Его преемнику придется изрядно попотеть, чтобы войти в такое же доверие. Да и связи по Балышевскому комбинату тоже были на Тарчевском.
Да черт с ними, со связями. Все восстановится постепенно. И даже не сама смерть Тарчевского так нервировала Бурмистрова, а то, как она была обставлена. Сан Саныч ни на секунду не поверил в самоубийство. Не было в мире ничего такого, что могло бы довести самодовольного Борю до суицида. Записка же лишь свидетельствовала о том, что кто-то имеет на фирму Бурмистрова большой и крепкий фарфоровый зуб. И похоже, события этой ночи – только начало.
О предсмертной записке Тарчевского Бурмистров узнал от бабульки, прибиравшейся у него дома. И хотя менты ей строго-настрого запретили говорить кому-либо о том, что она узнала, с расстройства бабулька все позабыла и тут же выложила подробности разыскавшему ее Бурмистрову.
Лихо кто-то придумал, как отдать фирму на съедение шакалам-налоговикам! Теперь этому самому Орлову, придурку с птичьей фамилией, придется наизнанку вывернуться, а хоть что-то найти, чтобы оправдаться. А искать у них есть что. До Бориной смерти фирма прочно стояла на ногах. Все проверки налоговиков ничего не давали. Все было при Боре шито-крыто – не придерешься.
А эта смерть развяжет налоговикам руки. Будут ходить тут, вынюхивать, ждать, а вдруг что обломится. Будут действовать более нагло. И не будет рядом Бори, который так хорошо умел водить их за нос. А раз так, то эти шакалы вконец обнаглеют. Точно, шакалы! Бурмистрову очень понравилось это образное определение налоговой полиции. Люди, у которых нет сил, чтоб самим что-то создать, что-то урвать, сделать что-то мощное, разбогатеть, наконец. Вот и идут в налоговики, чтобы крутиться вокруг крупных хищников, ждать падали, подбирать остатки. Одно слово – шакалы.
Придется попридержать несколько партий с изумрудами, отправлять действительно дешевую бижутерию. Сплошные убытки. Ах Боря, Боря! Как подвел… С немцами об отсрочке не договориться. Фашисты – они точность любят. Что им до наших проблем?
Но кто? Кто подставил? Конечно, недоброжелателей у такой процветающей фирмы, как ихняя, должно быть море, но это кто-то свой – кто рядом, кто многое знает. Кто?..
«И где я ошибся? – думал Бурмистров. – Кому перешел дорогу?»
Он стал в очередной раз перебирать в памяти всех возможных недругов.
В свое время он вытащил «Самоцветы» из полной задницы, когда все в стране вдруг стало рушиться. Он акционировал фирму и реконструировал. Да, он брал кредиты, которые потом не отдавал, но не отдавал не кому-то, а государству. Он все делал так, как и другие, он просто спасал свое детище. И все делал правильно.
Бурмистров стал вспоминать, как пять лет назад он встретил однокашника Толика. Тот ехал к себе на Урал и очень обрадовался, когда узнал, что Бурмистров занимается ювелирным делом, что у него есть своя фирма.
– У меня там есть зам, – сказал Толик. – Неглупый малый. Едем с нами. Он покажет тебе настоящие камни. У, какой спец по камням.
Бурмистров подумал и поехал. Вот тогда-то он и оказался на изумрудном месторождении.
Заместитель Толика оказался действительно неглупым малым. Звали его Борис Тарчевский.
– «Нет цвета, который был бы приятнее для глаз, – цитировал Боря Плиния Старшего. – Ибо мы с удовольствием смотрим только на зеленую траву и листвие древесное, а на смарагды тем охотнее, чем в сравнении с ними никакая вещь зелени не зеленее». Вот, смотрите, это неограненный камень, – вел экскурсию Боря. – Ничего примечательного, правда? А теперь смотрите, какая красота, когда он огранен…
Бурмистров так и не забыл того своего самого первого увиденного ограненного изумруда. В Москву он вернулся совершенно потрясенным. Изумруды захватили его.
Он прочитал балладу Шиллера «Поликратов перстень», о правителе Самоса Поликрате, который был удачлив во всех своих начинаниях. Одержав очередную победу в битве, Поликрат решил умилостивить богов и швырнул в море бесценный перстень с резным изумрудом. Но на следующий день перстень был обнаружен в пойманной рыбе – боги не захотели принять жертву. После этого несчастья стали преследовать Поликрата. Он обидел камень, приносящий счастье. От подарка богов отказываться нельзя.
Бурмистров, в отличие от Поликрата, и не думал отказываться от свалившегося на него подарка. Он сразу же захотел получить лицензию на огранку и продажу изумрудов, но Боря сказал безапелляционно, что лицензию получать не надо. Бурмистрова удивило тогда выражение Бориного лица – как будто он был начальник, а Сан Саныч всего лишь глупый подчиненный. Но Тарчевский тут же понял ошибку и быстро исправился, сказав уже мягко и с грузинским, «сталинским» акцентом: «Ми пойдем другим путем. Если ви разрешите».
