А то что ж, без прав, да еще и без бумажки.
Шериф, конечно, шляпу на затылок сдвинул, и говорит: ну тогда покажите, что у вас с собой. На основании чего, то есть, мы вам странный ваш требуемый документ выписывать будем. Тут этот Карлос Мануэль Перес вынул карточку социального страхования.
Шериф еще больше изумился, взгляд с карточки на Переса переводя — и обратно на карточку. Сеньор Перес выглядел-то как положено — латиноамериканских кровей, с очень смуглой даже для ихнего брата кожей, да еще и с акцентом безошибочным. А на карточке красовалось имя «Мэтью Новаковский», что для шерифа со всем прочим как-то неважно стыковалось.
Шериф и говорит: точно, мол, Новаковский? А как же, говорит Карлос Мануэль Новаковский. Вот у меня и свидетельство о рождении даже есть. Вывалил свидетельство. Где пара пунктов была откровенно вручную замазана и кривым почерком подправлена. Включая место рождения, которое было представлено как «штат МиСССисипи» (я ж говорил — всплывет).
Конечно, завели на него документ. Когда в КПЗ определяли. А шериф, между прочим, на все это еще и обиделся крепко. Так газетам и сказал: «Я, конечно, знаю, что мы из Алабамы, что вроде как бы провинция. Но не тотальные же мы идиоты!»
Тут шериф прав, конечно. Но штука-то в том, что идиоты типа Карлоса Мануэля Новаковского — те, что из тотальных — они ведь в силу именно этого факта не склонны существования нормальных людей предполагать…
И вот этот весьма характерный ихней хуцпы оттенок — не просто чтобы повыпендриваться, а всенепременно с тем человеком, что законом по другую от преступника сторону шахматной доски посажен. Тут Карлос Мануэль совсем, конечно, не одиночка.
В Канзас Сити свиснул вор один, Дейл Ричардсон, сумочку у дамы одной — пока эта дама с подружкой в ресторанчике обедала беззаботно. Ну, свиснул, домой приволок, стал добычу разглядывать.
И видит, что, помимо пятидесяти долларов наличными, в сумочке документы содержатся. На имя Клэр Маккаскил. Окружного… прокурора. С фотографией той самой дамочки, что за столом ресторанным с подружкой своей щебетала, пока Ричардсон сумочку ее изымал. И тут же, в сумочке, жетон прокурорский — навроде полицейского — покоится.
Понимаю, читатель, что ты, конечно не вор какой — но эксперимента ради поднапрягись да и поставь себя на его место. Какие такие твои будут действия? Правильно, шугануть эту чертову сумочку с моста подальше в речку. (При том, что мнения насчет оставлять наличный полтинник или нет, у нас могут и разойтись.) Потому что приличному вору от такой сумочки чем дальше, тем здоровее.
И это все правильно, если, конечно, чисто по логике двигаться. Без учета находящейся на грани взрыва смеси хуцпы и идиотизма. Которая в данном случае рванула с тем результатом, что Дейл Ричардсон к телефону потянулся. Так он себе рассудил, что документы этой Клэр нужны поболее даже полтинника. А посему накрутив номер, в удостоверении указанный, сказал он прокурорше, что готов и с сумочкой, и с содержимым расстаться за вполне умеренную сумму в двести пятьдесят зеленых. На что она, понятное же дело, с радостью согласилась и даже дала домашний свой адрес.
Куда этот идиот в самом деле и явился.
Вы только не подумайте, что таковский народ исключительно в Америке водится. Мы уже Бог знает сколько страниц тому назад подметили: географически идиотизм распределяется подозрительно равномерно. Так что и старая мудрая Европа ни за что по этой части не отстанет. И не только что не отстанет, но еще нет-нет, да и хорошую фору даст.
Вот вам такой Филипп Тома, француз до мозга костей — и весьма преуспевающий грабитель. Банковский, между прочим, грабитель. Когда полиция его все-таки взяла в 1997 году, изъяли у него полмиллиона франков припрятанных — добыча с нескольких его лихих на банки наездов. (Оно что-то около ста тысяч долларов получается — серьезные вполне деньги.)
Ну, его в каталажку, деньги к вещдокам приобщили. А тут тебе век компьютерный свое веское слово сказал. Если кто компьютер под рукой имеет, того и убеждать не приходится. Прочим же скажу, что эта железяка сколько нервов экономит, на столько же крови и пьет. Совершая ошибки в местах самых неожиданных и малоприятных. (Правда, и то в оправдание железки сказать можно, что работает она все-таки по принципу GIGO — «garbage in — garbage out». Что можно бы перевести как МуВМуИ — «мусор в — мусор из». В смысле, дерьмо в нее сунешь — дерьма она тебе и насчитает.)
