Ральф потянулся, преодолевая сутулость. Загадочно посмотрел на Джорджа Никсона.
— Так чего вы хотите, сэр? — спросил его Малыш.
Ральф обернулся, снова согнулся. В лице его мелькнуло что-то птичье, ястребиное:
— Не трех миллиардов смертей, а одной! И даже не одной смерти! Это слишком мало, Малыш. Изысканное удовольствие не в наслаждении смертью, а в волнующем, опьяняющем зрелище быстрого превращения этой ненавистной женщины в дряхлую старуху. Как бы я упивался ее безобразием и ее отчаянием! Вот в чем подлинная изысканность, дружественный враг мой!
— У вас есть вкус, сэр! Смотреть, как у нее седеют и вылезают волосы, как сморщивается кожа, сгибается в три погибели спина, отвисает беззубая челюсть… Ха-ха! Это недурно! Зрелище для джентльменов. И дать ей еще зеркало, чтобы любовалась! Однако, простите, сэр, вы еще не умеете как следует мечтать о мести. Дряхлая старуха вместо очаровательной Лиз Морган? Этого мало! Черт возьми, я хотел бы, чтобы одновременно вы стали вновь не только великолепным, но и распутным! Как до «марсианской ночи».
— Паршивая падаль! Я хотел бы проделать над тобой некую операцию коновала, чтобы ты побывал в моей шкуре.
— Зачем так грубо, сэр? У нас есть профессор Леонардо Терми, тот, кто научился читать код наследственности в нуклеиновых кислотах, по которым, как по чертежам, строится наш организм. В комбинациях молекул нуклеиновых кислот записано все, что только есть у нас. Он знает этот язык природы, этот старый золотозубый колдун разгадал ее письмена. Стоит ему только поковырять эти нуклеиновые скрижали, подправить стершиеся буквы и… Ральф Рипплайн снова станет не только великолепным, но и настоящим мужчиной! Тем же способом, ковыряя лазерным лучом в «диспетчерской», задающей программу жизни некой юной и привлекательной особы, он у вас на глазах превратит ее в дряхлую развалину. Недурно?
Ральф сел, тяжело дыша и подозрительно глядя на Малыша:
— Вы говорите сладостные вещи. За них можно платить хоть долларами, хоть распиской кровью. Я буду ваш, как говорили в средневековье.
— Давно устаревшие церемонии, — усмехнулся Малыш. («Ты уже давно мой», — подумал он.) — Но я щедр. Фауст получил еще и Маргариту. Месть только тогда будет полной, если дряхлая Лиз увидит в объятиях великолепного Ральфа не кого-нибудь, а Прекрасную Елену…
Послышался щелчок включенного репродуктора, и голос Амелии почтительно произнес:
— На яхту на геликоптере прибыл лауреат Нобелевской премии профессор Леонардо Терми.
Ральф вскочил:
— Я должен побриться. Что нужно для начала операции?
— О, сущие пустяки, сэр. Уговорить старикашку.
— Можете пообещать ему все что угодно.
— О'кэй, сэр, — сказал Малыш и выбежал на палубу.
Первым человеком, на которого он наткнулся, был гангстер Билл, щелкнувший металлическими пальцами левой руки.
— Где он? — быстро спросил Никсон, не здороваясь.
— В салоне, босс, — прохрипел Билл.
Малыш распахнул двустворчатую зеркальную дверь.
Перед стойкой на высоких табуретах сидели миссис Амелия и Леонардо Терми. Радушная хозяйка угощала гостя коктейлем.
— Я была так очарована вашей женой, мистер Терми. Я не встречала в жизни более приятной и проницательной женщины.
— Я несколько не понимаю, мэм… — сердито бормотал старый ученый. — Меня отвлекли…
— Ах, не делайте того, профессор, что смогут сделать и другие. В ваших руках жизнь и смерть миллионов. Вы, говорят, умеете читать книгу, по которой строит людей природа. Вам известна каждая строчка.
— Хэлло, старина! — окликнул Леонардо Терми вошедший Джордж Никсон.
Профессор оглянулся и нахмурился.
— Оставь нас одних, дорогая, — сказал мистер Никсон. — Нам нужно обсудить с Леонардом устройство здесь его лаборатории.
— Здесь? Вы с ума сошли? — Эти последние слова старого профессора услышала Амелия, плотно закрывая за собой дверь.
Она стояла на ветру, задерживая дыхание. Ей было очень интересно, чем кончится разговор в салоне. На корме, прислонясь к реллингам, стоял гориллообразный Билл. Амелия не узнала в нем одного из тех гангстеров, которые когда-то похищали ее. Слишком много времени прошло!..
Расхаживая по палубе, она пожалела, что не взяла темные очки. Эти ужасные льды, покрытые сверкающим снегом, могут ослепить… И глаза щурятся. От этого появляется много лишних морщинок у глаз.
