Так, в июне 1961 г. он докладывал премьер-министру: «Для нас выгоднее развернуть как можно больше военных постов в Ладакхском районе… не ожидая их основного обустройства, поскольку я убежден, что китайцы не посмеют атаковать наши позиции, несмотря даже на то, что эти посты относительно слабее, чем китайские».
Каул, как и его предшественник, продолжал увольнять офицеров, не согласных с его позицией. К примеру, подобная участь постигла генерала С. Верма, командира корпуса в западном секторе, который, услышав в парламенте заверения Неру, о том, что военная ситуация в приграничных районах благоприятствует Индии, в начале 1961 г. написал письмо заместителю министра обороны генералу Тапару с просьбой довести до Д. Неру правдивую информацию о действительном состоянии дел или вынести, по крайней мере, этот вопрос на обсуждение армейского командования. Тапар не рискнул встать в оппозицию к Неру. Вскоре после этого генерал С. Верма был уволен из вооруженных сил.
В дальнейшем события подтвердили правильность точки зрения офицеров, стоявших в оппозиции к военно-политическому курсу Индии в отношении спорных районов. К лету 1962 г. нескольким тысячам индийских солдат, разбросанных по многочисленным постам, вооруженных устаревшим оружием и испытывавших жесткую нехватку всех видов снабжения, противостояло значительно превосходившее их число китайских военнослужащих, вооруженных современным автоматическим оружием и артиллерией. Китайские посты на спорной территории опирались на мощные военные укрепления вдоль границы, индийские же были оторваны от своих баз и не могли рассчитывать на поддержку. В 1962 г. ближайшая индийская военная база располагалась в нескольких неделях пути от спорной территории Аксай Чин, до которой шла извилистая горная тропа. Индийские патрули, направленные в спорную территорию, могли снабжаться только по воздуху. В то же время китайцам спорные районы были доступны и представляли для них особую стратегическую важность.
Неправильное представление индийского правительства о соотношении сил в спорных районах привело с его стороны к ряду действий, воспринятых в Пекине как провокационные. В результате 16 ноября 1962 г. между КНР и Индией разразился острый военно-политический кризис, который уже 21 ноября завершился уступками последней по ключевым спорным вопросам.
О том, насколько неожиданным для Индии был подобный исход, свидетельствует неадекватное поведение индийского правительства в ходе кризиса. Так, 19 ноября, в разгар кризиса Д. Неру обратился к президенту США Д. Кеннеди с просьбой немедленно направить 15 бомбардировщиков и эскадрилью истребителей для воздушного прикрытия индийских городов от возможных налетов китайской авиации.
США отреагировали отправкой в воды Индийского океана авианосной группы.
Схожая недооценка военного потенциала оппонента и его готовности пойти на риск вооруженного конфликта в полной мере проявилась и в ходе внутривоенного военно-политического кризиса между США и Китаем (1950 г.). Существовал ряд причин, в результате которых Вашингтон расценивал заявление Пекина о готовности к силовому разрешению кризиса между ними как политико-психологический блеф.
Одной из решающих в их ряду стала позиция главнокомандующего объединенными силами ООН генерала Д. Макартура по этой проблеме, прибегавшего к манипулированию данными военной разведки. После успешной десантной операции, проведенной под его руководством в Инчхоне, Макартур был убежден, что Китай и Советский Союз упустили возможность для селективного вмешательства в корейскую войну. По его оценкам, Китай до начала зимы мог направить в Корею не более 60 тыс. войск без авиационного прикрытия. Не мог, по его мнению, обеспечить это авиационное прикрытие и Советский Союз из-за отсутствия опыта в проведении подобного рода совместных операций. Макартур также предполагал (как показали дальнейшие события, ошибочно), что американская авиация сможет не только воспрепятствовать любому крупномасштабному передвижению китайских войск, но и помешать попыткам усиления китайской группировки в Корее из Маньчжурии. Он полагался при этом на способность американской авиации блокировать приграничные районы Китая. Самое большее, по его мнению, на что мог рискнуть Пекин в подобных условиях, - это оккупировать северное приграничье Кореи. Когда же в начале октября не произошло и этого, генерал Макартур окончательно поверил в то, что китайцы в войну не вмешаются, и стал заверять в этом президента Г. Трумэна.
Своими утверждениями Макартур смог повлиять не только на президента Трумэна, но и на Объединенный комитет начальников штабов. В данном случае решающую роль вновь сыграл успех Инчхонской операции. В свое время Объединенный комитет, учитывая высокий риск, выступил против плана этой операции. Преодолевая сильное сопротивление, генерал Макартур настоял на ее проведении под свою личную ответственность и оказался прав.
Против нового плана Макартура, заключавшегося в объединении всей Кореи военной силой, ОКНШ возражал уже с меньшей настойчивостью, тем не менее предупредив его о наличии около 40 тыс. партизан в тылу и китайской армии, готовившейся к вторжению. Макартур настаивал на своем решении, делая ставку на стремительность наступления, которое бы предвосхитило любое активное противодействие Пекина.
В своем стремлении убедить Трумэна он утверждал, что угрозы Пекина вмешаться в ход войны, которые особенно усилились с середины сентября, являются не более чем блефом. На их встрече, которая состоялась на о. Уэйк 15 октября, он заявил Трумэну, что предполагает вывести из Кореи основную часть 8-й армии к рождественским праздникам, оставив на полуострове две дивизии до проведения выборов, которые могли бы состояться в январе, и утверждал, что вероятность вмешательства КНР или СССР в происходящие события крайне низка.
Не в последнюю очередь подобная позиция основывалась на искаженных оценках поступавших разведывательных данных. К началу октября на основе разведданных штаб американской 8-й армии представил точное описание предбоевого порядка китайских войск, развернутых вдоль р. Ялу. Однако само упоминание о возможном участии в войне Китая оказало на командование южнокорейской армии деморализующий эффект, и разведка 8-й армии была вынуждена смягчить свою оценку вероятности военного вмешательства Китая.
Этому способствовало и то, что к концу сентября стало ясно: генерал Д. Макартур не разделяет алармистских сообщений о военном вмешательстве КНР. В результате его заблуждения стали сознательно поощряться начальником разведки армии генералом Ч. Уильябаем, который стал преднамеренно занижать количество китайских войск не только в Маньчжурии, но и в последующем, после вторжения китайских войск на корейскую территорию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248