Следовало переключиться на «Женщин и глобализацию», но я тоже думала над тем, что сказал Дубов. Мама с Верой сидели за колючей проволокой; Валентина надрывалась за гроши в частной больнице и за стойкой в «Империале», мучилась в отцовской спальне. Да, она алчная, жестокая хищница, но и жертва тоже. Источник дешевой рабочей силы.
— Интересно, чем все это кончится.
— М-мм.
Моему поколению повезло.
Не знаю, продолжал ли Дубов свои ухаживания две последующие недели, но отец рассказал мне, что он каждый день уезжал на «роллс-ройсе» — иногда утром, а порой вечером. Дубов почти всегда возвращался довольным и веселым, хотя временами казался подавленным.
Именно Дубов убеждал отца в необходимости развода, когда тот подумывал отказаться от этой идеи, что поначалу случалось почти ежедневно.
— Николай Алексеевич, — говорил он, — Вера и Надя пользувались вашими мудрыми родительськими советами. Станиславу тоже треба жить со своим батьком. И маленькой дитине нужен молодый батько. А у вас и так уже есть даты. Вам шо, мало?
— Та вы и сами вже не такий молодый, Володя Семенович, — возражал отец. Но Дубов всегда сохранял спокойствие:
— Правильно. Но я набагато моложе за вас.
Мисс Картер получила письмо от Валентининого юриста, который наотрез отказался от теста на отцовство, но согласился принять в качестве полной и окончательной компенсации гораздо меньшую сумму — 5000 фунтов стерлингов.
— Шо я должен ответить? — спросил отец.
— Что мы должны ответить? — спросила я Веру.
— Что вы посоветуете? — спросила Вера мисс Картер.
— Предложите две тысячи, — ответила мисс Картер. — Примерно такую сумму им, вероятно, удастся отсудить. Тем более что имеются неопровержимые доказательства супружеской измены.
— Очень хорошо, — сказала Вера.
— Я так и передам папе, — сказала я.
— Добре, если вы такхочете, — уступил отец. — Я понимаю, шо уси против меня.
— Не говори глупостей, папа, — огрызнулась я. — Против тебя только твоя дурь. Будь благодарен, что рядом есть люди, которые спасают тебя от тебя же самого.
— Добре, добре, я на усе согласен.
— И когда поедем в суд, давай обойдемся без всей этой чепухи: «я — батько дитины». Никаких тестов на отцовство и никаких «батьков дитины». Хорошо?
— Добре, — проворчал он. — Надя, ты превращаешься у такого ж изверга, як и Вера.
— Замолчи, папа. — Я швырнула трубку.
До судебного слушания оставалась всего неделя, и все мы были немного на взводе.
28
ЛЕТЧИЦКИЕ ОЧКИ В ЗОЛОЧЕНОЙ ОПРАВЕ
До судебного слушания остался всего один день, а мы до сих пор не получили ответа от Валентининого юриста на предложение 2000 фунтов стерлингов.
— Полагаю, мы должны просто настаивать на своем, — посмотрим, что решит суд.
В изысканном голосе «английской розы» — мисс Картер — появилась нервная дрожь или у меня самой шалили нервы?
— Но вы-то что думаете, Лора?
— Трудно сказать. Может произойти что угодно.
Для ноября было слишком тепло. Зал суда, низкое современное здание с высокими окнами и панелями из красного дерева, купался в зимнем свете — колком и хрустальном, из-за которого все казалось одновременно четким и нереальным, как в кино. Толстые синие ковры заглушали шаги и голоса. Работал кондиционер, было немного жарко и пахло мастикой. Даже растения в кадках слишком пышно зеленели и тоже казались ненастоящими.
Вера, папа, мисс Картер и я сидели в небольшой комнате ожидания рядом с залом суда, в которую нас проводили. Вера была в бледно-розовом костюмчике из тонкого шерстяного крепа с пуговицами из черепашьего панциря — звучит ужасно, но выглядит сногсшибательно. Я была в том же самом жакете и брюках, что и на суде. Мисс Картер — в черном костюме и белой блузке. Отец надел свадебный костюм и ту же белую рубашку, на которой вторая сверху пуговица была пришита толстой черной ниткой. Верхняя пуговица отсутствовала, и воротник был стянут странным галстуком горчичного цвета.
Все мы жутко нервничали.