Ну, это мы несколько отвлеклись. А вышло в общем и целом так, что какой-то уж там компьютер совершил (не думаю, конечно, чтобы так уж и без помощи подключенного к нему человека) какую-то там ошибку — и в каталажку поступила информация, что махрового разбойника Филиппа Тома полагается… выпустить. Охранники, конечно, головой покрутили — но бумажка-то вот она. Пришлось выпускать. И вышел месье Тома вольной птицей на свободу.
И вот вышел он, значит — и задумался. Если кто решил, что задумался он на тему, куда ему из родной Франции когти рвать — поскольку дураку же ясно, что козырная ошибка вышла, с которой не сегодня, так завтра разберутся, и совсем не в его пользу — так вот, ежели кто так себе решил, то на все сто прокололся. Поскольку задумался Филипп Тома о несправедливости в целом.
И в такой вот задумчивости в полицию и явился. Я, сказал, теперь человек кругом свободный, а посему извольте вернуть денежки, при обыске изъятые, так как они есть плод нелегкой и небезопасной работы. А мне, сказал, и о старости думать надо.
Полицейские, конечно, обалдели. Ладно, говорят, посиди пока тут, а мы наверх звякнем. Звякнули. Говорят: так что нам теперь с деньгами этими награбленными делать? Наверху — истерика. Дескать, какие деньги, тут железка дурака наваляла, а мы разбойничка на волю отпустили, и где, дескать, теперь его ловить. Тут те, что снизу, и говорят: да вот же он, тут же сидит. Тогда все как-то сразу и успокоились. Ну раз так, говорят, то пусть и сидит.
И — сидит.
Спору нет, случаи такие не только в совсем уж негативном свете рассматривать следует. Это преступнику оно боком — а работу полиции, которая нас от него бережет, облегчает значительно. Оно, конечно, удобно, когда следы там и сям. Еще того лучше, когда даже имя с фамилией и адресом разыскивать не приходится. Но уж, согласитесь, совсем лафа, когда он сам тепленьким прямо по месту назначения и является.
Чисто развлечения для — вот вам еще случай. Совсем с другого конца линейки. До того, то есть, был в доску серьезный банковский налетчик — а тут будет просто пьянчуга. Но — за рулем. Что его, как вы понимаете, в разряд правонарушителей помещает автоматически.
Поздним довольно вечером в полицейское отделение города Медфорд, штат Пенсильвания, с большим трудом ввалился гражданин Джеймс Авалон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Шериф, конечно, шляпу на затылок сдвинул, и говорит: ну тогда покажите, что у вас с собой. На основании чего, то есть, мы вам странный ваш требуемый документ выписывать будем. Тут этот Карлос Мануэль Перес вынул карточку социального страхования.
Шериф еще больше изумился, взгляд с карточки на Переса переводя — и обратно на карточку. Сеньор Перес выглядел-то как положено — латиноамериканских кровей, с очень смуглой даже для ихнего брата кожей, да еще и с акцентом безошибочным. А на карточке красовалось имя «Мэтью Новаковский», что для шерифа со всем прочим как-то неважно стыковалось.
Шериф и говорит: точно, мол, Новаковский? А как же, говорит Карлос Мануэль Новаковский. Вот у меня и свидетельство о рождении даже есть. Вывалил свидетельство. Где пара пунктов была откровенно вручную замазана и кривым почерком подправлена. Включая место рождения, которое было представлено как «штат МиСССисипи» (я ж говорил — всплывет).
Конечно, завели на него документ. Когда в КПЗ определяли. А шериф, между прочим, на все это еще и обиделся крепко. Так газетам и сказал: «Я, конечно, знаю, что мы из Алабамы, что вроде как бы провинция. Но не тотальные же мы идиоты!»
Тут шериф прав, конечно. Но штука-то в том, что идиоты типа Карлоса Мануэля Новаковского — те, что из тотальных — они ведь в силу именно этого факта не склонны существования нормальных людей предполагать…
И вот этот весьма характерный ихней хуцпы оттенок — не просто чтобы повыпендриваться, а всенепременно с тем человеком, что законом по другую от преступника сторону шахматной доски посажен. Тут Карлос Мануэль совсем, конечно, не одиночка.
В Канзас Сити свиснул вор один, Дейл Ричардсон, сумочку у дамы одной — пока эта дама с подружкой в ресторанчике обедала беззаботно. Ну, свиснул, домой приволок, стал добычу разглядывать.
И видит, что, помимо пятидесяти долларов наличными, в сумочке документы содержатся. На имя Клэр Маккаскил. Окружного… прокурора. С фотографией той самой дамочки, что за столом ресторанным с подружкой своей щебетала, пока Ричардсон сумочку ее изымал. И тут же, в сумочке, жетон прокурорский — навроде полицейского — покоится.
