. Приподнявшись на локте, он погладил ее разметавшиеся по подушке золотистые локоны. Эйлис хочет его — в этом не оставалось ни малейших сомнений. Но этого было мало, он ждал, пока желание станет не просто сильным, а сильным до неистовства. Тогда он будет уверен, что она сохранит его в памяти.
Он поцеловал ее долгим, всепроникающим поцелуем, рука его нащупала ее грудь и стала играть соском. Эйлис бросило в жар. Сердце ее бешено забилось, кровь застучала в ушах. Марк гладил ее тугой живот. Нащупав резинку, он секунду помедлил, прежде чем скользнуть рукой туда, где между ног возвышался сладостный и влажный холмик. Эйлис затаила дыхание, а почувствовав его руку, вздохнула. Рука была горячей, жар чувствовался даже сквозь шелк материи. Эйлис прижала к себе его голову, зарыла пальцы в его густую спутанную шевелюру. Сгорая от нетерпения, она недоумевала, почему Марк так медлит.
— Скорее, Марк, скорее.
— Куда спешить, дорогая... У нас впереди вся ночь. — «Успокойся, — говорил он себе, — пусть это продлится дольше».
Склонившись к ее груди, он взял в рот сосок, не прекращая гладить ее между ног. Расчетливо и умело он вел ее к тому, чего желал. Бедра Эйлис горели, чувствуя его жар и напряжение.
Эйлис провела пальцами по волосам на его груди, потом медленно спустилась ниже.
Застонав, Марк замер.
— Гладь меня, гладь! — взмолилась она и потерлась о него всем телом.
— Возьми в руку... Эйлис... возьми. — Его собственный голос показался ему далеким, чужим. Его заглушали стук сердца и тяжкое, трудное дыхание. Сдерживаться было уже невозможно.
Она сомкнула пальцы. Может ли что-нибудь на свете сравниться с ним в твердости и в то же время быть таким гладким и шелковистым?
— Сожми крепче, милая, мне не больно.
Эйлис стала двигать рукою быстрее.
— Марк... — задыхаясь, шептала она.
Марк нетерпеливо спустил ее бикини, и Эйлис, помогая ему, высвободилась из него. Она сводила его с ума, и больше медлить он не мог. Марк вошел в нее. Эйлис охнула. Наверное, он был слишком груб.
— Эйлис...
— Не останавливайся, — с трудом выговорила Эйлис.
Древний инстинкт побудил Эйлис подчиниться настойчивому ритму его движений. Нет, Марк не был чересчур большим и сильным для нее. Все в нем было совершенно: его поцелуи, его улыбка... его серьезность во всем.
Марк проникал в нее все глубже, и Эйлис приподняла бедра навстречу ему и его движениям. «Продолжай!» Чувствуя, что Эйлис вот-вот достигнет кульминации, Марк отодвинулся так, чтобы лунный луч упал на ее лицо: самое главное, чтобы ей было хорошо. Марк хотел подсмотреть выражение лица Эйлис, когда она не ждет этого. Он увидел золотистый водопад ее спутанных, растрепавшихся волос, поблескивающих в лунном свете, и выражение истинного счастья на ее лице.
— Марк... — она содрогалась под ним, сжимая в горсти его волосы.
Марк убыстрил темп, заботясь теперь уже о себе, вновь и вновь конвульсивно вжимаясь в Эйлис. Кровь билась в висках и, раскаленная, струилась по жилам, а он все повторял и повторял эти сладостные, нескончаемые движения взад-вперед, взад-вперед, повторял с таким пылом страсти, на который никогда не считал себя способным. Наконец тело его взорвалось в буре неизъяснимого блаженства. Задохнувшись, ловя ртом воздух, Марк скатился на подушку рядом с Эйлис.
Протянув руку, она погладила его волосы. Прикосновение это было несказанно нежным. Значит, за ее неуверенностью и ранимостью скрывалась чудная, страстная, любящая женщина, и женщина эта принадлежала ему. Было ли с ним когда-нибудь подобное? Да, он занимался любовью с женщинами, но до Эйлис знал лишь физическое удовлетворение.
Потрясенная, опустошенная и напоенная любовью, Эйлис прижималась к Марку. Ее телу было так уютно лежать, прижавшись к нему, словно она была рождена для этого и только для этого. Почему, ну почему он уезжает? Она повернулась к нему, заглянула в лицо. Серые глаза были мягкими, как бархат, — в них были нежность, понимание и нечто большее, чем понимание.
