Он вовсе не спешил обратно в мансарду. Там ему все надоело.
В общем, полицейского не было у окна целых двадцать минут, хотя ему показалось, что прошло всего минуты четыре или пять. Когда он вернулся, то откупорил йогурт и посмотрел в окно. На улице мальчишка мыл отцовский автомобиль. Пес наблюдал за тем, как он работает. Больше ничего. Бешеный уже проехал.
А Бешеный подумал про себя: «Завтра вечером».
21
Когда Лукас подъехал, Карла сидела во дворе, завернувшись в старый джемпер и держа на коленях лист рисовальной бумаги. Дэвенпорт вылез из машины, прошел по сухим листьям, глубоко вдыхая кристальный воздух осеннего леса.
— Замечательный день, — сказал он и, сев рядом с ней, посмотрел на лист голубой бумаги, на котором она сепией рисовала падающие листья. — Очень мило.
— Я думаю — я, правда, не уверена, — но я думаю, что из этого получатся очень красивые ткани. — Она наморщила лоб. — Одна из проблем формы заключается в том, что наилучшая форма — это символ, но наилучшее искусство символов не содержит.
— Правильно, — сказал Лукас.
Он откинулся назад и растянулся на листьях, глядя в безоблачное синее небо. Легкий ветерок с юга морщил озерную гладь.
— Чушь какая-то, правда? — спросила Карла, улыбаясь, в уголках ее глаз появились морщинки.
— Почему, звучит вполне по-деловому, — ответил Лукас.
Он повернул голову и посмотрел на пучок маленьких зеленых растений, пробивавшихся сквозь опавшую листву. Лукас протянул руку и сорвал несколько блестящих зеленых листочков.
— Закрой глаза, — попросил он, протянув к ней руку и разминая листочки между пальцами. — А теперь понюхай.
Она втянула в себя воздух, улыбнулась и открыла глаза.
— Пахнет конфетами. Это зимолюбка?
— Да. Она растет здесь повсюду.
Карла взяла у него из рук листочки и снова понюхала.
— Господи, они пахнут свежестью.
— Ты не передумала возвращаться?
— Нет, — ответила она, и в ее голосе прозвучали нотки сожаления. — Я должна работать. У меня уже сотня рисунков, и мне пора начинать с ними что-нибудь делать. А потом я позвонила в картинную галерею в Миннесоте, там проданы две мои хорошие картины. И деньги уже ждут меня.
— Ты почти можешь зарабатывать этим на жизнь, — криво улыбнулся Лукас.
— Да, почти. Мне передали, что владелец галереи из Чикаго видел некоторые мои работы. Он хочет поговорить со мной по поводу заключения контракта. Поэтому мне надо ехать.
— Ты можешь вернуться в любое время.
Карла на минутку перестала рисовать и потрепала его по коленке.
— Спасибо. Мне бы хотелось вернуться сюда весной, может быть. Ты даже представить себе не можешь, что этот месяц сделал со мной. Господи, я здесь так здорово поработала, это не поддается никакому подсчету. Мне все это было необходимо.
— Поедешь во вторник вечером?
— Отлично.
Лукас встал и прошел к причалу, чтобы посмотреть на свою лодку. У него была лодка из стекловолокна примерно четыре с половиной метра в длину с двадцатипятисильным подвесным мотором. Небольшая, широкая, она как раз подходила для ловли маскинонгов. На корпусе выделялась полоса, где лодка начала обрастать.
Он снова поднялся на высокий берег.
— Мне нужно будет вытащить лодку из воды, прежде чем мы уедем, — сказал он. — Ею почти совсем не пользовались. Бешеный загубил всю осеннюю рыбалку.
— А я слишком увлеклась походами в лес, чтобы кататься на ней, — проговорила Карла.
— Может быть, поедем порыбачим? Прямо сейчас.
— Конечно. Дай мне десять минут, я только закончу рисовать. — Она подняла голову и взглянула на озеро. — Господи, какой денек!
* * *
Днем после обеда они снова пошли в лес. На поясе у Карлы был пистолет. Стоя у подножия холма и стреляя в откос с расстояния в Двадцать метров, она восемнадцать раз подряд попала в круг размером с большую мужскую ладонь. Круг находился прямо в центре человеческого силуэта, который она начертила на песке. Выстрелив в последний раз, она поднесла дуло пистолета к губам и как бы сдула несуществующий дымок.
— Ну что ж, это приличный результат, — сказал Лукас.
— Прилично, только и всего? А я-то думала, что это отличный результат.
— Нет, только приличный, — повторил Лукас. — Если тебе когда-нибудь придется воспользоваться этим пистолетом, ты должна будешь принять решение в доли секунды, возможно, в темноте, возможно, в тот момент, когда на тебя набросится убийца. Это совсем другое дело.
— Господи, тогда зачем все это?
— Погоди-ка, — поспешно заметил Дэвенпорт. — Я вовсе не хотел преуменьшить твои достижения. У тебя и вправду хорошо получается. Но не стоит зазнаваться.
