ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Фенрихов этого учебного отделения обычно называли «зайцами», так как их можно было видеть всегда в движении: они бежали выполнять очередное приказание своего воспитателя. Самого же Вебермана можно было считать прирожденным организатором. Если ему давали сто двадцать человек, как это было в данном случае, то по крайней мере сто из них были заняты активной работой независимо от того, нужно ли было установить отхожие места в полевых условиях, соорудить бункера для житья или же сарай для демонстрации кинофильмов.
В тот день речь шла о похоронах.
Сначала нужно было полностью освободить спортивный зал, вынеся все спортивные снаряды в соседние помещения или же прямо во двор, за здание. Затем надлежало вымыть пол, вернее говоря, отполировать его, вымыть окна, протереть столы. И чтобы в зале не было ни одного постороннего предмета! Ни одной рейки где-нибудь в углу, ни сетки, ни пылинки на гладкой поверхности.
Между тем строго по плану в зал снесли все имевшиеся в кафе, столовой и аудиториях скамейки, которые расставили рядами в самом конце зала. Затем сюда снесли из всех помещений простые стулья, которые расставили в средней части зала, и уж только после этого принесли стулья получше, какие находились в комнатах офицеров и в канцеляриях. Эти стулья стояли в первых рядах и предназначались для господ офицеров. А в самой середине стояло кресло с высокой спинкой, принесенное из казино, предназначенное специально для генерала.
— Ну и чехарда! — проговорил один из фенрихов, считая, что его никто не слышит. Однако обер-лейтенант Веберман прекрасно видел и слышал его, так как в тот момент он оказался за его спиной, а уж слухом он отличался превосходным! — И к чему только такой спектакль? — продолжал неосторожный фенрих. — Я думаю, самоубийце это не положено!
— Вам приказано стулья расставлять! — тотчас же набросился на фенриха Веберман. — А думать в данный момент вам никто не приказывал. Болтать же во время работы я категорически запрещал. Здесь не должно быть никаких разговоров, можно только отдавать распоряжения и команды. Ясно?
— Так точно, господин обер-лейтенант! — воскликнул фенрих и, схватив в руки сразу четыре стула, намеревался исчезнуть из поля зрения офицера.
— Стой! — грубо крикнул Веберман. — В двенадцать тридцать и в девятнадцать тридцать явитесь ко мне — и так три дня подряд! Являться в полевой форме! Тогда мы поговорим с вами о том, что такое долг!
Однако это было еще не все. Веберман никогда не останавливался на полпути. Он сунул в рот свисток, который всегда был у него наготове, и пронзительно засвистел. Все в зале замерли на тех местах, где их застал свисток. А обер-лейтенант громко скомандовал:
— Полукругом становись!
Фенрихи, побросав работу, подбежали к офицеру и построились перед ним полукругом.
— Всем слушать меня! — заорал Веберман, хотя этого вовсе и не требовалось, так как фенрихи и без того обратились в слух. — Среди вас еще имеются бараны, которые сомневаются в разумности офицеров! Да как вам могла прийти в голову мысль, что вы можете самостоятельно думать! Такое, разумеется, может произойти, но только не тогда, когда за вас думают ваши офицеры! Запомните раз и навсегда: все, что делает офицер, все, что он приказывает, всегда правильно! Ясно?
— Так точно, господин обер-лейтенант! — гаркнули фенрихи хором.
— Прежде всего, чтобы я здесь больше никогда никакой болтовни о самоубийстве не слышал! — заявил Веберман. — В конце концов, никто и в глаза не видел, как это произошло. Может быть, он чистил свой карабин, или еще что. И потом, мы здесь с вами не в церкви. Парень умер, приказано организовать торжественные похороны — и баста! Все остальное вас не касается! По местам — марш!
Фенрихи бросились врассыпную.
Работа по декорированию тем временем продолжалась: прикатили несколько бочек из-под пива, на них положили доски — и постамент был готов. Рядом с ним поставили вечнозеленые деревья в кадках, привезенные из казино, подсвечники, выпрошенные в церкви. На задней стене укрепили флаги, главным образом для того, чтобы замаскировать ими бело-серую стену с многочисленными повреждениями. Флаги были укреплены и на боковой стене, чтобы украсить ими окна, сквозь которые в зал проникал неяркий красноватый свет, который, как казалось Веберману, создавал исключительно торжественную атмосферу.
После этого в зал внесли гроб и, установив его на постаменте, покрыли сверху военным знаменем рейха. Веберман лично бегал вокруг постамента с линейкой; он всегда придавал огромное значение точности. Три раза он приказывал сдвигать гроб с места и лишь на четвертый остался доволен.
И вдруг Веберман спохватился, что забыли про каску. Гроб, покрытый военным знаменем, но без каски, был для него равнозначен пушке без замка.
— Какая расхлябанность! — заорал он. — Немедленно принести каску, и самую лучшую! Пусть торжество будет настоящим!

Подсвечники сверкали вовсю: в них были вставлены особые свечки, принесенные из городского собора благодаря широким связям капитана Катера. Между свечами и гробом с каждой стороны замерло по фенриху из учебного отделения «X». Все в парадной форме, с оружием у ноги. Руководствуясь здравым смыслом, Крамер выделил для этой цели фенрихов Амфортаса и Андреаса.
Медленно зал начал заполняться людьми: один за другим прибывали фенрихи всех потоков в повседневном обмундировании. Всех их лично встречал обер-лейтенант Веберман, за которым со своей стороны ревниво присматривал капитан Ратсхельм.
Веберман действовал по плану, согласно которому все места были строго распределены. Собственно говоря, он был единственным человеком здесь, кто свободно распоряжался и даже позволял себе громко говорить.
— Прошу господ офицеров занять первые ряды: старшие — вперед, лейтенанты — за ними. Фенрихи — позади них.
Фенрихи шестого потока появились в зале первыми, за четверть часа до официально установленного времени. Фенрихи учебного отделения «X» сидели сразу же за господами офицерами. Вместе с ними находился и обер-лейтенант Крафт с отсутствующим видом, с папкой под мышкой. Рядом с ним сидел капитан Федерс, на удивление притихший: он не принимал никакого участия в разговорах, которые велись полушепотом.
Старший военный советник юстиции Вирман был тут же; вместе с Крафтом он сидел в первом ряду справа.
Фенрихи из отделения обер-лейтенанта Вебермана заняли места слева от гроба, так как сегодня учебное отделение «Г» выступало в роли церковного хора. Нужно сказать, что выбор пал на это отделение отнюдь не случайно и не имел ничего общего с самоуправством Вебермана: просто это учебное отделение, как никакое другое во всей военной школе, славилось своими певческими способностями, о которых заботился лично Веберман, и отнюдь не потому, что обладал каким-то особым на то талантом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190