– Бабушка Настя оглянулась и понизила голос: – С мужем-то ее беда приключилась, а ведь большой человек в Москве был.
На улице, под припаркованными машинами, жались от холода и дождя дворовые кошки. Двое по уши грязных мальчишек пытались запустить в огромной луже самодельные кораблики. Антон обогнул дом и, выйдя к магазину, увидел Люсю. Она шла навстречу, держа в обеих руках пакеты с продуктами. Он отметил ее царскую осанку и режущий в ноябре глаза шоколадный загар.
– Помочь?
Она подняла глаза и улыбнулась:
– Господи, Антон! Привет!
Голос у нее стал низкий и грудной.
– Привет, – он протянул руки к пакетам, – так помочь?
– Конечно! – Она вручила ему ношу.
– Не ждал встретить. – Даже сквозь тяжелые запахи осени он ощутил сладкий аромат ее духов, созвучный с далеким тропическим солнцем. – Ты надолго?
Она жестко стеганула взглядом:
– А ты не знаешь?
– Нет. – Он остановился возле подъезда. – Я две минуты назад узнал, что ты здесь и у тебя какая-то беда с мужем.
Она забрала пакеты. Ветер бесцеремонно трепал ее густые волосы, серебристые от воды.
– Ты куда сейчас?
– На станцию.
– Обожди секунду. Я подброшу.
Небо продолжало ронять крупные холодные слезы. Мальчишки отвлеклись от лужи, степенно раскуривая добытый где-то «бычок».
В салоне серебристого «ниссана» было уютно. Стеклоочистители бесшумно гоняли дождевую волну. Двигатель работал почти бесшумно.
– Остатки роскоши. – Люська усмехнулась, уверенно выруливая со двора. – Ты немного неправильно информирован: с мужем у меня беды нет – беда без мужа. Убили его.
– Извини, не знал. – Антон смотрел в окошко. Он догадался сразу. Девушки, вышедшие замуж за богатых людей, редко возвращаются просто так. Даже после развода.
– Черт!
Машину подбросило на ухабе, и Люська резко крутанула руль.
– Раздели по полной, – в пространство сообщила она. – Машину и полторы штуки в месяц оставили. И кто? Сашкины друзья-компаньоны. Думали в постель начну кидаться и ноги целовать. Б…и!
От резкого торможения у платформы поднялась туча грязных брызг. Антон машинально поймал взглядом освещенное окно медпункта. Настроение падало в никуда.
– Сам-то как? – Люська заглушила двигатель.
– Нормально. – Он пожал плечами.
– Покурим? Электричка только ушла.
Она достала из «бардачка» пачку «Кента».
– Не возражаешь? – Он продул папиросу.
– Нет, конечно. – Она жадно затянулась, выпустив дым через нос.
Он подумал, что, повзрослев, она стала интереснее.
Она, видимо, подумала о нем то же самое.
– Я тебя по телевизору когда увидела, раненого, то всей Москве раструбила, что мы друзья детства. Муж наорал даже, что ментов в друзьях иметь – не лучшая рекомендация, что я его реноме ставлю под угрозу. – Она улыбнулась. – Я ему такую сцену закатила. Хотела даже к тебе в Питер съездить, но из-за дочки не смогла. Вот бы ты удивился.
Антон смотрел на ее выразительное, подвижное лицо. Хотелось верить.
– Может, и не удивился бы.
– Да ну? – Она вскинула брови.
– Помня тебя, я не удивился бы никаким твоим поступкам.
Она промолчала, улыбаясь своим мыслям. Чувствовалось, что ей приятно.
Он выбросил на улицу давно погасший окурок.
– Сам-то как? – Снова спросила она.
– Нормально, – снова пожал плечами он. – Тащу службу. Устал только.
– Жена, дети?
– Сын.
– Счастлив? – Тон у нее был слишком безразличным.
– По-разному. – Взгляд его был слишком пристальным. В ее глазах на мгновение что-то радостно вспыхнуло. На мгновение…
– Электричка идет. – Она приоткрыла окошко и прислушалась. – Я бы отвезла тебя в город, но Натуська болеет. Ты когда опять приедешь?
– Не знаю.
– Приезжай через неделю. Бабушка во Мгу уезжает. Посидим. Потреплемся.
В ее глазах было обещание. Ему снова стало тоскливо:
– Может быть.
В его голосе была усталость.
Он вылез из машины и поднял воротник куртки, пытаясь защититься от ледяных струй.
– Пока. – Она помахала рукой.
– Счастливо, – кивнул он. – Слушай, по мужу-то твоему совсем глухо? Заказное?
– Ага, – она криво усмехнулась, – заказное. Проститутка в бане за штуку «зеленых» с клофелином перестаралась.
Металлический грохот влетевшей на станцию электрички наполнил залитые дождем пространства. Ему снова стало жаль, что не бывает дорог без конца.
* * *
– Вам на сколько единиц? – Женщина за прилавком страдала сильным косоглазием, и казалось, что она смотрит за спину.
– На сто. – Цыбин достал бумажник, преодолевая желание оглянуться.