Пришел молодой человек в парике и мантии. Папин барристер. Мисс Картер нас познакомила. Мы обменялись рукопожатиями, и его фамилия моментально вылетела у меня из головы. Кто он, спрашивала я себя, этот молодой человек, который сыграет столь важную роль в нашей жизни? В своем судебном одеянии он выглядел безлико. Казался живчиком. Сказал, что узнал фамилию судьи и у него «мощная» репутация. Вдвоем с мисс Картер они исчезли в боковой комнате. Вера, папа и я остались одни. Мы с Верой неотрывно смотрели на дверь, гадая, когда же явится Валентина. Вчера вечером Дубов не вернулся домой, и утром произошла неловкая сцена, когда отец чуть было не отказался ехать в Питерборо. Мы боялись, как бы ее появление не повлияло на его решимость. Вера не выдержала напряжения и вышла перекурить. Я осталась сидеть с отцом и держала его за руку. Отец рассматривал маленького коричневого жучка, который неуверенно полз по стеблю горшочного растения.
— Мабуть, якась розновидность божой коровки, — сказал он.
Потом вернулись мисс Картер с барристером, и судебный пристав проводил нас в зал суда. Одновременно с этим высокий худой мужчина с серебристо-седыми волосами и в летчицких очках в золоченой оправе занял свое место на судейской скамье. По-прежнему никаких признаков Валентины или ее адвоката.
Барристер встал и пояснил причины для развода, которые, насколько ему известно, не были оспорены. Он ознакомил судью с обстоятельствами заключения брака, подробно остановившись на разнице в возрасте и бедственном состоянии отца после потери жены. Упомянул о нескольких внебрачных связях. Судья в непроницаемых летчицких очках делал записи. Затем барристер вкратце коснулся судебного решения и его последующего невыполнения. Отец энергично закивал, и когда барристер подошел к эпизоду с двумя машинами во дворе, закричал:
— Да! Да! Я зацепився за забор!
Барристер пересказал всю историю в выгодном свете, отведя отцу роль героя, — намного лучше, чем папа сам мог бы ее рассказать.
Он проговорил уже почти час, когда за дверьми зала суда возникло какое-то оживление. Дверь на дюйм приоткрылась, пристав просунул голову и сказал что-то судье, а судья в ответ кивнул. Затем дверь широко распахнулась, и в зал суда вошел… Станислав!
Он немного прихорошился. Надел школьную форму, а волосы смочил водой и зализал. В руках держал папку для бумаг, которая раскрылась, когда он влетел в зал. Пока Станислав собирал документы, ползая на четвереньках, я заметила ксерокопии отцовских стихов и их детских переводов. Отец вскочил и показал на Станислава:
— Ето из-за него! Усё из-за него! Она сказала, шо он гений и должен получить образование у Оксфорд-Кембридже!
— Прошу вас сесть, мистер Маевский, — сказал судья. Мисс Картер посмотрела на него умоляюще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
— Интересно, чем все это кончится.
— М-мм.
Моему поколению повезло.
Не знаю, продолжал ли Дубов свои ухаживания две последующие недели, но отец рассказал мне, что он каждый день уезжал на «роллс-ройсе» — иногда утром, а порой вечером. Дубов почти всегда возвращался довольным и веселым, хотя временами казался подавленным.
Именно Дубов убеждал отца в необходимости развода, когда тот подумывал отказаться от этой идеи, что поначалу случалось почти ежедневно.
— Николай Алексеевич, — говорил он, — Вера и Надя пользувались вашими мудрыми родительськими советами. Станиславу тоже треба жить со своим батьком. И маленькой дитине нужен молодый батько. А у вас и так уже есть даты. Вам шо, мало?
— Та вы и сами вже не такий молодый, Володя Семенович, — возражал отец. Но Дубов всегда сохранял спокойствие:
— Правильно. Но я набагато моложе за вас.
Мисс Картер получила письмо от Валентининого юриста, который наотрез отказался от теста на отцовство, но согласился принять в качестве полной и окончательной компенсации гораздо меньшую сумму — 5000 фунтов стерлингов.
— Шо я должен ответить? — спросил отец.
— Что мы должны ответить? — спросила я Веру.
— Что вы посоветуете? — спросила Вера мисс Картер.
— Предложите две тысячи, — ответила мисс Картер. — Примерно такую сумму им, вероятно, удастся отсудить. Тем более что имеются неопровержимые доказательства супружеской измены.
— Очень хорошо, — сказала Вера.
— Я так и передам папе, — сказала я.
— Добре, если вы такхочете, — уступил отец. — Я понимаю, шо уси против меня.
— Не говори глупостей, папа, — огрызнулась я. — Против тебя только твоя дурь. Будь благодарен, что рядом есть люди, которые спасают тебя от тебя же самого.
— Добре, добре, я на усе согласен.
— И когда поедем в суд, давай обойдемся без всей этой чепухи: «я — батько дитины». Никаких тестов на отцовство и никаких «батьков дитины». Хорошо?
— Добре, — проворчал он. — Надя, ты превращаешься у такого ж изверга, як и Вера.
