Только не говори, что у тебя не было парней, потому что я этому не поверю. К такой милой девушке парни должны выстраиваться в очередь.
Милая!
Марли ненавидела это слово.
А Джоэл, видимо, думал, что делает ей комплимент. Ее часто называли милой, обаятельной, привлекательной. Пожилые дамы любили пощипывать ее пухлые щечки. Но Марли не хотела быть ни милой, ни обаятельной, ни привлекательной. Она хотела быть высокой, красивой и яркой. И чтобы у нее были скулы, как у Хэлли Берри. Ей хотелось иметь лицо, как у Елены Троянской, а не как у гнома.
Как же, разбежалась. Грешники в аду мечтают о холодной воде, только ее им почему-то не дают.
– Можешь мне не верить, – холодно сказала Марли, – но если ты всего лишь милая, то парни скорее попросят тебя испечь им печенье или присмотреть за собакой, чем пригласят на свидание.
– Ну и дураки, – покачал головой Джоэл.
Марли вновь почувствовала, как краска приливает к ее лицу. Ну почему она так легко краснеет? Джоэл ждал, не говоря ни слова. Не особо задумываясь, Марли поспешила заполнить вакуум, выложив все начистоту.
– Мама очень переживает из-за моей личной жизни. Она хочет, чтобы я нашла настоящую любовь.
– Ждет не дождется внучат?
– Нет, это намного больше. Она убеждена, что я очень много теряю из-за того, что не прячусь за спиной какого-нибудь мужика. Она просто из сил выбивается, пытаясь устроить мой брак. Дело в том, что у нее с папой были особые отношения. Они были родственными душами – если ты веришь во все это.
– Ты, как я понимаю, не веришь.
– Нет.
– Почему?
– Я видела, что произошло со сказочным браком моих родителей.
– Развод?
– Нет. Папы не стало, когда мне было одиннадцать. – И зачем она вообще открыла рот? Зачем рассказывала ему о таких личных вещах? На нее это совсем не было похоже. Что было в Джоэле такого, отчего у нее развязывался язык? Почему бы просто не выйти из машины, поблагодарить его за помощь и пойти домой к маме?
– Тяжелый удар.
Это что, сочувствие? Марли подняла голову и, посмотрев ему в глаза, удивилась его искренности.
Соберись, закрой рот и не говори больше ни слова.
Но она так долго держала все свои переживания внутри, что ей просто необходимо было высказаться. Возможно, именно выражение искреннего сочувствия на его лице подтолкнуло ее. Или, может быть, покушение на ее жизнь сняло все эмоциональные барьеры.
Какова бы ни была причина, Марли не смогла остановить слова, вырвавшиеся у нее.
– Моего отца убили, и после его смерти жизнь моей матери была разорвана в клочья. Я думала, она умрет от отчаяния и одиночества. Или совершит самоубийство.
«Заткнись, заткнись, заткнись».
Джоэл не спрашивал о подробностях. Он просто прикоснулся к ее руке. Нежно, ласково – и тут же убрал руку. Его жест удивил Марли. Джоэл казался совсем не сентиментальным человеком. Ему-то она вряд ли стала бы плакаться в жилетку. Слава Богу, он убрал руку прежде, чем она разрыдалась.
– А ты? Как его смерть отразилась на тебе?
Марли хмыкнула, только чтобы не расплакаться. Она уже один раз потеряла контроль над собой в его присутствии, этого вполне достаточно.
– Она научила меня держаться подальше от людей, которые могут стать моей родственной душой. Кому нужны такие страдания?
– А тебе не кажется, что лучше любить и потерять эту любовь, чем вообще никогда не любить?
– Нет. – Марли не хотела показаться жестокосердной, но она пришла к такому выводу за долгие годы размышлений. – Я из тех, кто считает, что нельзя страдать по тому, чего у тебя никогда не было.
– Ты шутишь?
– Почему? Ты считаешь, что я поступаю неправильно, пытаясь избежать боли, когда известно, что она обязательная составляющая любви? А мне кажется, я поступаю довольно разумно.
– Нет, – сказал он. – По-моему, ты зря думаешь, что любовь не стоит той боли, которую она может принести.
– Мне кажется, ты был влюблен.
– Да.
– И твое сердце разбилось.
– И мое сердце разбилось.
– Оно того стоило?
– О да! – Джоэл произнес это так, будто припоминал удивительные дни, прошедшие давным-давно.
Марли почувствовала укол ревности.
– И сколько раз ты влюблялся?
– Только один.
– И тебе хочется попробовать еще раз? Одного не хватило?
– Я готов рискнуть. Почему бы и нет? Для этого мы и живем. Жизнь опрокидывает нас, но мы поднимаемся и идем дальше.
– Мазохист.
– Ну, по крайней мере, я наслаждаюсь жизнью. Признайся: ты никогда не была влюблена.
Марли помедлила.
