Из-за очередного поворота стремительно выкатилась детская прогулочная коляска, едва не столкнувшись с Викторией. Та в последнюю секунду отскочила, почти упав на изгородь.
– Простите, пожалуйста, – прозвучал приятный английский голос и тут же добавил: – О, дорогая! Это вы. Я не узнала вас из-за очков. А вы рано встали.
– Да? – Виктория с храброй улыбкой выбралась из кустарника. Женщина оказалась одной из нескольких англичанок, с которыми она познакомилась вчера на вечеринке. Но как же ее зовут? Что-то необычное, похоже на сорт яблок «Грэнни»… Грэнн, точно, с облегчением вспомнила Виктория. Как будто бы она провела с этими англичанками несколько часов. Они такие забавные… и так неприлично себя вели. Их мужья были деловыми партнерами Пьера, и эти женщины проводили время, бродя по магазинам, посещая вечеринки, летая по миру на частных реактивных самолетах и устраивая, как они без конца повторяли, «скандалы». По их рассказам выходило, что «поскандалили» они почти во всех странах мира…
– Вчера ночью вы немножко выпили, дорогая, – заметила Грэнн. – Впрочем, как и все мы. И вы совершенно правы. – Она кивнула на младенца в коляске. – С малышами та-а-ак скучно.
– Я это сказала? – в ужасе спросила Виктория. – Уверена, я не это имела в виду. Я понятия не имела, что у вас ребенок…
– Вы были сногсшибательны, дорогая. В вас все влюбились. А мой муж говорит, что вам незачем бояться Пьера. Он старый пердун. Его мать – швейцарка, кстати, поэтому он такой озлобленный…
– Пьер… – прохрипела Виктория.
– Несмотря на то, что случилось, вы должны приехать к нам в Гштаад в феврале. – Грэнн похлопала Викторию по руке. – Номер своего мобильника я оставила у портье… Пока, дорогая! Позвоните нам, – бросила она через плечо и быстрым шагом пошла прочь, увозя ребенка.
Виктория решительно двинулась вперед. Она должна выпить кофе. Ее охватило неприятное чувство, что с Пьером что-то произошло. И не очень хорошее.
Короткая деревянная лестница вела в ресторанное помещение под открытым небом, и, поправив шарф так, чтобы прикрыть уши, Виктория начала подниматься по ней, стараясь держаться как можно непринужденнее. Если прошлой ночью с Пьером случилось что-то действительно нехорошее, она обязана вести себе естественно, как будто все в порядке. Правда, возможно, что лишь нескольким людям известно о неприятном происшествии. Если вообще оно имело место.
– Bon matin, madam, – с коротким поклоном приветствовал Викторию метрдотель.
Виктория кивнула и пошла за ним к маленькому столику у ограждения. Ресторан под бело-зеленым полосатым навесом был почти полон, и, посмотрев на часы, Виктория увидела, что всего девять утра.
Действительно рано, если учесть, что спать она легла под утро. Неудивительно, что мир кажется ей каким-то нереальным, словно она все еще в полудреме. Подняв глаза, Виктория могла бы поклясться, что видит Лайна Беннета: он сидел за столиком у ограждения, читал газету и держал на носу салфетку со льдом. Подойдя ближе, Виктория поняла, что это действительно Лайн, причем не в самом лучшем настроении. Какого черта он здесь делает? Она совершенно не готова сейчас с ним общаться…
Метрдотель подвел Викторию к свободному столику рядом с Лайном и отодвинул для нее стул за его спиной. Лайн на мгновение оторвался от газеты.
– Доброе утро, – безучастно проговорил он и вернулся к чтению.
Что за странное приветствие для человека, с которым встречался на протяжении полугода. Но Лайн вообще странный. Что ж, и она поиграет в эту игру. Виктория так же безразлично бросила: «Доброе утро» – и села.
Развернула розовую льняную салфетку и пристроила на коленях. За спиной Виктории Лайн переворачивал газетные страницы: резкий треск, за которым следовало раздражающее шуршание, – это Лайн разглаживал страницы. Виктория сделала глоток воды. – Тебе действительно необходимо это делать? – спросила она.
– Делать – что?
– Разглаживать страницы газеты. Словно водишь скрипучим мелом по школьной доске.
– Ох, извини, – надменно проговорил он. – Но если ты не заметила, я сегодня несколько не в форме.
– Я же не виновата в этом. – Виктория сделала знак официанту. – А что случилось с твоим носом?
– Прости? – переспросил Лайн.
– Твой нос, – повторила Виктория. – Что ты с ним сделал?
– Я ничего с ним не делал, – ответил Лайн с шутливым, как надеялась Виктория, гневом. – Как ты, вероятно, помнишь, это твой дружок, французский актер с необыкновенно большим рубильником, захотел, видимо, увеличить мой нос до размера своего.