– Пожалуйста.
– Благодарю.
Убрав таксофонную карту в карман, он вышел на слабо освещенную Большую Посадскую и пошел в направлении Каменноостровского. Несмотря на субботу, было пустынно. Промозглая осень держала всех по домам. Дождевая пыль вилась в слепящем свете фар, проносящихся автомашин. Таксофон висел почти напротив «Ленфильма». Гудок в трубке присутствовал. Цыбин закурил и, вставив новую карту, аккуратно набрал несколько длинных кодов. Трубку долго не снимали. Он посмотрел на часы, прикидывая разницу во времени. Щелчок.
– Si, – певуче произнес мужской голос.
– Добрый вечер, сеньор Бланко, – по-испански начал Цыбин.
– Рад вас слышать, господин Гонзалес.
– Взаимно. Как продвигаются дела?
– Крайне удачно. – В голосе сеньора Бланко ощущалось удовлетворение. – Отделочные работы в столовой и на террасе практически завершены. Сегодня на ваш счет поступило пятьдесят тысяч. Будут особые распоряжения?
– К остальным.
– Понял.
– Сеньор Бланко, я скоро прилечу.
– Прекрасно. Надолго?
Цыбин секунду промедлил:
– Очень.
– Прекрасно, – повторил Бланко. Голос его остался ровным.
– До свидания. – Цыбин повесил трубку и подумал, что не ошибся в Антонио Бланко.
Девять лет марокканской тюрьмы научили его понимать без слов и молчать. Лучшего доверенного лица было трудно найти, хотя Бланко, безусловно, догадывается о большем, чем хотелось бы.
Карту Цыбин выбросил в урну на углу с Большой Монетной. Кольнула мысль о том, сколько раз он перестраховывался впустую. Он тут же поправил себя, что впустую не бывает. Как саперу хватит одной ошибки.
Горизонтальный дождь перешел в хаотическое кружение водяных струй. Отблески фар смешивались в лужах с мерцанием реклам, образуя многоцветный вечерне-осенний питерский коктейль. Ему было хорошо. Он прикинул, что последние дела перед отъездом не займут много времени и можно будет улететь на той неделе. О визах для себя и Анны он, слава богу, позаботился уже давно. Мысль об Анне неприятно кольнула воспоминанием о ее утренней вспышке. Хотя последующие несколько часов она всеми силами старалась загладить свой срыв, но жучок размытых сомнений неуютно шевелился в груди.
Выйдя на Большой проспект, Цыбин почувствовал, как уходят вглубь посторонние мысли и сомнения, а голова становится пустой и ясной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
На улице, под припаркованными машинами, жались от холода и дождя дворовые кошки. Двое по уши грязных мальчишек пытались запустить в огромной луже самодельные кораблики. Антон обогнул дом и, выйдя к магазину, увидел Люсю. Она шла навстречу, держа в обеих руках пакеты с продуктами. Он отметил ее царскую осанку и режущий в ноябре глаза шоколадный загар.
– Помочь?
Она подняла глаза и улыбнулась:
– Господи, Антон! Привет!
Голос у нее стал низкий и грудной.
– Привет, – он протянул руки к пакетам, – так помочь?
– Конечно! – Она вручила ему ношу.
– Не ждал встретить. – Даже сквозь тяжелые запахи осени он ощутил сладкий аромат ее духов, созвучный с далеким тропическим солнцем. – Ты надолго?
Она жестко стеганула взглядом:
– А ты не знаешь?
– Нет. – Он остановился возле подъезда. – Я две минуты назад узнал, что ты здесь и у тебя какая-то беда с мужем.
Она забрала пакеты. Ветер бесцеремонно трепал ее густые волосы, серебристые от воды.
– Ты куда сейчас?
– На станцию.
– Обожди секунду. Я подброшу.
Небо продолжало ронять крупные холодные слезы. Мальчишки отвлеклись от лужи, степенно раскуривая добытый где-то «бычок».
В салоне серебристого «ниссана» было уютно. Стеклоочистители бесшумно гоняли дождевую волну. Двигатель работал почти бесшумно.
– Остатки роскоши. – Люська усмехнулась, уверенно выруливая со двора. – Ты немного неправильно информирован: с мужем у меня беды нет – беда без мужа. Убили его.
– Извини, не знал. – Антон смотрел в окошко. Он догадался сразу. Девушки, вышедшие замуж за богатых людей, редко возвращаются просто так. Даже после развода.
– Черт!
Машину подбросило на ухабе, и Люська резко крутанула руль.
– Раздели по полной, – в пространство сообщила она. – Машину и полторы штуки в месяц оставили. И кто? Сашкины друзья-компаньоны. Думали в постель начну кидаться и ноги целовать. Б…и!
От резкого торможения у платформы поднялась туча грязных брызг. Антон машинально поймал взглядом освещенное окно медпункта. Настроение падало в никуда.
– Сам-то как? – Люська заглушила двигатель.
– Нормально. – Он пожал плечами.
– Покурим? Электричка только ушла.