Потом Боря изложил свой простой и гениальный план, как они будут вставлять изумруды в дешевую бижутерию и гнать их на Запад. Бурмистров и раньше не был яростным сторонником исполнения законов, но размах замысла Тарчевского его поразил. Он хотел было открыть рот и спросить «а как?», но Тарчевский его предупредил.
– Директора шахты свалим, – весело сказал Боря. – Недовольством трудящихся и подозрениями на незаконный вывоз изумрудов за границу. Пусть народ бунтует, а ГБ разбирается, что да как. Ничего не найдут, и ладно. Главное – побольше шума. Директора свалят, а на его место народ изберет его нынешнего зама, который будет вселюдно кричать, что всегда выступал против старого руководства. Тарчевский посвятил тогда Сан Саныча во все тонкости пиаровских (тогда и слова-то такого никто не знал, Боря тут обогнал свое время) технологий оболванивания пролетариата; циничность этих методов даже и во сне не снилась мелкому бизнесмену Бурмистрову. Конечно, не все ему нравилось в плане Тарчевского, но бизнес есть бизнес, прибыли обещали стать чудовищными, и он, поколебавшись скорее для формы, согласился.
– А почему ты думаешь, что новый директор будет работать на нас? – спросил он Борю.
– Не думаю, а знаю, – просто ответил Тарчевский.
– Слушай, а как же Толик? – поинтересовался Бурмистров участью своего друга, который привез его сюда и познакомил со своим замом.
– Какой Толик? – сделал круглые глаза этот самый зам и хитро улыбнулся. – Скажите ему, что передумали работать с изумрудами, что это бесперспективно.
Бурмистров быстро забыл о Толике, о бедах пролетариата, за которого он сперва, в самом начале реформ, беспокоился. Он взял Тарчевского своим замом и свел его с руководством знаменитой немецкой фирмы «Рихтер Эдельштайн». При этом Тарчевский сразу же крайне понравился лично Рихтеру, что вызвало у Бурмистрова мысли о том, не кинет ли его Боря точно так же, как своего предыдущего шефа. Но вот прошло уже пять лет, и до вчерашнего жуткого события Сан Саныч ни разу не пожалел, что послушал тогда Борю Тарчевского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Да черт с ними, со связями. Все восстановится постепенно. И даже не сама смерть Тарчевского так нервировала Бурмистрова, а то, как она была обставлена. Сан Саныч ни на секунду не поверил в самоубийство. Не было в мире ничего такого, что могло бы довести самодовольного Борю до суицида. Записка же лишь свидетельствовала о том, что кто-то имеет на фирму Бурмистрова большой и крепкий фарфоровый зуб. И похоже, события этой ночи – только начало.
О предсмертной записке Тарчевского Бурмистров узнал от бабульки, прибиравшейся у него дома. И хотя менты ей строго-настрого запретили говорить кому-либо о том, что она узнала, с расстройства бабулька все позабыла и тут же выложила подробности разыскавшему ее Бурмистрову.
Лихо кто-то придумал, как отдать фирму на съедение шакалам-налоговикам! Теперь этому самому Орлову, придурку с птичьей фамилией, придется наизнанку вывернуться, а хоть что-то найти, чтобы оправдаться. А искать у них есть что. До Бориной смерти фирма прочно стояла на ногах. Все проверки налоговиков ничего не давали. Все было при Боре шито-крыто – не придерешься.
А эта смерть развяжет налоговикам руки. Будут ходить тут, вынюхивать, ждать, а вдруг что обломится. Будут действовать более нагло. И не будет рядом Бори, который так хорошо умел водить их за нос. А раз так, то эти шакалы вконец обнаглеют. Точно, шакалы! Бурмистрову очень понравилось это образное определение налоговой полиции. Люди, у которых нет сил, чтоб самим что-то создать, что-то урвать, сделать что-то мощное, разбогатеть, наконец. Вот и идут в налоговики, чтобы крутиться вокруг крупных хищников, ждать падали, подбирать остатки. Одно слово – шакалы.
Придется попридержать несколько партий с изумрудами, отправлять действительно дешевую бижутерию. Сплошные убытки. Ах Боря, Боря! Как подвел… С немцами об отсрочке не договориться. Фашисты – они точность любят. Что им до наших проблем?
Но кто? Кто подставил? Конечно, недоброжелателей у такой процветающей фирмы, как ихняя, должно быть море, но это кто-то свой – кто рядом, кто многое знает. Кто?..
«И где я ошибся? – думал Бурмистров. – Кому перешел дорогу?»