— Все равно у меня здорово получается. — Она хитро улыбнулась. — Ну а как тебе нравится кобура? Правда, миленько получилось, а?
На черном нейлоне кобуры она вышила розочку.
* * *
Поздно ночью Карла, лежа с Лукасом в постели, подула ему в пупок, потом посмотрела на него и проговорила:
— Это лучший отпуск, какой у меня когда-либо был. Включая следующие два дня. Мне хочется задать тебе вопрос, но я боюсь им все испортить.
— Не бойся. Ни один вопрос ничего не испортит.
— Ну, тогда я начну с преамбулы.
— Я просто обожаю преамбулы, надеюсь, что в конце будет постскриптум. Индекс тоже сойдет, или можно...
— Замолчи и послушай. Помимо милого времяпрепровождения, я здесь проделала огромную работу. Мне кажется, что я преодолела какой-то рубеж. Думаю, что из меня получится настоящая художница, не как раньше. Но я уже встречала мужчин, похожих на тебя... есть один художник в Сент-Поле, он в некотором роде очень похож на тебя... а ты со временем переключишься на других женщин. Я это знаю, и у меня нет претензий. Но, когда это произойдет, сможем ли мы остаться друзьями? Смогу ли я снова приехать сюда?
Лукас рассмеялся.
— Ну вот, такой малюсенький вопросик начистоту — и все мои силы улетучились.
— О, это мы поправим, — ответила она. — Но мне хотелось бы знать...
— Послушай. Я не знаю, что с нами будет дальше. У меня были взаимоотношения с несколькими женщинами, и многие из них все еще дружны со мной. Кроме того, две из них до сих пор приезжают сюда. Ну, не на месяц, как ты, а на выходные. Иногда они даже остаются на ночь. Иногда нет, если наши взаимоотношения изменились. Мы просто гуляем. Так что...
— Хорошо, — проговорила она. — Когда все закончится, я плакать не стану. Более того, скоро я буду так занята, что не знаю, смогу ли я и дальше поддерживать наши взаимоотношения. Но мне бы хотелось сюда когда-нибудь вернуться.
— Ну конечно же. Поэтому мои друзья и называют это место ловушкой для кошек — ой! ой! Отпусти меня...
* * *
— У тебя найдется минутка времени?
В дверь заглядывал Слоун. Во рту он держал пластиковую палочку, которая заменяла ему сигарету.
— Конечно.
Лукас приехал в Миннеаполис настолько расслабленным, что ему казалось, что у него нет позвоночника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
В общем, полицейского не было у окна целых двадцать минут, хотя ему показалось, что прошло всего минуты четыре или пять. Когда он вернулся, то откупорил йогурт и посмотрел в окно. На улице мальчишка мыл отцовский автомобиль. Пес наблюдал за тем, как он работает. Больше ничего. Бешеный уже проехал.
А Бешеный подумал про себя: «Завтра вечером».
21
Когда Лукас подъехал, Карла сидела во дворе, завернувшись в старый джемпер и держа на коленях лист рисовальной бумаги. Дэвенпорт вылез из машины, прошел по сухим листьям, глубоко вдыхая кристальный воздух осеннего леса.
— Замечательный день, — сказал он и, сев рядом с ней, посмотрел на лист голубой бумаги, на котором она сепией рисовала падающие листья. — Очень мило.
— Я думаю — я, правда, не уверена, — но я думаю, что из этого получатся очень красивые ткани. — Она наморщила лоб. — Одна из проблем формы заключается в том, что наилучшая форма — это символ, но наилучшее искусство символов не содержит.
— Правильно, — сказал Лукас.
Он откинулся назад и растянулся на листьях, глядя в безоблачное синее небо. Легкий ветерок с юга морщил озерную гладь.
— Чушь какая-то, правда? — спросила Карла, улыбаясь, в уголках ее глаз появились морщинки.
— Почему, звучит вполне по-деловому, — ответил Лукас.
Он повернул голову и посмотрел на пучок маленьких зеленых растений, пробивавшихся сквозь опавшую листву. Лукас протянул руку и сорвал несколько блестящих зеленых листочков.
— Закрой глаза, — попросил он, протянув к ней руку и разминая листочки между пальцами. — А теперь понюхай.
Она втянула в себя воздух, улыбнулась и открыла глаза.
— Пахнет конфетами. Это зимолюбка?
— Да. Она растет здесь повсюду.
Карла взяла у него из рук листочки и снова понюхала.
— Господи, они пахнут свежестью.
— Ты не передумала возвращаться?
— Нет, — ответила она, и в ее голосе прозвучали нотки сожаления. — Я должна работать. У меня уже сотня рисунков, и мне пора начинать с ними что-нибудь делать. А потом я позвонила в картинную галерею в Миннесоте, там проданы две мои хорошие картины. И деньги уже ждут меня.
— Ты почти можешь зарабатывать этим на жизнь, — криво улыбнулся Лукас.
