– Теперь тебе ясно, почему нельзя допускать никаких расследований на стройке?
– Да-а… Но если я не смогу их остановить, виноват будешь ты.
– И ты тоже.
– Разве? Я об этой истории только сейчас узнал.
– Это будет трудно доказать, особенно если я скажу, что ты нас буквально вынудил закопать газ. Ну как, у тебя не прибавилось настойчивости в сопротивлении расследованию?
Я перевел потрясенный взгляд на Беннета.
– Э-э, да… – Беннет кашлянул и уставился в пол. – Нам очень неприятно, но мы будем вынуждены переложить вину на вас. Вам придется провести ужасно долгий срок в тюрьме. Здесь затронута национальная безопасность, вы, конечно, понимаете. Мне очень-очень жаль.
Я повернулся к Хеллеру:
– Сволочи!
– Эй, я тебя предупреждал, что слабаки деканами биофаков не становятся.
На сей раз Урсула злилась по-настоящему.
– А позвонить ты не мог?
– Я пытался. Номер был занят. – Конечно, я врал, но по теории вероятностей такое оправдание могло оказаться удачным.
– И когда же ты звонил?
Ха! Нашла простака. Я тебе что, карапуз-несмышленыш?
– Я не смотрел на часы.
– Примерно?
– Понятия не имею.
– Ну-ну.
– Ты хочешь сказать, что номер не был занят?
– М-м… Элисон звонила.
Ага! Закинул удочку наудачу и попал прямо в точку.
– И сколько ты протрепалась с Элисон?
– Не помню.
– Примерно?
– Понятия не имею.
– Ну-ну.
Зазвонил телефон. Несколько секунд мы с Урсулой смотрели друг на друга, но она всегда сдавалась первой и схватила трубку уже на третьем звонке.
– Алло? Нет, его нет дома. – Урсула положила трубку и повернулась ко мне с торжествующей улыбкой: – А звонили-то тебе.
– Но меня не было дома. Понятно.
– Звонили из местных теленовостей. Они весь день сегодня названивают, пытаются тебя застать. Ты и так уже наговорил больше некуда. Кстати, квартплату еще надо забрать.
– Что? Сейчас?
Я подумал, не рассказать ли ей о других делах, которые наперегонки пытались завладеть моим вниманием. Но момент был неподходящий. Для начала, я не смог бы сохранить присутствие духа. Мое самообладание быстро упало бы до низшей точки, и я запросто перешел бы на крик, рыдания, а то и принялся рвать на себе одежду. К тому же обстановка не располагала. Лучше подождать пару дней, пока починят крышу, а потом разрешить детям привести друзей. Пока они будут играть, я спокойно все расскажу Урсуле. Да, детская тусовка – хорошая идея. Урсула не осмелится закатить сцену при малышне.
– Я не виновата, что ты затянул с этим делом. Если хочешь, я тебя подвезу, – предложила Урсула.
– Я сам себя подвезу, можешь не беспокоиться.
– Я не беспокоюсь.
– Нет, правда, я могу сам съездить.
– Машина-то моя.
– Ну и что? Боишься отпускать меня одного к студенткам? Настолько мне не доверяешь?
– Нет, я вообще-то заказала ужин в китайском ресторане, заказ будет готов через пять минут. Поэтому я и хотела поехать с тобой. Но теперь – ты прав – я тебе не доверяю.
Мы заскочили в ресторанчик забрать еду. Еды хватало на двоих, потому что Урсула заказала свои любимые блюда в двух порциях.
– Видишь? Хотя от тебя не было ни ответа ни привета, я о тебе подумала – для двоих заказала.
– Огромное спасибо. Могла бы выбрать для меня то, что нравится мне, а не вторую порцию того, что нравится тебе.
– Ты же не позвонил, забыл? А если б ты попал под машину или еще чего, я бы осталась с кучей еды, которую ни за что не стала бы есть.
– Ради интереса, представь, что тебе пришлось выбирать между моей смертью и расточительным отношением к еде, что бы ты выбрала?
– Когда же ты вырастешь. Я не говорила, что хочу, чтобы тебя сбила машина. Я лишь сказала, что если бы тебя сбило машиной, то весь жареный рис в мире не вернул бы тебя обратно.
За разговорами мы быстро доехали до нашего старого дома. Снаружи он был такой же, как раньше, только сильно вибрировал. Вибрацию вызывали не сумасшедшие споры о том, кто последний брал пульт телевизора, а сумасшедшие звуки убойного «драм-н-бейс». В музыку помехами врывались голоса, крики и смех. Девочки устроили вечеринку. Хорошего мало. После очередной студенческой вечеринки в моей молодости нам приходилось менять квартиру, оставлять ее в прошлом как помятый, изорванный, заблеванный кокон.
Урсула забрала у меня еду и принялась шарить по коробочкам, пробуя содержимое на вкус.
– М-м-м, как вкусно. Ступай забери квартплату. Поживее, я хочу вернуться домой, пока не остыло.
На удары кулаком в дверь отозвалось существо с банкой пива в руках.
– Анна здесь? – заорал я.
– Что? – заорало в ответ существо.
Мы еще несколько минут надсаживали глотки. Наконец контакт состоялся и существо вернулось в дом, выкрикивая: «Где Анна?»
– Наверху. Кто спрашивает?
– Мужик какой-то.
В дверях появилась одна из студенток.
– Ты кто? – прохрипела она.
– Хозяин дома. Анну можно? – Невольно я пытался поймать ее расфокусированный взгляд.
– Ага… естсно. – Студентка широко улыбнулась, отчего лишилась равновесия и ее повело куда-то в сторону. Когда ее опять занесло в коридор, девица уточнила: – Наверху она, в спальне. Иди по лестнице, потом…
– Я знаю, куда идти, спасибо.
Студентка сделала пируэт, убирая свое тело из прохода, и я ступил в дом. Я шел сквозь унылый Аид студенческого веселья. Танцы, вопли, хохот, уханье, нетвердо стоящие на ногах фигуры – как грустно. Мы, когда были молоды, тоже пускались в разгул, но это был наш разгул. А теперь студенты, выходит, занимаются тем же самым? Неужели им не ясно, как жалко они выглядят, подражая нам? «Вечеринки» изобретены моим поколением, зачем же слепо копировать? Прямо как дети. На кухне я заметил группку студентов, то и дело с серьезными лицами стряхивающих пепел с сигарет. Корчат из себя «уставших от жизни» и «видавших такое, что вам и не снилось». Господи, какая может быть усталость от жизни в девятнадцать лет? Шкура еще не наросла. Почему эти люди не занимаются учебой, не чистят ковровые покрытия и не вносят квартплату в срок? Тогда бы я их сразу зауважал.
Как в игре в «классики», я прокладывал путь до лестницы между тел, пепельниц и банок с пивом. Удивительно, но по пути мне попалась всего лишь одна пара (парень, говорящий шепотом, девушка с мокрыми глазами, шмыгающая носом), погруженная в «серьезный разговор». Наконец я добрался до спальни и позвал, открывая дверь:
– Анна?
На звуке «а» я повернул ручку, на звуке «н» толкнул дверь, мне еще оставалось сказать «на», когда я увидел прямо перед собой пару ягодиц. В свете с лестницы ягодицы сияли лунной белизной между торопливо спущенными штанами и краем нетерпеливо задранной юбки. По обе стороны ягодиц, как воздетые кверху руки ресторанного конферансье, принимающего аплодисменты публики, торчали голые женские ноги. При звуке моего голоса ягодицы замерли, а их обладатель в отчаянии уткнулся лицом в матрас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79