– Ну, однажды в детстве я по уши влюбилась в одного мальчика. Это считается?
– Сколько тебе тогда было?
– Пять.
– И в кого же ты влюбилась?
– Как ни странно, но это был сын того самого человека, который убил моего отца.
– Что?! – Джоэл закашлялся, как будто ему попало не в то горло.
– С тобой все в порядке? – встревожилась Марли.
– Да-да, – ответил он, но голос его был странно напряжен. Марли недоуменно посмотрела на него. – Продолжай.
– Я втюрилась в Джей-Джея, но это было задолго до того, как его отец убил моего. Он был на пять или шесть лет старше. Меня Джей-Джей недолюбливал, потому что родители заставляли его играть со мной, но я это терпела. – Марли мечтательно вздохнула. Она уже много лет не вспоминала о Джей-Джее, хотя о нем у нее остались самые светлые воспоминания, а не так уж много светлых воспоминаний осталось у нее от детства.
– Вот как?
– Он был такой симпатичный. Высокий, темноволосый, с восхитительными серо-зелено-голубыми глазами, почти как твои. Такой цвет нечасто встретишь. Он любил бейсбол и никогда не расставался с пачкой бейсбольных карточек, которые носил в заднем кармане. Когда он их покупал, то жвачку из упаковки отдавал мне. Я притворялась, что люблю бейсбол: из-за жвачки и чтобы послушать, как он рассказывает о своей любимой команде, «Техасских рейнджерах».
Может быть, поэтому ее и привлекал Джоэл. На подсознательном уровне он своими темными волосами и глазами цвета океана напоминал ей мальчика из детства.
– И что же с ним случилось?
Марли пожала плечами:
– Его родители развелись, мама получила полную опеку, и я больше никогда его не видела.
– Когда ты в последний раз вспоминала о нем?
– Много лет назад. Я и сейчас бы о нем не вспомнила, если бы ты не заговорил об этом.
– Тогда нет. – Джоэл покачал головой. – Тогда это не считается настоящей влюбленностью. Ты была слишком маленькой.
– Возможно. Но для моего пятилетнего мозга это было довольно сильное чувство.
Пусть она и была маленькой, но ее чувства к Джей-Джею были очень глубокими. Марли до сих пор помнила, как он носил ее на плечах по пляжу тем летом. Как теплые лучи солнца ласкали ее кожу, как хорошо ей тогда было. И как Джей-Джей заступился за нее, когда какие-то мальчишки, окружив ее, пытались отнять рожок с мороженым.
Откуда взялся этот комок в горле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Милая!
Марли ненавидела это слово.
А Джоэл, видимо, думал, что делает ей комплимент. Ее часто называли милой, обаятельной, привлекательной. Пожилые дамы любили пощипывать ее пухлые щечки. Но Марли не хотела быть ни милой, ни обаятельной, ни привлекательной. Она хотела быть высокой, красивой и яркой. И чтобы у нее были скулы, как у Хэлли Берри. Ей хотелось иметь лицо, как у Елены Троянской, а не как у гнома.
Как же, разбежалась. Грешники в аду мечтают о холодной воде, только ее им почему-то не дают.
– Можешь мне не верить, – холодно сказала Марли, – но если ты всего лишь милая, то парни скорее попросят тебя испечь им печенье или присмотреть за собакой, чем пригласят на свидание.
– Ну и дураки, – покачал головой Джоэл.
Марли вновь почувствовала, как краска приливает к ее лицу. Ну почему она так легко краснеет? Джоэл ждал, не говоря ни слова. Не особо задумываясь, Марли поспешила заполнить вакуум, выложив все начистоту.
– Мама очень переживает из-за моей личной жизни. Она хочет, чтобы я нашла настоящую любовь.
– Ждет не дождется внучат?
– Нет, это намного больше. Она убеждена, что я очень много теряю из-за того, что не прячусь за спиной какого-нибудь мужика. Она просто из сил выбивается, пытаясь устроить мой брак. Дело в том, что у нее с папой были особые отношения. Они были родственными душами – если ты веришь во все это.
– Ты, как я понимаю, не веришь.
– Нет.
– Почему?
– Я видела, что произошло со сказочным браком моих родителей.
– Развод?
– Нет. Папы не стало, когда мне было одиннадцать. – И зачем она вообще открыла рот? Зачем рассказывала ему о таких личных вещах? На нее это совсем не было похоже. Что было в Джоэле такого, отчего у нее развязывался язык? Почему бы просто не выйти из машины, поблагодарить его за помощь и пойти домой к маме?
– Тяжелый удар.
Это что, сочувствие? Марли подняла голову и, посмотрев ему в глаза, удивилась его искренности.
Соберись, закрой рот и не говори больше ни слова.
Но она так долго держала все свои переживания внутри, что ей просто необходимо было высказаться. Возможно, именно выражение искреннего сочувствия на его лице подтолкнуло ее. Или, может быть, покушение на ее жизнь сняло все эмоциональные барьеры.