Он стал в очередной раз перебирать в памяти всех возможных недругов.
В свое время он вытащил «Самоцветы» из полной задницы, когда все в стране вдруг стало рушиться. Он акционировал фирму и реконструировал. Да, он брал кредиты, которые потом не отдавал, но не отдавал не кому-то, а государству. Он все делал так, как и другие, он просто спасал свое детище. И все делал правильно.
Бурмистров стал вспоминать, как пять лет назад он встретил однокашника Толика. Тот ехал к себе на Урал и очень обрадовался, когда узнал, что Бурмистров занимается ювелирным делом, что у него есть своя фирма.
– У меня там есть зам, – сказал Толик. – Неглупый малый. Едем с нами. Он покажет тебе настоящие камни. У, какой спец по камням.
Бурмистров подумал и поехал. Вот тогда-то он и оказался на изумрудном месторождении.
Заместитель Толика оказался действительно неглупым малым. Звали его Борис Тарчевский.
– «Нет цвета, который был бы приятнее для глаз, – цитировал Боря Плиния Старшего. – Ибо мы с удовольствием смотрим только на зеленую траву и листвие древесное, а на смарагды тем охотнее, чем в сравнении с ними никакая вещь зелени не зеленее». Вот, смотрите, это неограненный камень, – вел экскурсию Боря. – Ничего примечательного, правда? А теперь смотрите, какая красота, когда он огранен…
Бурмистров так и не забыл того своего самого первого увиденного ограненного изумруда. В Москву он вернулся совершенно потрясенным. Изумруды захватили его.
Он прочитал балладу Шиллера «Поликратов перстень», о правителе Самоса Поликрате, который был удачлив во всех своих начинаниях. Одержав очередную победу в битве, Поликрат решил умилостивить богов и швырнул в море бесценный перстень с резным изумрудом. Но на следующий день перстень был обнаружен в пойманной рыбе – боги не захотели принять жертву. После этого несчастья стали преследовать Поликрата. Он обидел камень, приносящий счастье. От подарка богов отказываться нельзя.
Бурмистров, в отличие от Поликрата, и не думал отказываться от свалившегося на него подарка. Он сразу же захотел получить лицензию на огранку и продажу изумрудов, но Боря сказал безапелляционно, что лицензию получать не надо. Бурмистрова удивило тогда выражение Бориного лица – как будто он был начальник, а Сан Саныч всего лишь глупый подчиненный. Но Тарчевский тут же понял ошибку и быстро исправился, сказав уже мягко и с грузинским, «сталинским» акцентом: «Ми пойдем другим путем. Если ви разрешите».
Потом Боря изложил свой простой и гениальный план, как они будут вставлять изумруды в дешевую бижутерию и гнать их на Запад. Бурмистров и раньше не был яростным сторонником исполнения законов, но размах замысла Тарчевского его поразил. Он хотел было открыть рот и спросить «а как?», но Тарчевский его предупредил.
– Директора шахты свалим, – весело сказал Боря. – Недовольством трудящихся и подозрениями на незаконный вывоз изумрудов за границу. Пусть народ бунтует, а ГБ разбирается, что да как. Ничего не найдут, и ладно. Главное – побольше шума. Директора свалят, а на его место народ изберет его нынешнего зама, который будет вселюдно кричать, что всегда выступал против старого руководства. Тарчевский посвятил тогда Сан Саныча во все тонкости пиаровских (тогда и слова-то такого никто не знал, Боря тут обогнал свое время) технологий оболванивания пролетариата; циничность этих методов даже и во сне не снилась мелкому бизнесмену Бурмистрову. Конечно, не все ему нравилось в плане Тарчевского, но бизнес есть бизнес, прибыли обещали стать чудовищными, и он, поколебавшись скорее для формы, согласился.
– А почему ты думаешь, что новый директор будет работать на нас? – спросил он Борю.
– Не думаю, а знаю, – просто ответил Тарчевский.
– Слушай, а как же Толик? – поинтересовался Бурмистров участью своего друга, который привез его сюда и познакомил со своим замом.
– Какой Толик? – сделал круглые глаза этот самый зам и хитро улыбнулся. – Скажите ему, что передумали работать с изумрудами, что это бесперспективно.
Бурмистров быстро забыл о Толике, о бедах пролетариата, за которого он сперва, в самом начале реформ, беспокоился. Он взял Тарчевского своим замом и свел его с руководством знаменитой немецкой фирмы «Рихтер Эдельштайн». При этом Тарчевский сразу же крайне понравился лично Рихтеру, что вызвало у Бурмистрова мысли о том, не кинет ли его Боря точно так же, как своего предыдущего шефа. Но вот прошло уже пять лет, и до вчерашнего жуткого события Сан Саныч ни разу не пожалел, что послушал тогда Борю Тарчевского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74