Девушка заметная, но далеко не красавица, с медными волосами и очень белой кожей, свойственной всем рыжеволосым, и проникновенными зелеными глазами. Вместе с тем черты лица у нее были вполне обычными, разве что в них чувствовалось напряжение, как у человека, подавленного своими мыслями. Возможно, фотограф из журнала мод и нашел бы ее стройной, но Квентину она показалась худышкой, которой дополнительных фунтов десять – пятнадцать совсем не помешали бы.
Одним словом, это был не его тип женщин, и тем не менее, как только он услышал голос Дайаны и увидел ее, им овладело странное чувство. Именно поэтому Квентин предложил ей обменяться рукопожатиями. Правда, в этом жесте не было ничего странного – обычное приветствие даже между незнакомыми людьми, случайно встретившимися на отдыхе. К Дайане же у Квентина был профессиональный интерес.
Ему требовалось прикоснуться к ней, убедиться, что она – реальность, что она – здесь. И вот она наконец-то рядом.
Занятно, если не сказать большего.
Сейчас, стоя на расстоянии полуметра от Дайаны, Квентин явственно ощущал мягкий запах мыла и цветочного шампуня. Он видел золотистые искорки в зеленых глазах, даже слышал дыхание. Ему казалось, что он слышит и биение сердца.
Он приказал себе отключить свое «паучье чутье», но сделать это было невозможно – в моменты напряжения и концентрации его дополнительное чувство включалось само и до боли усиливало остальные. И ничего с этим нельзя было поделать. Одного Квентин не понимал – зачем он с такой силой концентрируется на Дайане, с какой целью?
– Думаю, это не мое дело.
Молчание длилось слишком долго.
– А я не знаю, мое это дело или нет, – проговорил он задумчиво. – Обычно я приезжаю сюда раз-два в году, и вот... просто заинтересовался его историей. Интересное место. Здесь вроде бы произошло несколько несчастных случаев, по большей части с детьми.
Дайана повернулась к окну, окинула взглядом дорожку, по которой убежала девочка, затем снова посмотрела на Квентина.
– Понятно, – сказала она. – Ничего об этом не знала. Я здесь впервые и с историей этого места еще не успела познакомиться.
– А я провожу здесь отпуск. – Квентин и сам не знал, зачем уводит разговор в сторону от мрачной истории Пансиона. Возможно, одного намека на его опасность для детей было на первый раз более чем достаточно. – Вы тоже отдыхаете?
Она отхлебнула немного кофе и чуть помедлила с ответом. Всего какую-то долю секунды, но Квентин сразу уловил ее нерешительность.
– Я хожу в студию. Рисую. Уроки нам дает довольно известный художник.
– Так вы художница?
– Нет... Это не совсем уроки рисования. Скорее терапия. – Дайана снова помолчала, затем прибавила почти безразличным тоном: – Я приехала сюда по рекомендации своего врача.
Квентин, привыкший читать между строк и видеть больше, чем хотят показать, решил, что врач – это скорее всего психиатр или психотерапевт. Правда, в отличие от многих, с кем сталкивалась Дайана, он не имел никаких предубеждений и не чувствовал никакого дискомфорта в обсуждении проблем, связанных с нарушением психики. Более чем кто-либо другой Квентин понимал, насколько чуток может быть мозг человека.
Особенно мозг экстрасенса.
И в особенности того, кто пока не догадывается о своих способностях.
Дайана заинтересовала Квентина, но он решил действовать очень осторожно, главным образом потому, что просто не знал, как вести себя в этой ситуации. Он, правда, смутно сознавал, что пару раз раньше уже ощущал нечто подобное – уверенность, что находится в нужном месте в нужное время, – и приобретенный опыт подсказывал ему, что самым правильным будет следовать интуиции.
Поэтому, вместо того чтобы вежливо поддакнуть или незаметно уйти от разговора, Квентин решил действовать прямо.
– Начальство заставляет нас раз в году брать отпуск, хотим мы того или нет, – откровенно сказал он. – Кроме того, мы регулярно проходим тесты или просто садимся все вместе и делимся всем, что нас беспокоит.
Дайана ответила не сразу.
– Сейчас многие компании заботятся о психическом и эмоциональном состоянии своих сотрудников, – медленно произнесла она.
– Но некоторые – особенно, – кивнул Квентин. – У нас вся работа держится на эмоциях. Чуть что – сразу стресс. Я из ФБР.
– Никогда бы не догадалась. В смысле...
Он тихо рассмеялся.
– Понимаю. Я мало похож на телегероя. Что делать? Судьба. Я работаю в необычном подразделении. Мы не обязаны носить костюмы и галстуки, но тоже ведем расследования, разыскиваем преступников, доказываем их вину. Врачи и различные терапии помогают нам работать эффективнее.
Дайана опустила голову, посмотрела в свою чашку и отрывисто спросила:
– Ну и как? Помогает ваша терапия?
– Думаю, да. По крайней мере, ни у кого из нас не было нервных срывов. Хотя мы имеем дело с самыми ужасными преступлениями – убийствами, изнасилованиями, похищениями детей. Следовательно, терапия помогает.
Рот ее болезненно скривился.
– А я не могу справиться даже с повседневной жизнью, – выдавила Дайана.
– Я бы не сказал, – ответил Квентин. – По-моему, вы с ней прекрасно справляетесь.
– Нет. – Она замотала головой. – Я могу сконцентрироваться максимум минут на двадцать, ну или на полчаса. Я могу поддержать разговор, если тема меня интересует. А потом...
– Что потом? – спросил Квентин. – Дайана, что происходит потом?
Она заметно вздрогнула и вежливо кивнула с безразличным видом:
– Ничего. Вы отдыхаете, а я тут, можно сказать, лечусь. Надеюсь, этот метод мне поможет. Благодарю за кофе. Была рада познакомиться с вами, Квентин.
Он хотел было остановить ее, но что-то подсказало ему, что делать этого не нужно: будет лучше, если Дайана уйдет. Еще не время.
– Приятно было познакомиться. Увидимся. – Квентин улыбнулся.
– Конечно.
Дайана говорила вежливым тоном, с холодной улыбкой. Такой отчужденной она ушла с башни обозрения.
Некоторое время Квентин смотрел ей вслед, затем перевел взгляд на расстилавшийся за окном вид.
Бишоп как-то говорил ему, что несколько лет назад, когда подразделение существовало только на бумаге, а он сам искал экстрасенсов, ему встречались одаренные, но хрупкие люди, неспособные выдерживать реалии полицейской работы. Одни справлялись со своими обязанностями, выматывались, но продолжали работать, другие...
А других, исходя из своего странного опыта, убедили в том, что они психически больны.
Потому как ни у кого не было иного объяснения звучавшим в головах голосам, посещавшим их ярким необычным видениям, впадению в забытье или ужасным головным болям. В общепринятом смысле слова они не были «нормальными», и доктора сделали их больными.
За неимением других объяснений традиционная медицина объявляла все непонятное для себя «симптомами», требующими медикаментозного или иного лечения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81