Джордж Никсон вышел из салона, зло захлопнув за собой дверь.
Амелия бросилась к нему.
— Он объявил голодовку!.. — сказал мистер Джордж Никсон и, повернувшись спиной, побрел по палубе.
Где-то близко раздался гневный рокот. На глазах у испуганной Амелии поднялся зубчатый горб льда. Что-то захрустело под палубой.
Это ломались шпангоуты. Ледяной вал дошел до яхты.
Амелия, вся в слезах, бессильно опустилась в шезлонг.
Глава третья. ВЕЛИКОЕ КОРОТКОЕ ЗАМЫКАНИЕ
Пещера Росова, гигантская полость в глубине Кавказского хребта, открытая в апреле, к концу июля преобразилась. После совместного доклада Овесяна и Бурова, сделанного правительству, здесь за считанные недели был создан гигантский подземный научно-исследовательский институт.
Люда, стоя на возвышении, пыталась представить пещеру, какой она ее открыла, и не могла. Только свод с остатками свисавших сталактитов да каменные натеки на стенах напоминали ей, что она под землей. У ее ног раскинулось сооружение, похожее на огромный стадион с трибунами, где вместо зрителей виднелись ряды изоляторов. Бетонная беговая дорожка была приподнята над скалистым основанием. По ней могли скакать лошади, мчаться гоночные автомобили. Она обнимала некое подобие цирковой арены с фантастическими аппаратами иллюзиониста.
В центре сооружения в свод пещеры упиралась решетчатая вышка. Еще в июне здесь закончилось бурение пятнадцатикилометровой скважины. Буровая головка во время работы порциями выделяла струю жидкой взрывчатки. Микровзрывы дробили породу и вместе с взрывными газами выбрасывали наверх, углубляя скважину в сотни раз скорее всех известных до сих пор способов.
По замыслу Бурова, на безопасной глубине под землей должно было возникнуть ядрышко протовещества, во всем, кроме размера, подобное исполинскому ядру нашей Галактики. И теперь в земные недра нацелено было фантастическое электроорудие, представляющее собой развернутый на пятнадцать километров статор двигателя трехфазного тока, в котором вращающееся магнитное поле превратилось в непрерывно бегущие вниз магнитные волны. В течение последних недель они неустанно нагнетали в глубинную камеру «Б-субстанцию», которая способствовала образованию там протовещества. Его было много меньше булавочной головки, но из-за непостижимого своего веса оно способно было прошить всю земную толщу до самого центра Земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
— Так чего вы хотите, сэр? — спросил его Малыш.
Ральф обернулся, снова согнулся. В лице его мелькнуло что-то птичье, ястребиное:
— Не трех миллиардов смертей, а одной! И даже не одной смерти! Это слишком мало, Малыш. Изысканное удовольствие не в наслаждении смертью, а в волнующем, опьяняющем зрелище быстрого превращения этой ненавистной женщины в дряхлую старуху. Как бы я упивался ее безобразием и ее отчаянием! Вот в чем подлинная изысканность, дружественный враг мой!
— У вас есть вкус, сэр! Смотреть, как у нее седеют и вылезают волосы, как сморщивается кожа, сгибается в три погибели спина, отвисает беззубая челюсть… Ха-ха! Это недурно! Зрелище для джентльменов. И дать ей еще зеркало, чтобы любовалась! Однако, простите, сэр, вы еще не умеете как следует мечтать о мести. Дряхлая старуха вместо очаровательной Лиз Морган? Этого мало! Черт возьми, я хотел бы, чтобы одновременно вы стали вновь не только великолепным, но и распутным! Как до «марсианской ночи».
— Паршивая падаль! Я хотел бы проделать над тобой некую операцию коновала, чтобы ты побывал в моей шкуре.
— Зачем так грубо, сэр? У нас есть профессор Леонардо Терми, тот, кто научился читать код наследственности в нуклеиновых кислотах, по которым, как по чертежам, строится наш организм. В комбинациях молекул нуклеиновых кислот записано все, что только есть у нас. Он знает этот язык природы, этот старый золотозубый колдун разгадал ее письмена. Стоит ему только поковырять эти нуклеиновые скрижали, подправить стершиеся буквы и… Ральф Рипплайн снова станет не только великолепным, но и настоящим мужчиной! Тем же способом, ковыряя лазерным лучом в «диспетчерской», задающей программу жизни некой юной и привлекательной особы, он у вас на глазах превратит ее в дряхлую развалину. Недурно?
Ральф сел, тяжело дыша и подозрительно глядя на Малыша:
— Вы говорите сладостные вещи. За них можно платить хоть долларами, хоть распиской кровью. Я буду ваш, как говорили в средневековье.
