— Кно… Кито…
— «Столичная»! — поправила меня Эллен и рассмеялась.
Я покосился на Эллен. Она всегда удивляла меня.
— Слушайте, Эль, — сказал я, чувствуя, что обрел отвагу. — Теперь я лучше понимаю парней, которые прокатили меня над землей. Они пьют огонь без дыма и едят мороженое при сорокаградусном морозе. С ними лучше не связываться.
— Они еще и закусывают после выпивки, — сказала Эллен и потребовала у бармена селедки.
У черномазого нашлась банка анчоусов.
Это было странно — пить и заедать соленым. Но Эллен так хотела. Чему только не научил ее аристократический предок!
— Когда начинаете сниматься в Голливуде? — осведомился я.
— Глупый Рой, — ответила она, разглядывая на свет рюмку.
— Передайте привет золотоносным мостовым малой Америки.
— Я никогда там не буду.
— Я не люблю слово «никогда». Кроме того, босс летит туда.
Эллен пожала плечами и улыбнулась.
— Кто же будет греть ему пододеяльник? — дерзко спросил я.
Она закатила мне пощечину. Я слетел с табурета, но удержался на ногах.
Бармен сделал вид, что ничего не заметил.
Из-за соседнего столика поднялся русский пилот, один из тех, что вел дьявольский самолет, и стал надвигаться на меня. Если бы я не благодарил его за перелет, если бы я не жал дружески его руку, я не отступил бы.
Эллен соскочила с табурета, бросила бармену бумажку, схватила меня за руку и вытащила из бара.
— Дырявая шляпа, сонный бегемот, сточная канава, свинья, дурак! — отхлестала она меня словами, упрощая и уточняя свое отношение ко мне. — Есть у вас свободная ночь?
— У меня есть свободная, ничем не занятая жизнь, — ответил я, потирая щеку.
— Оставьте. Вы дешево отделались. Вам еще нужен босс?
— А вам?
— Только как адресат.
— Уже?
— Болван! Я предложила бы вам снять очки, если бы вы их носили.
— Благодарю, я еще не выступал на рингах с женщинами.
— Берусь вас нокаутировать.
— Без перчаток?
— Поцелуем.
И эта дьявольская женщина, не стесняясь глазевших на нас негров, притянула мою голову и самым жестоким и сладчайшим образом выполнила свою угрозу…
Я задохнулся.
— Считайте до двухсот, — вымолвил я. — Я готов.
Эллен победно рассмеялась, потом посмотрела на зеленую чащу за летным полем.
— Что там? — спросила она.
— Наверное, джунгли, — предположил я.
— Мы сделаем там шалаш, — объявила Эллен.
Она шла впереди — изящная, знающая, что она делает.
Я шел за ней следом, ничего не зная».
Глава шестая. ЗВЕЗДНЫЙ АЛТАРЬ
«Лианы завидовали мне. Они свисали отовсюду, хватали за ноги, били по лицу, цеплялись за руки…
Я шел впереди по звериной тропинке и отводил в сторону живые шнуры непроходимого занавеса. Я сам не мог отдать себе отчета, что со мной: счастлив ли я или глубоко несчастен, вытащил ли выигрышный билет или проигрался дотла?
Эллен шла сзади и что-то напевала. Я не мог понять слов ее песни, но не хотел подать виду, что не понимаю.
Нагло-любопытные обезьяны рассматривали нас сверху. Они перескакивали с дерева на дерево, как легкие тени. Я следил за ними, но не мог разглядеть кроны деревьев. Куда-то вверх уходили могучие стволы, с которых свисали темно-рыжие бороды мха.
Цветы были повсюду: вверху, сбоку, под ногами. Кощунством казалось на них наступать. Противоестественно яркие, с влажными бархатными лепестками, жадными и мягкими, с пестиками на длинной поворачивающейся ножке; свисающие с ветвей, осыпающие пыльцой или жесткие, с острыми тонкими лепестками, с виду нежными, но режущими, с иноцветной серединой — цветок в цветке… Дурманящие орхидеи всех оттенков радуги, завлекающие краской и запахом… Сумасшедшие африканские цветы! Казалось, что они живут в неистовом ритме движения и красок, породнившем исступленные негритянские танцы. Я мог поклясться, что цветы двигались, они заглядывали в лицо, они пугливо отстранялись или пытались нежно задеть за щеки, прильнуть к губам, они шумно вспархивали, взлетали… Конечно, это были уже не просто цветы, а… попугаи, но они были подобны цветам — такие же яркие, но еще и звонко кричащие.
Обезьяны перебегали тропинку, показывая свои лоснящиеся зады, и одобрительно щелкали языками. Им тоже хотелось заглянуть нам в глаза. Они казались ручными и насмешливыми.
Мы спотыкались об узловатые корни, похожие на сцепившихся в смертельной схватке змей, готовых задушить друг друга. Попадались полусгнившие стволы поверженных великанов. Я оборачивался и протягивал Эллен, моей живой и надменной, яркой и хищной орхидее, руку. Она опиралась на меня, вскакивала на ствол, смотрела на цветы и смеялась.
Душная сырость тропического леса, дурман цветов, аромат Эллен пьянили меня, заставляли голову кружиться, протянутую руку, ощущавшую горячие пальцы Эллен, дрожать.
И вдруг сквозь влажную зелень, преломляясь в ней, падая яркими пятнами на пышные цветы и мрачные корни, прорвался солнечный свет.
Еще несколько шагов — и в лицо пахнуло жарой, как из печи. Мы вышли на просеку.
Эллен огляделась, словно осматривала свои владения. Здесь росли банановые деревья с могучими листьями, на каждом из которых во весь рост мог бы вытянуться человек.
— Рой! Способны вы построить нам хижину? — воскликнула Эллен, подняв руки и заложив ладони за узел волос. Она распустила их, и они волной упали на плечи.
Если бы она потребовала от меня небоскреб, я тотчас же принялся бы рыть котлован для фундамента.
Для шалаша этого не понадобилось. Мы стали ломать банановые листья, которые должны послужить и стенками и крышей.
Неожиданно она села в тени бананов. Я сорвал несколько серповидных плодов, лег около нее и стал очищать их.
Эллен кормила меня, давая откусить нежную мякоть и смеясь.
Я почувствовал взгляд. Оглянулся.
Сзади, как цапля, поджав ногу, стоял черный мальчишка и с любопытством глазел на нас.
Он не кричал, как когда-то мой Том: «Э-э, голубочки, целуются, целуются!..» Он просто смотрел, не в силах оторвать от нас взгляда.
Эллен смущенно оглянулась. Я нахмурился. Черномазый мальчонка вздрогнул, но Эллен улыбнулась ему. Она могла бы быть укротительницей тигров, львов, змей… Поманив негритенка, Эллен достала из сумочки, висевшей на длинном ремне у нее на плече, мягкую от жары шоколадку.
Мальчик вращал белками глаз и не двигался с места. Он чем-то походил на Тома. Как-то он там? Ездит на своем тракторе, помогает на ферме? А это дитя природы может протянуть руку и сорвать банан, который отныне становился для меня священным напоминанием о минутном рае.
Мальчик подошел и взял шоколадку. Эллен ухватила его за руку и потянула вниз. Он сопротивлялся, потом уступил и сел. Он уплетал шоколад, а мы с Эллен умиленно смотрели на него.
Да, я не узнавал себя. Чего только не сделают колдовские чары! Мальчишка казался удивительно симпатичным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124