Марк знал, как нужна Эйлис его забота, его уверенность в ней. Какая мука уезжать, расставаться! Сейчас глаза ее были закрыты, а светлые волосы, разметавшиеся по подушке и его руке, делали ее похожей на ребенка или на ангела. Вид ее трогал Марка и переполнял его нежностью больше, чем любые, самые страстные их объятия. Он осторожно провел кончиком пальца по нежной округлости ее щеки, к виску, волосам. Выбрав локон, он намотал его на палец, точно так же, как много раз она сама делала в его присутствии. «Ты даже понятия не имеешь, что ты для меня сделала». Сердце сжала мучительная, до боли, нежность. У него не было привычки к послепостельным разговорам, но сегодня ему так много надо было ей сказать.
— Эйлис, — тихо позвал он, целуя вздернутый носик. — Эйлис!
Он прикрыл ее смятой простыней и бережно обнял. Бедная девочка, какой же трудный был у нее день, если она уснула, когда еще не утихло сердцебиение!
Часть II
КРУПНЫМ ПЛАНОМ: УЭСТ-ЭНД, ЛОНДОН
Глава 11
Эйлис вглядывалась в иллюминатор, силясь рассмотреть, что там внизу. Внизу была вода. Они все еще летели над Ла-Маншем.
— Видишь землю, детка? — осведомился Стивен. Он выпил еще одну рюмку водки и перелистнул страницу «Лондон тайме».
— Нет.
Эйлис все глядела и глядела и наконец увидела: в густом тумане выплыли поросшие сочной зеленью холмы. Эйлис приободрилась: уж теперь Лондон, наверное, недалеко. Дав согласие Стивену Хантеру провести с ним денек-другой в Марбелле, она, разумеется, совершила ошибку. Модный курорт, изо всех сил пыжащийся сравняться с Каннами и Монте-Карло, все эти прожигатели жизни... Ей жаль было дней, оторванных от работы над пьесой и от встреч с Марком.
— Ну вот, — фыркнул Стивен. — Этого следовало ожидать!
— Что там такое? — спросила Эйлис, не отрываясь от иллюминатора.
— Кимброу принадлежит половина акций «Виндзор эр».
Эйлис резко повернулась. Марк говорил, что доли в «Виндзор эр» у него нет, но это было два месяца назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Ох, Эйлис... — Он был поражен и тронут ее бурной реакцией, и чем сильнее разгоралась ее страсть, тем большее волнение чувствовал и он. Прижав ее к себе, он ласкал ее, добираясь до влажного средоточия ее женственности. Эйлис наслаждалась медленными движениями его руки. Сотрясаемая дрожью, Эйлис приникла к Марку, желая лишь одного — отдаться ему вся, целиком.
Резко расстегнув «молнию», Марк скинул брюки. Он стоял обнаженный под лунным светом. Эйлис охватило нетерпение, смешанное с легким испугом — Марк показался ей гораздо сильнее, мощнее, чем она ожидала.
Марк сдернул с постели покрывало и, опустив Эйлис на хрустящую накрахмаленную простыню, вытянулся рядом с ней. Приподнявшись на локте, он погладил ее разметавшиеся по подушке золотистые локоны. Эйлис хочет его — в этом не оставалось ни малейших сомнений. Но этого было мало, он ждал, пока желание станет не просто сильным, а сильным до неистовства. Тогда он будет уверен, что она сохранит его в памяти.
Он поцеловал ее долгим, всепроникающим поцелуем, рука его нащупала ее грудь и стала играть соском. Эйлис бросило в жар. Сердце ее бешено забилось, кровь застучала в ушах. Марк гладил ее тугой живот. Нащупав резинку, он секунду помедлил, прежде чем скользнуть рукой туда, где между ног возвышался сладостный и влажный холмик. Эйлис затаила дыхание, а почувствовав его руку, вздохнула. Рука была горячей, жар чувствовался даже сквозь шелк материи. Эйлис прижала к себе его голову, зарыла пальцы в его густую спутанную шевелюру. Сгорая от нетерпения, она недоумевала, почему Марк так медлит.
— Скорее, Марк, скорее.
— Куда спешить, дорогая... У нас впереди вся ночь. — «Успокойся, — говорил он себе, — пусть это продлится дольше».
Склонившись к ее груди, он взял в рот сосок, не прекращая гладить ее между ног. Расчетливо и умело он вел ее к тому, чего желал. Бедра Эйлис горели, чувствуя его жар и напряжение.
Эйлис провела пальцами по волосам на его груди, потом медленно спустилась ниже.
Застонав, Марк замер.
— Гладь меня, гладь! — взмолилась она и потерлась о него всем телом.
— Возьми в руку... Эйлис... возьми. — Его собственный голос показался ему далеким, чужим. Его заглушали стук сердца и тяжкое, трудное дыхание. Сдерживаться было уже невозможно.
Она сомкнула пальцы. Может ли что-нибудь на свете сравниться с ним в твердости и в то же время быть таким гладким и шелковистым?
— Сожми крепче, милая, мне не больно.