Понимаю, читатель, что ты, конечно не вор какой — но эксперимента ради поднапрягись да и поставь себя на его место. Какие такие твои будут действия? Правильно, шугануть эту чертову сумочку с моста подальше в речку. (При том, что мнения насчет оставлять наличный полтинник или нет, у нас могут и разойтись.) Потому что приличному вору от такой сумочки чем дальше, тем здоровее.
И это все правильно, если, конечно, чисто по логике двигаться. Без учета находящейся на грани взрыва смеси хуцпы и идиотизма. Которая в данном случае рванула с тем результатом, что Дейл Ричардсон к телефону потянулся. Так он себе рассудил, что документы этой Клэр нужны поболее даже полтинника. А посему накрутив номер, в удостоверении указанный, сказал он прокурорше, что готов и с сумочкой, и с содержимым расстаться за вполне умеренную сумму в двести пятьдесят зеленых. На что она, понятное же дело, с радостью согласилась и даже дала домашний свой адрес.
Куда этот идиот в самом деле и явился.
Вы только не подумайте, что таковский народ исключительно в Америке водится. Мы уже Бог знает сколько страниц тому назад подметили: географически идиотизм распределяется подозрительно равномерно. Так что и старая мудрая Европа ни за что по этой части не отстанет. И не только что не отстанет, но еще нет-нет, да и хорошую фору даст.
Вот вам такой Филипп Тома, француз до мозга костей — и весьма преуспевающий грабитель. Банковский, между прочим, грабитель. Когда полиция его все-таки взяла в 1997 году, изъяли у него полмиллиона франков припрятанных — добыча с нескольких его лихих на банки наездов. (Оно что-то около ста тысяч долларов получается — серьезные вполне деньги.)
Ну, его в каталажку, деньги к вещдокам приобщили. А тут тебе век компьютерный свое веское слово сказал. Если кто компьютер под рукой имеет, того и убеждать не приходится. Прочим же скажу, что эта железяка сколько нервов экономит, на столько же крови и пьет. Совершая ошибки в местах самых неожиданных и малоприятных. (Правда, и то в оправдание железки сказать можно, что работает она все-таки по принципу GIGO — «garbage in — garbage out». Что можно бы перевести как МуВМуИ — «мусор в — мусор из». В смысле, дерьмо в нее сунешь — дерьма она тебе и насчитает.)
Ну, это мы несколько отвлеклись. А вышло в общем и целом так, что какой-то уж там компьютер совершил (не думаю, конечно, чтобы так уж и без помощи подключенного к нему человека) какую-то там ошибку — и в каталажку поступила информация, что махрового разбойника Филиппа Тома полагается… выпустить. Охранники, конечно, головой покрутили — но бумажка-то вот она. Пришлось выпускать. И вышел месье Тома вольной птицей на свободу.
И вот вышел он, значит — и задумался. Если кто решил, что задумался он на тему, куда ему из родной Франции когти рвать — поскольку дураку же ясно, что козырная ошибка вышла, с которой не сегодня, так завтра разберутся, и совсем не в его пользу — так вот, ежели кто так себе решил, то на все сто прокололся. Поскольку задумался Филипп Тома о несправедливости в целом.
И в такой вот задумчивости в полицию и явился. Я, сказал, теперь человек кругом свободный, а посему извольте вернуть денежки, при обыске изъятые, так как они есть плод нелегкой и небезопасной работы. А мне, сказал, и о старости думать надо.
Полицейские, конечно, обалдели. Ладно, говорят, посиди пока тут, а мы наверх звякнем. Звякнули. Говорят: так что нам теперь с деньгами этими награбленными делать? Наверху — истерика. Дескать, какие деньги, тут железка дурака наваляла, а мы разбойничка на волю отпустили, и где, дескать, теперь его ловить. Тут те, что снизу, и говорят: да вот же он, тут же сидит. Тогда все как-то сразу и успокоились. Ну раз так, говорят, то пусть и сидит.
И — сидит.
Спору нет, случаи такие не только в совсем уж негативном свете рассматривать следует. Это преступнику оно боком — а работу полиции, которая нас от него бережет, облегчает значительно. Оно, конечно, удобно, когда следы там и сям. Еще того лучше, когда даже имя с фамилией и адресом разыскивать не приходится. Но уж, согласитесь, совсем лафа, когда он сам тепленьким прямо по месту назначения и является.
Чисто развлечения для — вот вам еще случай. Совсем с другого конца линейки. До того, то есть, был в доску серьезный банковский налетчик — а тут будет просто пьянчуга. Но — за рулем. Что его, как вы понимаете, в разряд правонарушителей помещает автоматически.
Поздним довольно вечером в полицейское отделение города Медфорд, штат Пенсильвания, с большим трудом ввалился гражданин Джеймс Авалон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122