С ним-то я в поисках выхода и рванул в Африку — и, похоже, дал маху, но как бы я добрался туда сам по себе? Для такого путешествия нужен предлог. Для Чарли и его жены таким предлогом стало желание пофотографировать тамошних жителей и диких зверей, потому что во время войны Чарли числился фотографом в армии Паттона. Он так же, как и я, не мог усидеть дома, вот и освоил ремесло фотографа.
Ну вот. В прошлом году я попросил Чарли приехать и запечатлеть на фотоплёнке несколько свиней. Он обрадовался возможности блеснуть мастерством и действительно сделал ряд отменных снимков. А когда мы вернулись в усадьбу, признался, что помолвлен. Я сказал:
— Чарли, ты кое-что смыслишь в шлюхах, но велики ли тви познания по части благородных девиц?
— Невелики, — согласился он. — Но она — уникум.
— Знаем мы этих уникумов!
Тем не менее, мы спустились в студию и выпили за помолвку. Чарли попросил меня стать шафером на свадьбе. Мы пили и предавались воспоминаниям о школе танцев, вызывая друг у друга ностальгические слезы. И растрогались до того, что он предложил мне сопровождать их в Африку, где они собирались провести свой медовый месяц.
Я явился на свадьбу и оказал Чарли моральную поддержку. Но после церемонии забыл поцеловать новобрачную, чем заслужил её холодность, а затем и враждебность.
Стараниями Чарли экспедиция была снаряжена по последнему слову техники. У нас были переносной генератор, душ, горячая вода — я лично все это воспринял критически.
— Чарли, — увещевал я приятеля, — на фронте мы обходились без подобной роскоши. Черт возьми, мы же солдаты, закалённые солдаты!
Видит Бог, мне претило путешествовать по Африке в таких условиях.
Но вообще-то я собирался остаться там навсегда. В Нью-Йорке, покупая билет на самолёт, мне пришлось выдержать трудный бой со своими сомнениями: брать или не брать обратный билет? Чтобы доказать самому себе серьёзность своих намерений, я взял билет только в один конец. Так что мы вылетели из Айдлуайлда в Каир. Там я сел в экскурсионный автобус, чтобы совершить паломничество к сфинксу, а дальше мы полетели внутренним рейсом. Африка ещё с воздуха произнесла на меня сильное впечатление. Сверху она действительно походила на древнюю колыбель человечества. Паря над облаками на высоте три тысячи миль, я почувствовал себя этаким небесным семенем. Из трещин в земной коре, отражая небесную синь, сверкали реки. Я грезил наяву, глядя на облака сверху вниз, и с изумлением думал о том, что в детстве точно так же предавался мечтам, глядя на них снизу вверх. А если твоему поколению, как до сих пор ни одному другому, выпадает любоваться облаками с обеих сторон, тебе легче смириться с перспективой безвременной кончины. Тем не менее, мы каждый раз ухитрялись благополучно приземлиться.
Явившись в Африку с грузом проблем, я не мог не удивляться: «О, как щедра и разнообразна жизнь!» Я поверил, что обрету здесь свой великий шанс. Жара, буйство красок — все это оказало на меня благотворное воздействие. Ничто больше не давило на сердце; я не слышал никакого внутреннего голоса. Чарли, его жена, я и несколько туземцев разбили лагерь на берегу какого-то озера. Вода была очень мягкой, с тростниковыми зарослями и подгнившими водорослями; в песке копошились крабы. Среди водяных лилий маневрировали крокодилы, широко раскрывая жаркие пасти. Туда залетали маленькие птички и чистили им зубы. Местные жители почему-то имели грустный вид. На деревьях вместо цветов были перья; вместе со стеблями папируса они напомнили мне погребальные украшения, а после трех недель общения с Чарли (я помогал ему таскать фотокамеру и тщетно пытался заинтересоваться фотографией) я вновь испытал внутренний разлад, вплоть до того, что услышал знакомый голос: «Я хочу, я хочу, я хочу!».
Я сказал Чарли:
— Не хочу тебя обижать, но, похоже, втроём нам тесно в Африке.
Он флегматично посмотрел на меня через солнечные очки. Неужели это тот оголец, с которым я посещал уроки танцев? Как же нас изменило время! Единственное, что осталось от прошлого, это шорты. Элберт сильно раздался в груди, но уступал мне ростом, поэтому был вынужден смотреть на меня снизу вверх.
— Это ещё почему?
— Чарли, я благодарен тебе за возможность исполнить свою давнюю мечту — приехать в Африку, — но, видит Бог, я сделал это не затем, чтобы щёлкать виды. Продай мне один джип, и я оставлю вас в покое.
— Куда же ты поедешь?
— Не знаю. Знаю только, что здесь мне не место.
— Что ж, коли тебе приспичило, валяй, Джин, я тебя не держу.
И все потому, что я забыл поцеловать его жену после церемонии бракосочетания, чего она мне так и не простила. За каким чёртом ей понадобился этот поцелуй? И почему я не поцеловал её? Должно быть, задумался, а она решила, что я ревную Чарли. В результате я испортил им медовый месяц.
— Без обид, ладно, Чарли? Просто такое путешествие — не по мне.
— Все в порядке. Сваливай.
Так я и поступил — организовал свою собственную экспедицию, под стать своему боевому темпераменту. Нанял пару аборигенов из свиты Чарли и, отъехав на некоторое расстояние, почувствовал себя значительно лучше. А спустя несколько дней, движимый потребностью максимально упростить свою жизнь, отказался от услуг одного африканца и провёл длительную беседу со вторым, по имени Ромилайу. Мы достигли полного взаимопонимания. Он сказал: если я хочу свернуть с проторённого пути, он охотно станет моим проводником по неизведанным местам.
— Отлично, — обрадовался я. — Это именно то, что нужно. Я явился на континент не для того, чтобы ссориться с пустой бабёнкой из-за какого-то поцелуя.
— Я вести далеко, далеко, — заверил он.
— Да, дружище! Чем дальше, тем лучше. Ну что ж, в таком случае поехали!
Мы избавились от значительной части багажа, а что касается джипа, то, заметив в глазах Ромилайу восхищённый блеск, я пообещал подарить ему машину после того, как мы побываем «далеко-далеко». Проводник уточнил: он собирается вести меня в такие дебри, куда можно добраться только пешком.
— Вот как? Тогда потопали. Джип покамест законсервируем. Когда вернёмся, колымага твоя.
Он страшно обрадовался. Мы добрались до города Талуси и спрятали джип в каком-то шалаше. Оттуда мы совершили перелёт в Бавентай, бывшая Белланка; у меня было такое чувство, будто у самолёта вот-вот отвалятся крылья. Лётчик-араб вёл машину с босыми ногами. Это был уникальный полет, закончившийся на твёрдой глиняной площадке по другую сторону горы. К нам подошли темнокожие пастухи с сальными колечками волос и вывернутыми губами. Я ещё не видел людей, настолько смахивавших на дикарей, и спросил своего проводника:
— Это и есть то самое место?
— Нет, сэр, — ответил он, произнося «сэр» как «сар».
Оказалось, нам предстоит ещё добрую неделю маршировать на своих двоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59