Его содержали под стражей не в ГУЛАГе, а в родном московском институте вместе со всей конструкторской группой и заставляли работать на положении невольника. Они спали в общих комнатах под присмотром вооруженной охраны, но кормили их лучшим мясом и давали вдоволь рыбы — считалось, что мозг ученых нуждается в хорошем питании. Каждый день их на часок выпускали на огражденную площадку на крыше института для отдыха. Оттуда они могли иногда наблюдать, как высоко в небе кружились спроектированные ими же самолеты.
— Арештували не токо Туполева, — сказал отец, — а и Кербера, Люльку, Астрова, Бартини, Лозинського и даже генияльного отця космонавтики Королева.
Неожиданно авиация стала очень опасной профессией.
— Каки токо идиоты дорвались до власти! Когда конструкторы предложили заменить громоздкий четырехтактный движок маленьким двохтактным аварийным бензиновым двигателем, шоб электричеська система самолета продолжала работу у случае отказа генераторов, его запретили на том основании, шо переходить з чотырех тактов сразу на два було слишком рыскованно. И розпорядились построить трехтактный двигатель! Трехтактный движок! Ха-ха-ха!
Возможно, из-за ареста Туполева, а может, из-за губительной атмосферы всеобщей паранойи отец изменил высокому небосводу авиации и присягнул на верность скромному, приземленному миру тракторов. Так он попал на киевский завод «Красный плуг».
«Красный плуг» был зоной, свободной от паранойи. Уютно разместившись в излучине реки Днепр, вдали от главных политических центров, он скромно производил сельскохозяйственный инвентарь, строительное оборудование, котлы и цистерны. Завод не имел никакого оборонного значения. Никаких секретов или передовых технологий. Поэтому и стал прибежищем для ученых, инженеров, художников, поэтов и людей, которым просто хотелось дышать свежим воздухом. Первым отцовским проектом стала бетономешалка. Такая красавица! (Он завертел руками, показывая ее работу.) Потом был двухлемешный плуг. (Он плавно задвигал руками вверх-вниз, вывернув наружу ладони.) Летними вечерами, после работы, они раздевались и плавали в широкой реке с песчаным дном, которая петлей опоясывала территорию завода. (Отец продемонстрировал энергичный брасс. Сливянка явно ударила ему в голову.) Всегда ели досыта, поскольку подрабатывали на стороне, ремонтируя мотоциклы, двигатели, насосы, тачки — все, что подгоняли к черному ходу, — и с ними расплачивались хлебом и колбасой.
Отец работал на «Красном плуге» с 1937-го до самого начала войны в 1939 году, а мама училась в Институте ветеринарной медицины на окраине Киева. Они жили в двухкомнатной квартире на первом этаже дома с лепниной в стиле арнуво по Дорогожицкой улице — делили квартиру с Анной и Виктором, своими друзьями со студенческих времен. Их улица упиралась в широкую улицу Мельникова, которая, проходя мимо старого еврейского кладбища, вела к крутому заросшему оврагу — Бабьему Яру.
На следующее утро я проснулась поздно: голова раскалывалась, шея затекла. Отец уже встал и возился с радиоприемником. Он был в прекрасном настроении и хотел немедленно продолжить рассказ о судьбе Туполева с того места, на котором остановился, но я прервала его и поставила чайник. В доме царила какая-то зловещая тишина. Станислав и Валентина уехали — с подъездной дорожки исчез «ровер». Прогуливаясь по дому с чашкой чая в руке, я заметила, что Валентина навела у себя комнате кое-какой порядок, с кухни пропали несколько кастрюль и сковородок, и маленького портативного ксерокса тоже нигде не было.
20
ПСИХОЛОГ БЫЛ ЖУЛИК
После того как суд удовлетворил ходатайство, я звонила отцу каждый день и спрашивала, не съехали ли еще Валентина со Станиславом, но всегда получала один и тот же ответ:
— Да. Не. Може. Не знаю.
Часть вещей они перевезли, а часть оставили. Один день или ночь их не было, но потом они опять возвращались. Отец не знал, куда они уезжали, у кого жили и когда вернутся обратно. Их перемещения оставались загадкой. Сталкиваясь с отцом на лестнице или в кухне, Валентина больше не заговаривала с ним — просто его не замечала. Станислав же отворачивался и что-то не в такт насвистывал.
Эта молчаливая война оказалась тяжелее войны словесной. Отец начал сдаваться:
— Може, я усе ж таки попрошу ее остаться. Не такий она вже й поганый чоловек, Надя. В нее тоже есть свои достоинства. Просто в нее неправильни представления.
— Папа, не говори глупостей. Разве ты не понимаешь, что твоя жизнь в опасности? Если даже она тебя не убьет, с тобой случится сердечный приступ или удар.
— Гм-м. Може й так. Но усе ж таки лучче вмереть на руках у любимого человека, чим у одиночестве.
— Папа, я тебя умоляю. Неужели ты думаешь, что она когда-нибудь тебя любила? Вспомни, как она себя вела, что говорила, как толкала тебя и кричала.
— Ты, конешно, права. Но между прочим, ето типичный недостаток руського характера: прибегать к насилию не у последню, а у перву очередь.
— Папа, мы все с ног сбились, чтобы добиться судебного решения, а теперь ты вдруг передумал. Что скажет Вера?
— А, Вера. Если Валентина меня не вбье, то Вера точно доконае.
— Никто не собирается тебя доканывать, папа. Ты доживешь до глубокой старости и закончишь свою книгу.
— Гм-м. Да. — Он оживился. — Знаешь, во время Второй мировой произошло ще одно очень интересне событие — изобретение полутрактора. На самом деле ето було французьке изобретение, яке отличалось изяществом и оригинальностю.
— Папа, послушай меня внимательно. Если ты останешься с Валентиной, я умою руки. В следующий раз не зови на помощь ни меня, ни Веру.
Я так разозлилась, что даже не позвонила ему на следующий день, но он сам позвонил мне вечером.
— Слухай, Надежда! — кричал он в трубку, захлебываясь от волнения. — Станиславови отметки. Английський — «хорошо»! Музыка — «хорошо»! Математика — «удовлетворительно»! Естествознание — «удовлетворительно»! Технология — «удовлетворительно»! История — «неуд»! Франпузький — «неуд»! «Отлично» токо по религиоведению!
Я слышала приглушенные возражения Станислава и голос отца, который его дразнил:
— «Удовлетворительно»! Ха-ха! «Удовлетворительно»!
После этого раздался ужасный визг Валентины, а затем грохот, и в трубке наступила тишина. Я попыталась перезвонить, но было занято. И так несколько раз. У меня началась паника. Потом, минут через двадцать, пошел длинный гудок, но никто не отвечал. Я надела пальто и схватила ключи от машины. Его нужно спасать. Я в последний раз набрала номер, и отец снял трубку:
— Алло, Надежда? Да, добре, шо мы узнали правду. Психолог, шо написав заключение про интеллектуальне розвитие, був жулик. Станислав — ниякий не гений и даже не талант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70