— Давно устаревшие церемонии, — усмехнулся Малыш. («Ты уже давно мой», — подумал он.) — Но я щедр. Фауст получил еще и Маргариту. Месть только тогда будет полной, если дряхлая Лиз увидит в объятиях великолепного Ральфа не кого-нибудь, а Прекрасную Елену…
Послышался щелчок включенного репродуктора, и голос Амелии почтительно произнес:
— На яхту на геликоптере прибыл лауреат Нобелевской премии профессор Леонардо Терми.
Ральф вскочил:
— Я должен побриться. Что нужно для начала операции?
— О, сущие пустяки, сэр. Уговорить старикашку.
— Можете пообещать ему все что угодно.
— О'кэй, сэр, — сказал Малыш и выбежал на палубу.
Первым человеком, на которого он наткнулся, был гангстер Билл, щелкнувший металлическими пальцами левой руки.
— Где он? — быстро спросил Никсон, не здороваясь.
— В салоне, босс, — прохрипел Билл.
Малыш распахнул двустворчатую зеркальную дверь.
Перед стойкой на высоких табуретах сидели миссис Амелия и Леонардо Терми. Радушная хозяйка угощала гостя коктейлем.
— Я была так очарована вашей женой, мистер Терми. Я не встречала в жизни более приятной и проницательной женщины.
— Я несколько не понимаю, мэм… — сердито бормотал старый ученый. — Меня отвлекли…
— Ах, не делайте того, профессор, что смогут сделать и другие. В ваших руках жизнь и смерть миллионов. Вы, говорят, умеете читать книгу, по которой строит людей природа. Вам известна каждая строчка.
— Хэлло, старина! — окликнул Леонардо Терми вошедший Джордж Никсон.
Профессор оглянулся и нахмурился.
— Оставь нас одних, дорогая, — сказал мистер Никсон. — Нам нужно обсудить с Леонардом устройство здесь его лаборатории.
— Здесь? Вы с ума сошли? — Эти последние слова старого профессора услышала Амелия, плотно закрывая за собой дверь.
Она стояла на ветру, задерживая дыхание. Ей было очень интересно, чем кончится разговор в салоне. На корме, прислонясь к реллингам, стоял гориллообразный Билл. Амелия не узнала в нем одного из тех гангстеров, которые когда-то похищали ее. Слишком много времени прошло!..
Расхаживая по палубе, она пожалела, что не взяла темные очки. Эти ужасные льды, покрытые сверкающим снегом, могут ослепить… И глаза щурятся. От этого появляется много лишних морщинок у глаз.
Джордж Никсон вышел из салона, зло захлопнув за собой дверь.
Амелия бросилась к нему.
— Он объявил голодовку!.. — сказал мистер Джордж Никсон и, повернувшись спиной, побрел по палубе.
Где-то близко раздался гневный рокот. На глазах у испуганной Амелии поднялся зубчатый горб льда. Что-то захрустело под палубой.
Это ломались шпангоуты. Ледяной вал дошел до яхты.
Амелия, вся в слезах, бессильно опустилась в шезлонг.
Глава третья. ВЕЛИКОЕ КОРОТКОЕ ЗАМЫКАНИЕ
Пещера Росова, гигантская полость в глубине Кавказского хребта, открытая в апреле, к концу июля преобразилась. После совместного доклада Овесяна и Бурова, сделанного правительству, здесь за считанные недели был создан гигантский подземный научно-исследовательский институт.
Люда, стоя на возвышении, пыталась представить пещеру, какой она ее открыла, и не могла. Только свод с остатками свисавших сталактитов да каменные натеки на стенах напоминали ей, что она под землей. У ее ног раскинулось сооружение, похожее на огромный стадион с трибунами, где вместо зрителей виднелись ряды изоляторов. Бетонная беговая дорожка была приподнята над скалистым основанием. По ней могли скакать лошади, мчаться гоночные автомобили. Она обнимала некое подобие цирковой арены с фантастическими аппаратами иллюзиониста.
В центре сооружения в свод пещеры упиралась решетчатая вышка. Еще в июне здесь закончилось бурение пятнадцатикилометровой скважины. Буровая головка во время работы порциями выделяла струю жидкой взрывчатки. Микровзрывы дробили породу и вместе с взрывными газами выбрасывали наверх, углубляя скважину в сотни раз скорее всех известных до сих пор способов.
По замыслу Бурова, на безопасной глубине под землей должно было возникнуть ядрышко протовещества, во всем, кроме размера, подобное исполинскому ядру нашей Галактики. И теперь в земные недра нацелено было фантастическое электроорудие, представляющее собой развернутый на пятнадцать километров статор двигателя трехфазного тока, в котором вращающееся магнитное поле превратилось в непрерывно бегущие вниз магнитные волны. В течение последних недель они неустанно нагнетали в глубинную камеру «Б-субстанцию», которая способствовала образованию там протовещества. Его было много меньше булавочной головки, но из-за непостижимого своего веса оно способно было прошить всю земную толщу до самого центра Земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124