Утро становится все хуже и хуже, подумала Виктория. Прошлой ночью какая-то серьезная неприятность произошла с Пьером Бертеем, а теперь выясняется, что французский актер расквасил нос Лайну. Смутная картина схватки в вестибюле между Лайном и французом внезапно встала перед Викторией.
– Значит, я действительно видела тебя этой ночью, – сказала она.
– Да, – терпеливо подтвердил Лайн. – Видела.
Виктория кивнула:
– Понятно. – К ее столу подошел официант с кофейником. – Ты тоже был в отеле?
– Я привез тебя сюда. После вечеринки. Ты настояла на партии в покер. Французский актер попытался удрать с твоими часами, а когда я воспротивился, решил побить меня.
– Как… необычно.
– Я приехал на вечеринку поздно, когда ты заявила Пьеру Бертею, что в один прекрасный день у тебя будет яхта больше, чем у него.
Виктория выронила ложку, которая, звякая, улетела под стул Лайна. Как она могла сказать такое Пьеру Бертею? Но это так на нее похоже. Лайн подал ложку Виктории.
– Извини.
– Ничего страшного, – отозвался Лайн. Он действительно не очень хорошо выглядел, особенно с красной, распухшей переносицей. – Рад, что ты нашла мой кушак и очки, – добавил он.
– О! Так они твои? Я нашла их у себя в номере сегодня утром. – Тут Виктория поняла, что он совсем плохо выглядит. И затем внезапно вспомнила, как Лайн вошел в ее номер, застал там француза и выволок его в коридор. Виктория откашлялась. – Ты… э… провел ночь… в отеле, я хотела спросить?
Она услышала, как Лайн помешал кофе, отхлебнул.
– Формально да. Я проснулся на полу в твоей комнате. Полностью одетый, могу добавить.
– Мне так и показалось, что в моем номере был мужчина, – небрежно заметила Виктория и взяла меню. Прошла минута. – Лайн? Я в самом деле говорила Пьеру, что когда-нибудь куплю яхту больше, чему него?
– Утверждала это, – уточнил Лайн.
Она кивнула. Неудивительно, что лицо Пьера напоминало печеную картофелину.
– Это было… некрасиво? – осторожно спросила Виктория.
– В этой части нет. По-моему, Пьер удивился, но еще не рассердился.
– О Господи! – Виктория откинулась на стуле.
– В принципе ты устроила специальный показ Виктории Форд, – сообщил Лайн, складывая газету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
– Простите, пожалуйста, – прозвучал приятный английский голос и тут же добавил: – О, дорогая! Это вы. Я не узнала вас из-за очков. А вы рано встали.
– Да? – Виктория с храброй улыбкой выбралась из кустарника. Женщина оказалась одной из нескольких англичанок, с которыми она познакомилась вчера на вечеринке. Но как же ее зовут? Что-то необычное, похоже на сорт яблок «Грэнни»… Грэнн, точно, с облегчением вспомнила Виктория. Как будто бы она провела с этими англичанками несколько часов. Они такие забавные… и так неприлично себя вели. Их мужья были деловыми партнерами Пьера, и эти женщины проводили время, бродя по магазинам, посещая вечеринки, летая по миру на частных реактивных самолетах и устраивая, как они без конца повторяли, «скандалы». По их рассказам выходило, что «поскандалили» они почти во всех странах мира…
– Вчера ночью вы немножко выпили, дорогая, – заметила Грэнн. – Впрочем, как и все мы. И вы совершенно правы. – Она кивнула на младенца в коляске. – С малышами та-а-ак скучно.
– Я это сказала? – в ужасе спросила Виктория. – Уверена, я не это имела в виду. Я понятия не имела, что у вас ребенок…
– Вы были сногсшибательны, дорогая. В вас все влюбились. А мой муж говорит, что вам незачем бояться Пьера. Он старый пердун. Его мать – швейцарка, кстати, поэтому он такой озлобленный…
– Пьер… – прохрипела Виктория.
– Несмотря на то, что случилось, вы должны приехать к нам в Гштаад в феврале. – Грэнн похлопала Викторию по руке. – Номер своего мобильника я оставила у портье… Пока, дорогая! Позвоните нам, – бросила она через плечо и быстрым шагом пошла прочь, увозя ребенка.
Виктория решительно двинулась вперед. Она должна выпить кофе. Ее охватило неприятное чувство, что с Пьером что-то произошло. И не очень хорошее.
Короткая деревянная лестница вела в ресторанное помещение под открытым небом, и, поправив шарф так, чтобы прикрыть уши, Виктория начала подниматься по ней, стараясь держаться как можно непринужденнее. Если прошлой ночью с Пьером случилось что-то действительно нехорошее, она обязана вести себе естественно, как будто все в порядке. Правда, возможно, что лишь нескольким людям известно о неприятном происшествии. Если вообще оно имело место.