Эйлис стала двигать рукою быстрее.
— Марк... — задыхаясь, шептала она.
Марк нетерпеливо спустил ее бикини, и Эйлис, помогая ему, высвободилась из него. Она сводила его с ума, и больше медлить он не мог. Марк вошел в нее. Эйлис охнула. Наверное, он был слишком груб.
— Эйлис...
— Не останавливайся, — с трудом выговорила Эйлис.
Древний инстинкт побудил Эйлис подчиниться настойчивому ритму его движений. Нет, Марк не был чересчур большим и сильным для нее. Все в нем было совершенно: его поцелуи, его улыбка... его серьезность во всем.
Марк проникал в нее все глубже, и Эйлис приподняла бедра навстречу ему и его движениям. «Продолжай!» Чувствуя, что Эйлис вот-вот достигнет кульминации, Марк отодвинулся так, чтобы лунный луч упал на ее лицо: самое главное, чтобы ей было хорошо. Марк хотел подсмотреть выражение лица Эйлис, когда она не ждет этого. Он увидел золотистый водопад ее спутанных, растрепавшихся волос, поблескивающих в лунном свете, и выражение истинного счастья на ее лице.
— Марк... — она содрогалась под ним, сжимая в горсти его волосы.
Марк убыстрил темп, заботясь теперь уже о себе, вновь и вновь конвульсивно вжимаясь в Эйлис. Кровь билась в висках и, раскаленная, струилась по жилам, а он все повторял и повторял эти сладостные, нескончаемые движения взад-вперед, взад-вперед, повторял с таким пылом страсти, на который никогда не считал себя способным. Наконец тело его взорвалось в буре неизъяснимого блаженства. Задохнувшись, ловя ртом воздух, Марк скатился на подушку рядом с Эйлис.
Протянув руку, она погладила его волосы. Прикосновение это было несказанно нежным. Значит, за ее неуверенностью и ранимостью скрывалась чудная, страстная, любящая женщина, и женщина эта принадлежала ему. Было ли с ним когда-нибудь подобное? Да, он занимался любовью с женщинами, но до Эйлис знал лишь физическое удовлетворение.
Потрясенная, опустошенная и напоенная любовью, Эйлис прижималась к Марку. Ее телу было так уютно лежать, прижавшись к нему, словно она была рождена для этого и только для этого. Почему, ну почему он уезжает? Она повернулась к нему, заглянула в лицо. Серые глаза были мягкими, как бархат, — в них были нежность, понимание и нечто большее, чем понимание.
Марк знал, как нужна Эйлис его забота, его уверенность в ней. Какая мука уезжать, расставаться! Сейчас глаза ее были закрыты, а светлые волосы, разметавшиеся по подушке и его руке, делали ее похожей на ребенка или на ангела. Вид ее трогал Марка и переполнял его нежностью больше, чем любые, самые страстные их объятия. Он осторожно провел кончиком пальца по нежной округлости ее щеки, к виску, волосам. Выбрав локон, он намотал его на палец, точно так же, как много раз она сама делала в его присутствии. «Ты даже понятия не имеешь, что ты для меня сделала». Сердце сжала мучительная, до боли, нежность. У него не было привычки к послепостельным разговорам, но сегодня ему так много надо было ей сказать.
— Эйлис, — тихо позвал он, целуя вздернутый носик. — Эйлис!
Он прикрыл ее смятой простыней и бережно обнял. Бедная девочка, какой же трудный был у нее день, если она уснула, когда еще не утихло сердцебиение!
Часть II
КРУПНЫМ ПЛАНОМ: УЭСТ-ЭНД, ЛОНДОН
Глава 11
Эйлис вглядывалась в иллюминатор, силясь рассмотреть, что там внизу. Внизу была вода. Они все еще летели над Ла-Маншем.
— Видишь землю, детка? — осведомился Стивен. Он выпил еще одну рюмку водки и перелистнул страницу «Лондон тайме».
— Нет.
Эйлис все глядела и глядела и наконец увидела: в густом тумане выплыли поросшие сочной зеленью холмы. Эйлис приободрилась: уж теперь Лондон, наверное, недалеко. Дав согласие Стивену Хантеру провести с ним денек-другой в Марбелле, она, разумеется, совершила ошибку. Модный курорт, изо всех сил пыжащийся сравняться с Каннами и Монте-Карло, все эти прожигатели жизни... Ей жаль было дней, оторванных от работы над пьесой и от встреч с Марком.
— Ну вот, — фыркнул Стивен. — Этого следовало ожидать!
— Что там такое? — спросила Эйлис, не отрываясь от иллюминатора.
— Кимброу принадлежит половина акций «Виндзор эр».
Эйлис резко повернулась. Марк говорил, что доли в «Виндзор эр» у него нет, но это было два месяца назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97