В Ялту приехали поздно вечером, У Игоря слипались глаза: тяжелый день выдался сегодня. В гостинице уже ждал номер, и Игорь еле добрался до постели.
Наутро состоялось короткое совещание в управлении. Кроме Рощина и начальника отдела угрозыска майора Савчука, присутствовал и участковый инспектор Болотный, на территории которого находился санаторий «Южный берег».
— Ну, Зарубин известен. Глаз с него не спускаю, — пробурчал Болотный. — У меня, знаете ли, особо на побалуешься.
— У вас на проходил? — спросил Игорь.
— Не-а, — покрутил головой Рощин. — Вот и Олег Филиппович тебе то же скажет. Верно, Олег Филиппович? Савчук казался человеком невзрачным и молчаливым. И именно этой своей незаметностью и скупостью на слова особенно понравился Игорю. «Сыщик», — уважительно подумал он.
— Не проходил, — подтвердил Савчук, помедлив, добавил: — Однако знаю его. И жену тоже. Молодая совсем. Веселая. Поет, танцует.
— А он?
— Он парень ревнивый.
— Во-во, — вмешался Болотный. — Она танцует, а он ревнует. Начнешь говорить с ним — молчит. Будто какое замыкание у него.
— А друзья у Зарубина есть? — поинтересовался Игорь.
— Друзья-то? Друзей вроде нет. Но вот, вы говорите, один прибыть должен?
— Какой он друг, это мы еще посмотрим, — ответил Откаленко. — Всякое тут может случиться. Скорей всего недруг приедет — и жди беды… Как бы мне с Зарубиным для начала познакомиться? Но чтобы его самого не взволновать, не потревожить,
— А может, наоборот, насторожить его? — предложил Рощин. — Раз не с добром приедет к нему этот Смоляков.
— Спугнуть я его боюсь. Вдруг да подхватит свою Марину и айда отсюда.
— Нет. Он не испугается, — сказал Савчук.
— Но зато готов будет, — настаивал Рощин. Болотный засомневался:
— А вдруг да сговорятся?
— Марина между ними, — возразил Игорь. — Зол Смоляков на них обоих. И вспыльчив, реактивен. Как он машину свою на старика рванул тогда, в Москве, — никто опомниться не успел. Нет, мне надо познакомиться с Зарубиным, немедленно.
… Час спустя Откаленко приехал в санаторий «Южный берег». Невысокие, белоснежные его корпуса, поднимавшиеся вверх по склону, тонули в зелени кустов и деревьев. Ранняя и буйная весна уже стояла в Крыму. Было совсем тепло, а на солнце даже жарко.
Игорь оставил пальто в гостинице и сейчас шел по аллее парка в одном пиджаке, галстук он тоже снял и расстегнул ворот рубахи, с наслаждением вдыхая напоенный густым ароматом воздух.
Зарубина он отыскал на другом конце парка, в большом темноватом сарае, где хранился всякий садовничий инвентарь, удобрения в полиэтиленовых мешках, ящики с землей и какой-то рассадой. Парень оказался длинный, спокойный с виду, жилистый и загорелый, с крупными грубыми чертами лица и хмурыми глазами. На нем были старые, испачканные в земле брюки и расстегнутая чуть не до пояса, вылинявшая рубашка с закатанными рукавами. На голове красовался сделанный из газеты колпак. Зарубин поднял голову, настороженно посмотрел на остановившегося в дверях сарая Откаленко.
— Здравствуй, Иван, — сказал Игорь деловито и просто. — Давай познакомимся. Мне тут каков-то время работать придется. Капитан Откаленко. Это по форме если.
Игорь протянул руку.
Подошедший Зарубин неохотно и вяло ее пожал.
— Насвистели на меня, выходит? — хмуро спросил он.
— У меня, Иван, на такой художественный свист слуха нет, — возразил Откаленко. — Мне надо свое мнение о человеке иметь. Вот и о тебе тоже. Для того, между прочим, и пришел.