— Замолчи, папа. — Я швырнула трубку.
До судебного слушания оставалась всего неделя, и все мы были немного на взводе.
28
ЛЕТЧИЦКИЕ ОЧКИ В ЗОЛОЧЕНОЙ ОПРАВЕ
До судебного слушания остался всего один день, а мы до сих пор не получили ответа от Валентининого юриста на предложение 2000 фунтов стерлингов.
— Полагаю, мы должны просто настаивать на своем, — посмотрим, что решит суд.
В изысканном голосе «английской розы» — мисс Картер — появилась нервная дрожь или у меня самой шалили нервы?
— Но вы-то что думаете, Лора?
— Трудно сказать. Может произойти что угодно.
Для ноября было слишком тепло. Зал суда, низкое современное здание с высокими окнами и панелями из красного дерева, купался в зимнем свете — колком и хрустальном, из-за которого все казалось одновременно четким и нереальным, как в кино. Толстые синие ковры заглушали шаги и голоса. Работал кондиционер, было немного жарко и пахло мастикой. Даже растения в кадках слишком пышно зеленели и тоже казались ненастоящими.
Вера, папа, мисс Картер и я сидели в небольшой комнате ожидания рядом с залом суда, в которую нас проводили. Вера была в бледно-розовом костюмчике из тонкого шерстяного крепа с пуговицами из черепашьего панциря — звучит ужасно, но выглядит сногсшибательно. Я была в том же самом жакете и брюках, что и на суде. Мисс Картер — в черном костюме и белой блузке. Отец надел свадебный костюм и ту же белую рубашку, на которой вторая сверху пуговица была пришита толстой черной ниткой. Верхняя пуговица отсутствовала, и воротник был стянут странным галстуком горчичного цвета.
Все мы жутко нервничали.
Пришел молодой человек в парике и мантии. Папин барристер. Мисс Картер нас познакомила. Мы обменялись рукопожатиями, и его фамилия моментально вылетела у меня из головы. Кто он, спрашивала я себя, этот молодой человек, который сыграет столь важную роль в нашей жизни? В своем судебном одеянии он выглядел безлико. Казался живчиком. Сказал, что узнал фамилию судьи и у него «мощная» репутация. Вдвоем с мисс Картер они исчезли в боковой комнате. Вера, папа и я остались одни. Мы с Верой неотрывно смотрели на дверь, гадая, когда же явится Валентина. Вчера вечером Дубов не вернулся домой, и утром произошла неловкая сцена, когда отец чуть было не отказался ехать в Питерборо. Мы боялись, как бы ее появление не повлияло на его решимость. Вера не выдержала напряжения и вышла перекурить. Я осталась сидеть с отцом и держала его за руку. Отец рассматривал маленького коричневого жучка, который неуверенно полз по стеблю горшочного растения.
— Мабуть, якась розновидность божой коровки, — сказал он.
Потом вернулись мисс Картер с барристером, и судебный пристав проводил нас в зал суда. Одновременно с этим высокий худой мужчина с серебристо-седыми волосами и в летчицких очках в золоченой оправе занял свое место на судейской скамье. По-прежнему никаких признаков Валентины или ее адвоката.
Барристер встал и пояснил причины для развода, которые, насколько ему известно, не были оспорены. Он ознакомил судью с обстоятельствами заключения брака, подробно остановившись на разнице в возрасте и бедственном состоянии отца после потери жены. Упомянул о нескольких внебрачных связях. Судья в непроницаемых летчицких очках делал записи. Затем барристер вкратце коснулся судебного решения и его последующего невыполнения. Отец энергично закивал, и когда барристер подошел к эпизоду с двумя машинами во дворе, закричал:
— Да! Да! Я зацепився за забор!
Барристер пересказал всю историю в выгодном свете, отведя отцу роль героя, — намного лучше, чем папа сам мог бы ее рассказать.
Он проговорил уже почти час, когда за дверьми зала суда возникло какое-то оживление. Дверь на дюйм приоткрылась, пристав просунул голову и сказал что-то судье, а судья в ответ кивнул. Затем дверь широко распахнулась, и в зал суда вошел… Станислав!
Он немного прихорошился. Надел школьную форму, а волосы смочил водой и зализал. В руках держал папку для бумаг, которая раскрылась, когда он влетел в зал. Пока Станислав собирал документы, ползая на четвереньках, я заметила ксерокопии отцовских стихов и их детских переводов. Отец вскочил и показал на Станислава:
— Ето из-за него! Усё из-за него! Она сказала, шо он гений и должен получить образование у Оксфорд-Кембридже!
— Прошу вас сесть, мистер Маевский, — сказал судья. Мисс Картер посмотрела на него умоляюще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70