– Инга, ведь это же ты на картине?! Значит, я писал не только здесь, а где-то ещё! Когда пишешь такую картину, наверно, это должно случаться.
В тот раз он писал картину «Девушка – Вселенная». Закончив картину, он сказал Антонио несколько странную фразу:
– Это самая ценная моя картина. В этот раз мне никто не помогал, я её писал сам от начала до конца.
Когда Антонио впервые увидел Людвику, у него сразу возникло впечатление, что это девушка из их компании, хотя было очевидно – раньше они никогда не встречались.
– Если у двух человек есть глубина в отношениях, то она в них уже не пропадёт. Глубина останется в каждом из них, они всегда смогут быть глубокими, если будут этого хотеть, – говорил Адольф.
«Что он имел в виду под глубиной? Наверно, каждый это чувствовал и понимал по-своему».
Константину позвонила Инга.
– А ты знаешь, как поживает твоя Елена?
– Она мне сегодня звонила, – ответил Константин.
– И что она тебе сказала?
– Ничего особенного. Сказала, чтобы я не забыл получить в химчистке свои брюки.
– Ха-ха-ха-ха! – рассмеялась Инга. – Это очень на неё похоже!
– А я крайне не люблю ходить в эту химчистку!
– Почему такая нелюбовь к химчистке?
– Понимаешь, в нашей химчистке живёт сомик Васька. Такая здоровая рыбина. В ужасных условиях! Химчистка находится в полуподвальном помещении, и дневной свет туда практически не проникает. На полу выложен небольшой бетонный бассейн, воды в нём сантиметров двадцать, не больше. И всё! Голое дно! Он живёт в этом бассейне уже 14 лет, один. Говорят, что «жрёт макароны». Он по голосу узнаёт человека, который кормил его десять лет, а потом уволился из химчистки. Это было четыре года назад, но он его узнаёт и сразу начинает метаться по бассейну. А когда кто-нибудь громко произносит слово «зажарить» – Васька прячется под трубу. Представляешь, какая у него жизнь! Я как побываю в этой химчистке, так начинаю чувствовать себя как сомик Васька!
– Бедный Василий! Как я ему сочувствую! У меня всё-таки дела намного лучше, живу веселее, и совсем не одна. К нам теперь переселилась твоя Елена, она живёт с моим мужем, а я живу в другой комнате. Мне по ночам всё слышно. Интересно всё получилось?
– Интересно! Она мне ничего об этом не сказала!
– А ты, наверно, и не спросил, а о брюках она сказала! Так что всё правильно! А вообще, у них серьёзные намерения. Они собираются разводиться, жениться и всё делить!
– Так это замечательно! Переезжай ко мне!
– Что, насовсем?
– Конечно, насовсем! А как же?!
– А ты не забыл, что у меня двое детей? Они через месяц с дачи вернутся от бабушки с дедушкой.
– Так это ж весело будет!
– Ты думаешь?! Ты это точно знаешь? За детьми уход нужен! Воспитание!
– А ты как думала?! Конечно!
– Это прямо твоё такое предложение? Или мы их так разыгрывать будем?
– Самое что ни на есть! И не хочу никаких розыгрышей – всё натурально и всерьёз!
– Ну, дай мне время подумать!
– Думай, умная голова!
– Ты считаешь, что умная? Может быть, я чокнутая?
– Почему чокнутая? Замечательная голова!
– Потому что я на них нисколько не сержусь, никак не обижаюсь. Мне это самой странно! На что обижаться?! И при этом у нас с Леной какая-то странная дружба возникла, прямо потусторонняя! Мы и раньше с ней когда-то дружили, но совсем не так. Сейчас нас прямо как магнитом тянет друг к другу, мы безумно радуемся каждой встрече! Муж, не знаю теперь уж и чей, спит себе и спит, а мы, как полоумные, среди ночи несёмся на кухню, до утра никак наговориться не можем. И так нам хорошо вместе – непередаваемо!
Дебют
Константин ехал в шутовской офис, дрожа всем телом от утренней прохлады. Ехал раньше времени, предполагая, что офис ещё закрыт, но не мог сидеть дома в ожидании машины, которая за ним должна была приехать.
Умер глава нефтяной компании. Два месяца назад один из шутов присутствовал на юбилее этой компании. Был скандал – шут выпил кружку нефти из огромного хрустального бочонка, установленного в центре зала.
– Я наливал себе ежевичный сок из рукава, – оправдывался шут. – Я, конечно, видел, что они перепились, но не предполагал, что до такой степени! Они нормально держались. Я не думал, что они и в самом деле будут нефть пить! Я пытался их остановить, но они все здоровые, нефтяники! Что я мог сделать?! Они меня оттолкнули, слов уже совсем не воспринимали никаких.
Шут спровоцировал массовое отравление сотрудников и гостей компании. К счастью, не было ни одного летального исхода, но уголовное дело было заведено. Пил нефть и глава нефтяной компании, который не мог не знать, что нефть настоящая, сибирская.
– Какое уголовное дело?! – сказал глава на заседании правления. – Над нами весь мир смеяться будет! А мне шут понравился! Очень душевно! И если я вдруг умру, пусть этот шут выступает на моих похоронах!
– Но, Пётр Петрович, этого шута нельзя! Этому кто-нибудь накостыляет за то, что он сам нефть не выпил, а всех взбаламутил!
– Если б он сам нефть пил, разве ж на него кто-нибудь обиделся бы! А так – это обман!
– Хорошо, пусть будет другой, но из этой же фирмы! Запишите в протокол!
Другим оказался Константин.
«Что я должен делать? Совершенно никаких идей! Буду стоять как пень, и всё! Ну как ведут себя шуты на похоронах???»
Вспомнился эпизод из студенческой жизни. Это было в подмосковном стройотряде. Кажется, перед обеденным перерывом Константин возвращался на стройку из сельского магазина с несколькими бутылками водки. Его путь пролегал мимо сельского кладбища. Хоронили, как можно было понять, какого-то механизатора.
Константин остановился, чтобы послушать, что говорят. Выступал, видимо, председатель колхоза.
– За всю свою многолетнюю трудовую деятельность в нашем колхозе он зарекомендовал себя с положительной стороны. Он добивался больших трудовых успехов и неоднократно награждался почётными грамотами как победитель соцсоревнования среди механизаторов. Так, по итогам позапрошлого года он занял третье место среди механизаторов. За работу в третьем квартале прошлого года он получил грамоту и значок победителя соцсоревнования, заняв четвёртое место.
И всё в таком духе! Председатель говорил бодрым начальствующим голосом, какая-то женщина в чёрном потихоньку рыдала. И всем им казалось, что так и надо.
А ведь они говорили о человеке, который жил, чувствовал, страдал, сомневался и любил! И это всё, что они могут сказать о нём?!
«Никогда не буду я участвовать ни в каких соревнованиях! – думал тогда Константин. – Вообще мне не хочется, чтобы такие обо мне что-либо знали и что-то могли сказать! Как можно такое говорить о человеке?!»
Сейчас, по дороге в офис продюсерского центра, вспомнив о своих впечатлениях, Константин пытался представить, что мог бы делать шут на тех похоронах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79