– Bon matin, madam, – с коротким поклоном приветствовал Викторию метрдотель.
Виктория кивнула и пошла за ним к маленькому столику у ограждения. Ресторан под бело-зеленым полосатым навесом был почти полон, и, посмотрев на часы, Виктория увидела, что всего девять утра.
Действительно рано, если учесть, что спать она легла под утро. Неудивительно, что мир кажется ей каким-то нереальным, словно она все еще в полудреме. Подняв глаза, Виктория могла бы поклясться, что видит Лайна Беннета: он сидел за столиком у ограждения, читал газету и держал на носу салфетку со льдом. Подойдя ближе, Виктория поняла, что это действительно Лайн, причем не в самом лучшем настроении. Какого черта он здесь делает? Она совершенно не готова сейчас с ним общаться…
Метрдотель подвел Викторию к свободному столику рядом с Лайном и отодвинул для нее стул за его спиной. Лайн на мгновение оторвался от газеты.
– Доброе утро, – безучастно проговорил он и вернулся к чтению.
Что за странное приветствие для человека, с которым встречался на протяжении полугода. Но Лайн вообще странный. Что ж, и она поиграет в эту игру. Виктория так же безразлично бросила: «Доброе утро» – и села.
Развернула розовую льняную салфетку и пристроила на коленях. За спиной Виктории Лайн переворачивал газетные страницы: резкий треск, за которым следовало раздражающее шуршание, – это Лайн разглаживал страницы. Виктория сделала глоток воды. – Тебе действительно необходимо это делать? – спросила она.
– Делать – что?
– Разглаживать страницы газеты. Словно водишь скрипучим мелом по школьной доске.
– Ох, извини, – надменно проговорил он. – Но если ты не заметила, я сегодня несколько не в форме.
– Я же не виновата в этом. – Виктория сделала знак официанту. – А что случилось с твоим носом?
– Прости? – переспросил Лайн.
– Твой нос, – повторила Виктория. – Что ты с ним сделал?
– Я ничего с ним не делал, – ответил Лайн с шутливым, как надеялась Виктория, гневом. – Как ты, вероятно, помнишь, это твой дружок, французский актер с необыкновенно большим рубильником, захотел, видимо, увеличить мой нос до размера своего.
Утро становится все хуже и хуже, подумала Виктория. Прошлой ночью какая-то серьезная неприятность произошла с Пьером Бертеем, а теперь выясняется, что французский актер расквасил нос Лайну. Смутная картина схватки в вестибюле между Лайном и французом внезапно встала перед Викторией.
– Значит, я действительно видела тебя этой ночью, – сказала она.
– Да, – терпеливо подтвердил Лайн. – Видела.
Виктория кивнула:
– Понятно. – К ее столу подошел официант с кофейником. – Ты тоже был в отеле?
– Я привез тебя сюда. После вечеринки. Ты настояла на партии в покер. Французский актер попытался удрать с твоими часами, а когда я воспротивился, решил побить меня.
– Как… необычно.
– Я приехал на вечеринку поздно, когда ты заявила Пьеру Бертею, что в один прекрасный день у тебя будет яхта больше, чем у него.
Виктория выронила ложку, которая, звякая, улетела под стул Лайна. Как она могла сказать такое Пьеру Бертею? Но это так на нее похоже. Лайн подал ложку Виктории.
– Извини.
– Ничего страшного, – отозвался Лайн. Он действительно не очень хорошо выглядел, особенно с красной, распухшей переносицей. – Рад, что ты нашла мой кушак и очки, – добавил он.
– О! Так они твои? Я нашла их у себя в номере сегодня утром. – Тут Виктория поняла, что он совсем плохо выглядит. И затем внезапно вспомнила, как Лайн вошел в ее номер, застал там француза и выволок его в коридор. Виктория откашлялась. – Ты… э… провел ночь… в отеле, я хотела спросить?
Она услышала, как Лайн помешал кофе, отхлебнул.
– Формально да. Я проснулся на полу в твоей комнате. Полностью одетый, могу добавить.
– Мне так и показалось, что в моем номере был мужчина, – небрежно заметила Виктория и взяла меню. Прошла минута. – Лайн? Я в самом деле говорила Пьеру, что когда-нибудь куплю яхту больше, чему него?
– Утверждала это, – уточнил Лайн.
Она кивнула. Неудивительно, что лицо Пьера напоминало печеную картофелину.
– Это было… некрасиво? – осторожно спросила Виктория.
– В этой части нет. По-моему, Пьер удивился, но еще не рассердился.
– О Господи! – Виктория откинулась на стуле.
– В принципе ты устроила специальный показ Виктории Форд, – сообщил Лайн, складывая газету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114