Она достала из «бардачка» пачку «Кента».
– Не возражаешь? – Он продул папиросу.
– Нет, конечно. – Она жадно затянулась, выпустив дым через нос.
Он подумал, что, повзрослев, она стала интереснее.
Она, видимо, подумала о нем то же самое.
– Я тебя по телевизору когда увидела, раненого, то всей Москве раструбила, что мы друзья детства. Муж наорал даже, что ментов в друзьях иметь – не лучшая рекомендация, что я его реноме ставлю под угрозу. – Она улыбнулась. – Я ему такую сцену закатила. Хотела даже к тебе в Питер съездить, но из-за дочки не смогла. Вот бы ты удивился.
Антон смотрел на ее выразительное, подвижное лицо. Хотелось верить.
– Может, и не удивился бы.
– Да ну? – Она вскинула брови.
– Помня тебя, я не удивился бы никаким твоим поступкам.
Она промолчала, улыбаясь своим мыслям. Чувствовалось, что ей приятно.
Он выбросил на улицу давно погасший окурок.
– Сам-то как? – Снова спросила она.
– Нормально, – снова пожал плечами он. – Тащу службу. Устал только.
– Жена, дети?
– Сын.
– Счастлив? – Тон у нее был слишком безразличным.
– По-разному. – Взгляд его был слишком пристальным. В ее глазах на мгновение что-то радостно вспыхнуло. На мгновение…
– Электричка идет. – Она приоткрыла окошко и прислушалась. – Я бы отвезла тебя в город, но Натуська болеет. Ты когда опять приедешь?
– Не знаю.
– Приезжай через неделю. Бабушка во Мгу уезжает. Посидим. Потреплемся.
В ее глазах было обещание. Ему снова стало тоскливо:
– Может быть.
В его голосе была усталость.
Он вылез из машины и поднял воротник куртки, пытаясь защититься от ледяных струй.
– Пока. – Она помахала рукой.
– Счастливо, – кивнул он. – Слушай, по мужу-то твоему совсем глухо? Заказное?
– Ага, – она криво усмехнулась, – заказное. Проститутка в бане за штуку «зеленых» с клофелином перестаралась.
Металлический грохот влетевшей на станцию электрички наполнил залитые дождем пространства. Ему снова стало жаль, что не бывает дорог без конца.
* * *
– Вам на сколько единиц? – Женщина за прилавком страдала сильным косоглазием, и казалось, что она смотрит за спину.
– На сто. – Цыбин достал бумажник, преодолевая желание оглянуться.
– Пожалуйста.
– Благодарю.
Убрав таксофонную карту в карман, он вышел на слабо освещенную Большую Посадскую и пошел в направлении Каменноостровского. Несмотря на субботу, было пустынно. Промозглая осень держала всех по домам. Дождевая пыль вилась в слепящем свете фар, проносящихся автомашин. Таксофон висел почти напротив «Ленфильма». Гудок в трубке присутствовал. Цыбин закурил и, вставив новую карту, аккуратно набрал несколько длинных кодов. Трубку долго не снимали. Он посмотрел на часы, прикидывая разницу во времени. Щелчок.
– Si, – певуче произнес мужской голос.
– Добрый вечер, сеньор Бланко, – по-испански начал Цыбин.
– Рад вас слышать, господин Гонзалес.
– Взаимно. Как продвигаются дела?
– Крайне удачно. – В голосе сеньора Бланко ощущалось удовлетворение. – Отделочные работы в столовой и на террасе практически завершены. Сегодня на ваш счет поступило пятьдесят тысяч. Будут особые распоряжения?
– К остальным.
– Понял.
– Сеньор Бланко, я скоро прилечу.
– Прекрасно. Надолго?
Цыбин секунду промедлил:
– Очень.
– Прекрасно, – повторил Бланко. Голос его остался ровным.
– До свидания. – Цыбин повесил трубку и подумал, что не ошибся в Антонио Бланко.
Девять лет марокканской тюрьмы научили его понимать без слов и молчать. Лучшего доверенного лица было трудно найти, хотя Бланко, безусловно, догадывается о большем, чем хотелось бы.
Карту Цыбин выбросил в урну на углу с Большой Монетной. Кольнула мысль о том, сколько раз он перестраховывался впустую. Он тут же поправил себя, что впустую не бывает. Как саперу хватит одной ошибки.
Горизонтальный дождь перешел в хаотическое кружение водяных струй. Отблески фар смешивались в лужах с мерцанием реклам, образуя многоцветный вечерне-осенний питерский коктейль. Ему было хорошо. Он прикинул, что последние дела перед отъездом не займут много времени и можно будет улететь на той неделе. О визах для себя и Анны он, слава богу, позаботился уже давно. Мысль об Анне неприятно кольнула воспоминанием о ее утренней вспышке. Хотя последующие несколько часов она всеми силами старалась загладить свой срыв, но жучок размытых сомнений неуютно шевелился в груди.
Выйдя на Большой проспект, Цыбин почувствовал, как уходят вглубь посторонние мысли и сомнения, а голова становится пустой и ясной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66