Какова бы ни была причина, Марли не смогла остановить слова, вырвавшиеся у нее.
– Моего отца убили, и после его смерти жизнь моей матери была разорвана в клочья. Я думала, она умрет от отчаяния и одиночества. Или совершит самоубийство.
«Заткнись, заткнись, заткнись».
Джоэл не спрашивал о подробностях. Он просто прикоснулся к ее руке. Нежно, ласково – и тут же убрал руку. Его жест удивил Марли. Джоэл казался совсем не сентиментальным человеком. Ему-то она вряд ли стала бы плакаться в жилетку. Слава Богу, он убрал руку прежде, чем она разрыдалась.
– А ты? Как его смерть отразилась на тебе?
Марли хмыкнула, только чтобы не расплакаться. Она уже один раз потеряла контроль над собой в его присутствии, этого вполне достаточно.
– Она научила меня держаться подальше от людей, которые могут стать моей родственной душой. Кому нужны такие страдания?
– А тебе не кажется, что лучше любить и потерять эту любовь, чем вообще никогда не любить?
– Нет. – Марли не хотела показаться жестокосердной, но она пришла к такому выводу за долгие годы размышлений. – Я из тех, кто считает, что нельзя страдать по тому, чего у тебя никогда не было.
– Ты шутишь?
– Почему? Ты считаешь, что я поступаю неправильно, пытаясь избежать боли, когда известно, что она обязательная составляющая любви? А мне кажется, я поступаю довольно разумно.
– Нет, – сказал он. – По-моему, ты зря думаешь, что любовь не стоит той боли, которую она может принести.
– Мне кажется, ты был влюблен.
– Да.
– И твое сердце разбилось.
– И мое сердце разбилось.
– Оно того стоило?
– О да! – Джоэл произнес это так, будто припоминал удивительные дни, прошедшие давным-давно.
Марли почувствовала укол ревности.
– И сколько раз ты влюблялся?
– Только один.
– И тебе хочется попробовать еще раз? Одного не хватило?
– Я готов рискнуть. Почему бы и нет? Для этого мы и живем. Жизнь опрокидывает нас, но мы поднимаемся и идем дальше.
– Мазохист.
– Ну, по крайней мере, я наслаждаюсь жизнью. Признайся: ты никогда не была влюблена.
Марли помедлила.
– Ну, однажды в детстве я по уши влюбилась в одного мальчика. Это считается?
– Сколько тебе тогда было?
– Пять.
– И в кого же ты влюбилась?
– Как ни странно, но это был сын того самого человека, который убил моего отца.
– Что?! – Джоэл закашлялся, как будто ему попало не в то горло.
– С тобой все в порядке? – встревожилась Марли.
– Да-да, – ответил он, но голос его был странно напряжен. Марли недоуменно посмотрела на него. – Продолжай.
– Я втюрилась в Джей-Джея, но это было задолго до того, как его отец убил моего. Он был на пять или шесть лет старше. Меня Джей-Джей недолюбливал, потому что родители заставляли его играть со мной, но я это терпела. – Марли мечтательно вздохнула. Она уже много лет не вспоминала о Джей-Джее, хотя о нем у нее остались самые светлые воспоминания, а не так уж много светлых воспоминаний осталось у нее от детства.
– Вот как?
– Он был такой симпатичный. Высокий, темноволосый, с восхитительными серо-зелено-голубыми глазами, почти как твои. Такой цвет нечасто встретишь. Он любил бейсбол и никогда не расставался с пачкой бейсбольных карточек, которые носил в заднем кармане. Когда он их покупал, то жвачку из упаковки отдавал мне. Я притворялась, что люблю бейсбол: из-за жвачки и чтобы послушать, как он рассказывает о своей любимой команде, «Техасских рейнджерах».
Может быть, поэтому ее и привлекал Джоэл. На подсознательном уровне он своими темными волосами и глазами цвета океана напоминал ей мальчика из детства.
– И что же с ним случилось?
Марли пожала плечами:
– Его родители развелись, мама получила полную опеку, и я больше никогда его не видела.
– Когда ты в последний раз вспоминала о нем?
– Много лет назад. Я и сейчас бы о нем не вспомнила, если бы ты не заговорил об этом.
– Тогда нет. – Джоэл покачал головой. – Тогда это не считается настоящей влюбленностью. Ты была слишком маленькой.
– Возможно. Но для моего пятилетнего мозга это было довольно сильное чувство.
Пусть она и была маленькой, но ее чувства к Джей-Джею были очень глубокими. Марли до сих пор помнила, как он носил ее на плечах по пляжу тем летом. Как теплые лучи солнца ласкали ее кожу, как хорошо ей тогда было. И как Джей-Джей заступился за нее, когда какие-то мальчишки, окружив ее, пытались отнять рожок с мороженым.
Откуда взялся этот комок в горле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67