Игорь говорил спокойно и доброжелательно, не пытаясь, однако, подкупить этим тоном Зарубина.
Они вышли из сарая и уселись невдалеке на скамье.
— О судимости твоей я, знаю, — напрямик начал разговор Игорь. — Но об этом как-нибудь потом. А то и вовсе вспоминать не будем. Как сейчас живешь, скажи?
— Ничего вроде. Живу…
— Доволен?
— Доволен…
— Я понимаю, Иван, душу раскрывать ты перед каждым встречным не собираешься. И правильно. Но тут, понимаешь, дело особое. Я ведь в некотором роде ну как доктор, что ли. А докторам приходится все рассказывать, понимаешь?
— Меня уже ваши доктора лечили. Знаком, — не поднимая головы, насмешливо ответил Зарубин. — Полагал, хватит.
— Что, обида осталась?
— А ты думал? Не в санатории лечили.
— Ну, так ведь по справедливости все получилось?
— Так-то оно так…
— Вот и дальше все справедливо должно быть, я считаю. Друзьями-то обзавелся?
— Сыт друзьями.
— Старыми? — Игорь усмехнулся. — О них забыть пора.
— Не забываются.
— Что, напоминают?
— Пока бог миловал.
— И то хорошо. А ждешь? Ты с кем освобождался?
— Можешь справку навести.
— А самому вспоминать неохота?
— Придется, так вспомню.
Впервые в равнодушном тоне Зарубина мелькнула угроза.
— Значит, не по-доброму расстались?
— Не по-доброму.
Зарубин поднял голову и посмотрел на Игоря, что-то, видимо, собираясь спросить, но передумал и снова опустил глаза. Сидел он, согнувшись, опираясь локтями о колени.
— Да-а. По-разному, конечно, люди расстаются, — вздохнув, согласился Игорь. — И вина тут порой бывает обоюдная. Ты человек, и он человек.
— Это когда человек…
— А тут?
— А тут зверь! — с вызовом произнес Зарубин. — Ты бы видел! Он ее бил, издевался. И уйти не давал, гад.
Видимо, болела, саднила в душе история его женитьбы и ссоры со Смоляковым. Ни тот, ни другой не могли ее забыть, хотя и по разным причинам.
— Ты начал жизнь по-новому, — задумчиво сказал Игорь. — Это правильно. Так и надо дальше жить. Не сорвись, если что.
— Если приедет?
— Вот именно.
— Убью, — глухо сказал Зарубин.
— Нет. Доверься мне. Не ошибешься. И столько в словах, в тоне Игоря было властной решимости, что Зарубин внимательно посмотрел Игорю в глаза и, на этот раз решившись, спросил:
— Знаешь его?
— Знаю.
— Понятно…
— Нет. Не все тебе понятно, Иван. Спрашивай дальше.
Первое, зыбкое, ненадежное еще доверие возникло между ними, это чувствовали оба.
— Ну, спрашивай, чего же ты? — повторил Игорь.
— Ты… за ним приехал?
— За ним.
— Натворил чего-нибудь?
— Да. За ним длинный хвост и». кровавый.
— Выходит, конец ему?
— Должен быть конец.
— Должен быть… А почему ты ко мне приехал?
— Потому что он скорей всего к тебе заскочит, Иван. Он ничего не забыл. И ни от чего не отказался.
— Ты о Марине?
— И мне хочет отплатить?
— Да.
Эти два коротких «да» заставили Зарубина нахмуриться. Он стиснул зубы.
— Она к нему не вернется.
— Я тоже так думаю. Теперь, Иван, ответь мне:
согласен помочь?
— Не знаю.
— Почему не знаешь? Прямо говори.
— А я криво говорить не умею. За свои дела надо самому и платить, я так понимаю. Каждый за себя. И потом, милиции я еще никогда не помогал против… ну, как сказать? Одним словом, сам понимаешь.
— Против своих-так, что ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53