Молотов перечислил эти расхождения. Он назвал сначала заключение югославско-болгарского договора о союзе, затем заявление Димитрова о федерации восточноевропейских стран и балканских государств, включая Грецию, и, в-третьих, Албанию.
Когда Молотов перешел ко второму вопросу, вызвавшему недоразумения, и коснулся случая с заявлением Димитрова о федерации и таможенной унии, Сталин прервал Молотова и сказал: «А все, что говорит Димитров, что говорит Тито, за границей воспринимается как сказанное с нашего ведома».
Сталин вел беседу в крайне резких и грубых тонах, высказывая свое крайнее недовольство тем, что югославские и болгарские руководители действуют без консультаций с СССР, ставя его перед свершившимися фактами. Раскритиковав идею создания федерации с включением в нее всех восточноевропейских стран, И. Сталин высказался за немедленное провозглашение федерации между Югославией и Болгарией, имея в виду, что впоследствии к ней присоединится Албания. «Этот вопрос созрел», - повторил он свою любимую фразу.
Э. Кардель признал, что с болгаро-югославским договором, возможно, была проявлена спешка. В то же время он напомнил, что проект договора был своевременно направлен правительству СССР и что во внешней политике между СССР и Югославией нет расхождений. Кардель сказал, что он не помнит ни одного внешнеполитического вопроса, по которому югославское правительство не консультировалось бы с советским.
На это Сталин грубо ответил: «Неверно, вы вообще не консультируетесь».
В связи с направленностью югославско-болгарского договора «против любой агрессии, с какой бы стороны она ни исходила», он заметил: «Но ведь это же превентивная война. Это обычная громкая фраза, которая только дает пищу врагу».
Оправдывая намерение направить в Албанию югославскую дивизию, Э. Кардель утверждал, что этот шаг не представляет угрозы миру. Он вновь напомнил, что еще раньше по просьбе албанского правительства туда был направлен югославский авиаполк, и это не вызвало никаких осложнений. Сталин возразил и по этому поводу.
Хотя он был гораздо более резок с Димитровым, чем с югославами, Сталин прекрасно отдавал себе отчет, что подлинным препятствием для его намерений является Белград, а не София.
Димитров стоял во главе страны, потерпевшей в войне поражение, успех повстанческого движения в которой стал возможным только с приходом Советской Армии. За Тито стояло государство, рожденное в долгой и победоносной освободительной борьбе.
Джилас, присутствовавший на встрече в Москве, так прокомментировал происходящее: «Стало очевидно, что для советских лидеров с их великодержавным менталитетом, никогда не забывавших о том, что Красная Армия освободила Румынию и Болгарию, заявления Димитрова и строптивость Югославии были не только ересью, но и отрицанием „священного права“ Советского Союза. Димитров сделал попытку оправдаться, но Сталин без конца прерывал его, не давая закончить».
И общий нелицеприятный вывод: «Сталин наконец проявил свое истинное лицо. Его мудрость обернулась грубостью, а отстраненность - нетерпимостью».
Сталин тем временем продолжал настаивать на создании федерации Югославии, Болгарии и Албании:
«Такую федерацию необходимо создавать, и чем скорее, тем лучше. Да, если это возможно, то даже завтра! Давайте немедленно согласуем это».
Один из югославов заметил, что уже готовится проект федерации Югославии с Албанией, но Сталин тут же одернул его: «Нет, сначала федерация Болгарии-Югославии, а затем обеих с Албанией». И затем добавил, противореча ранее выдвинутым обвинениям против Димитрова: «Мы думаем, что нужно создать федерацию, объединяющую Румынию с Венгрией, а также Польшу с Чехословакией».
Из всего этого Джилас заключил, что Сталин планировал объединить Советский Союз с «народными демократиями»: Украину с Венгрией, Белоруссию с Польшей и Чехословакией, а саму Россию - ни больше ни меньше с балканскими государствами.
В отличие от болгарской стороны, которая согласилась с предложением Сталина о безотлагательном создании болгаро-югославской федерации, Э. Кардель уклонился от конкретного ответа, сославшись при этом на необходимость проинформировать Политбюро ЦК КПЮ по этому вопросу. Этим он вновь вызвал неудовольствие Сталина.
По итогам встречи 11 февраля 1948 г. были подписаны соглашения СССР с Болгарией и Югославией о необходимости предварительных консультаций по всем внешнеполитическим вопросам.
Вскоре по возвращении Карделя и Джиласа из Москвы Тито созвал заседание Политбюро, куда пригласил нескольких старых коммунистов. Он обрисовал ситуацию, сложившуюся вокруг разногласий с Советским Союзом, особо подчеркнув отказ СССР подписать договор о торговле. Объявив о том, что отношения между двумя странами зашли в тупик, Тито неожиданно добавил: «Если они и дальше будут проводить по отношению к нам такую политику, я подам в отставку».
В отставку Тито, конечно, не подал, но подобная реплика свидетельствовала о серьезности сложившегося положения.
Болгарского руководителя Г. Димитрова эти политические коллизии в скором времени перестали волновать: в 1949 г. он умер в одной из московских клиник. Болгарское правительство обратилось в ЦК КПСС с просьбой о бальзамировании его тела. Эту работу успешно выполнил академик Б.И. Збарский.
Страсти накаляются
Тем временем в отношениях Москвы и Белграда все более отчетливо стали проявляться разногласия и по другим вопросам. Прежде всего в области экономического сотрудничества.
В начале февраля 1947 г. были подписаны два соглашения о создании югославско-советского дунайского пароходного акционерного общества и югославско-советского общества гражданской авиации. Однако формирование других обществ застопорилось. Отмечая, что эта форма экономического сотрудничества «превратилась в источник трений и определенной раздражительности между нашим и советским правительствами», что «советские специалисты обладали всей полнотой власти», югославским же отводилась неравноправная подчиненная роль, а это «вызывало постоянные споры», Э. Кардель писал в своих мемуарах: «В таких условиях мы чувствовали себя не только оттесненными на задний план и низведенными до положения зависимости от советского партнера, но и в положении эксплуатируемого». В конце концов Сталин пошел на компромисс и, принимая 19 апреля 1947 г. Карделя, предложил отказаться от этой формы сотрудничества.
Но вскоре острые трения возникли вокруг статуса, в том числе финансового, советских военных и гражданских специалистов в Югославии.
Советские специалисты стали направляться в Югославию по просьбе югославского правительства с октября 1944 г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248