— Да, почти. Мне передали, что владелец галереи из Чикаго видел некоторые мои работы. Он хочет поговорить со мной по поводу заключения контракта. Поэтому мне надо ехать.
— Ты можешь вернуться в любое время.
Карла на минутку перестала рисовать и потрепала его по коленке.
— Спасибо. Мне бы хотелось вернуться сюда весной, может быть. Ты даже представить себе не можешь, что этот месяц сделал со мной. Господи, я здесь так здорово поработала, это не поддается никакому подсчету. Мне все это было необходимо.
— Поедешь во вторник вечером?
— Отлично.
Лукас встал и прошел к причалу, чтобы посмотреть на свою лодку. У него была лодка из стекловолокна примерно четыре с половиной метра в длину с двадцатипятисильным подвесным мотором. Небольшая, широкая, она как раз подходила для ловли маскинонгов. На корпусе выделялась полоса, где лодка начала обрастать.
Он снова поднялся на высокий берег.
— Мне нужно будет вытащить лодку из воды, прежде чем мы уедем, — сказал он. — Ею почти совсем не пользовались. Бешеный загубил всю осеннюю рыбалку.
— А я слишком увлеклась походами в лес, чтобы кататься на ней, — проговорила Карла.
— Может быть, поедем порыбачим? Прямо сейчас.
— Конечно. Дай мне десять минут, я только закончу рисовать. — Она подняла голову и взглянула на озеро. — Господи, какой денек!
* * *
Днем после обеда они снова пошли в лес. На поясе у Карлы был пистолет. Стоя у подножия холма и стреляя в откос с расстояния в Двадцать метров, она восемнадцать раз подряд попала в круг размером с большую мужскую ладонь. Круг находился прямо в центре человеческого силуэта, который она начертила на песке. Выстрелив в последний раз, она поднесла дуло пистолета к губам и как бы сдула несуществующий дымок.
— Ну что ж, это приличный результат, — сказал Лукас.
— Прилично, только и всего? А я-то думала, что это отличный результат.
— Нет, только приличный, — повторил Лукас. — Если тебе когда-нибудь придется воспользоваться этим пистолетом, ты должна будешь принять решение в доли секунды, возможно, в темноте, возможно, в тот момент, когда на тебя набросится убийца. Это совсем другое дело.
— Господи, тогда зачем все это?
— Погоди-ка, — поспешно заметил Дэвенпорт. — Я вовсе не хотел преуменьшить твои достижения. У тебя и вправду хорошо получается. Но не стоит зазнаваться.
— Все равно у меня здорово получается. — Она хитро улыбнулась. — Ну а как тебе нравится кобура? Правда, миленько получилось, а?
На черном нейлоне кобуры она вышила розочку.
* * *
Поздно ночью Карла, лежа с Лукасом в постели, подула ему в пупок, потом посмотрела на него и проговорила:
— Это лучший отпуск, какой у меня когда-либо был. Включая следующие два дня. Мне хочется задать тебе вопрос, но я боюсь им все испортить.
— Не бойся. Ни один вопрос ничего не испортит.
— Ну, тогда я начну с преамбулы.
— Я просто обожаю преамбулы, надеюсь, что в конце будет постскриптум. Индекс тоже сойдет, или можно...
— Замолчи и послушай. Помимо милого времяпрепровождения, я здесь проделала огромную работу. Мне кажется, что я преодолела какой-то рубеж. Думаю, что из меня получится настоящая художница, не как раньше. Но я уже встречала мужчин, похожих на тебя... есть один художник в Сент-Поле, он в некотором роде очень похож на тебя... а ты со временем переключишься на других женщин. Я это знаю, и у меня нет претензий. Но, когда это произойдет, сможем ли мы остаться друзьями? Смогу ли я снова приехать сюда?
Лукас рассмеялся.
— Ну вот, такой малюсенький вопросик начистоту — и все мои силы улетучились.
— О, это мы поправим, — ответила она. — Но мне хотелось бы знать...
— Послушай. Я не знаю, что с нами будет дальше. У меня были взаимоотношения с несколькими женщинами, и многие из них все еще дружны со мной. Кроме того, две из них до сих пор приезжают сюда. Ну, не на месяц, как ты, а на выходные. Иногда они даже остаются на ночь. Иногда нет, если наши взаимоотношения изменились. Мы просто гуляем. Так что...
— Хорошо, — проговорила она. — Когда все закончится, я плакать не стану. Более того, скоро я буду так занята, что не знаю, смогу ли я и дальше поддерживать наши взаимоотношения. Но мне бы хотелось сюда когда-нибудь вернуться.
— Ну конечно же. Поэтому мои друзья и называют это место ловушкой для кошек — ой! ой! Отпусти меня...
* * *
— У тебя найдется минутка времени?
В дверь заглядывал Слоун. Во рту он держал пластиковую палочку, которая заменяла ему сигарету.
— Конечно.
Лукас приехал в Миннеаполис настолько расслабленным, что ему казалось, что у него нет позвоночника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97