Но, разумеется, не с Магвайром, а с его заместителем — сержантом Мидберри.
— Но, сэр, — попытался возразить он, — возьмите хотя бы этого Хорька. Его же все время бьют стеком по голове. Разве так можно?
— Ну где же по голове? По ведру. А по ведру совсем не больно. Это же не избиение, а скорее назидание, одергивание. Верно?
— Может, и так, сэр. Только ведь его лупят чаще всего за то, что он путает на строевой. А как же ему не путать, с этим ведром на голове? Он же ничего не видит. Снять бы ведро, так он, может, давно бы уже путать перестал…
— Да ты сам-то в это веришь? — как-то странно улыбнулся Мидберри. — Нет, наверно? Вот то-то и оно. Сам же не хуже моего знаешь, что этот Хорек в любом виде напортачит — с ведром или без него. Ну, куда он годится, сам посуди?
— Не знаю, сэр. Не уверен. — Уэйт вдруг почувствовал, что. теряет почву под ногами. «Легче всего, — подумал он, — свести все снова к обычным насмешкам над Хорьком». А этого как раз он и не хотел. Он знал, что если только не получит ответа на свои сомнения именно сейчас и здесь, то снова будет вынужден ломать голову ночью, метаться в постели, дрожать и мучиться.
— Хотя в общем-то, сэр, — вдруг поправился он, — я все же думаю, что у Хорька могло бы и наладиться, как у всех, сэр, если бы только ему дали хоть самый крошечный шанс. Ну, пусть бы даже полшанса.
— А ведь все это, парень, — перегнулся через стол сержант, как бы стараясь получше разглядеть своего собеседника, — вовсе не то, что тебя волнует по-настоящему. Не с этим ты ко мне пришел, верно? И ответ я тоже знаю — ты считаешь, что сержант Магвайр к вам несправедливо относится? Это ведь тебя беспокоит? Или я не прав?
— По-моему, сэр, об этом не стоит даже и разговор заводить.
Чтобы выиграть время, Мидберри принялся раскуривать большую черную сигару…
— Сержант Магвайр, — через несколько минут начал было он, однако тут же закашлялся, выпустил огромный клуб ядовитого желтовато-серого дыма. Успокоившись, строго поглядел на Уэйта, как бы пытаясь сквозь набежавшие слезы поближе рассмотреть его лицо. Но оно ничего не выражало. Солдат молча глядел куда-то поверх головы сержанта-инструктора. Мидберри положил на краешек стола дымившуюся сигару… — Сержант Магвайр, — повторил он, и в голосе его чувствовалось какое-то странное напряжение, — прослужил в нашем корпусе больше лет, нежели ты недель. Улавливаешь?
— Так точно, сэр!
— Он уже подготовил тут целую уйму таких, как вы. И все это были отличные, первоклассные взводы. Два года уже этим занимается. Семь взводов за ним. А ты тут вообразил себе, будто бы лучше него знаешь, чему и как учить людей.
— Никак нет, сэр! Этого я вовсе не воображаю. Только я не вижу смысла, зачем таких людей, как Хорек…
— Морской пехотинец должен уметь переносить любые испытания. Любые, какие бы ни пришлось! Отсюда и ведро. Сержант Магвайр просто хочет убедиться, на что все же годится этот парень. Что он может выдержать. В общем, проверить, не тонка ли у него кишка. А это, в конце концов, Хорьку же на пользу.
Уэйт почувствовал, что Мидберри начинает раздражаться. Однако он не собирался отступать, идти на попятную, пока не получит ответа на мучавшие его вопросы.
— Вы вот говорите, на что, мол, он годится, сэр. Но в каком это смысле?
— А в смысле способности выносить моральный нажим. Давление, если хочешь. И ты не прикидывайся дурачком, парень. Отлично ведь соображаешь, о Чем идет речь. Сам знаешь, каким должен быть морской пехотинец, какие перегрузки должен выдерживать. Когда человек попадает в бой, на него там сразу же такое наваливается, что только знай держись. И он должен заранее быть готовым к этому. Все выносить, а дело делать. Иначе — крышка. И ему самому, и другим тоже. Но ему-то в первую очередь!
— Это с ведром-то на голове?
Такого Мидберри никак не ожидал. Возмущенный, он вскочил из-за стола, отшвырнув стул, шагнул к солдату:
— Ты мне тут умника не строй! Ишь, червяк паршивый! — он весь даже вспотел от возмущения. — Хочешь схлопотать, видно? Так могу устроить. До вечера будешь на руках выжиматься, остряк сопливый! Ясно?
— Так точно, сэр!
— И заруби себе на носу: когда открываешь свое поганое хайло, не забывай никогда слова «сэр». Ясно?
— Так точно, сэр!
— Твердо уяснил, червяк?
— Сэр! — весь сразу же подобрался Уэйт. — Я твердо уяснил, сэр!
Мидберри перевел дыхание. Взял погасшую уже сигару, немного постоял, держа ее в руках, потом снова положил…
— Хорек в твоем отделении?
— Никак нет, сэр!
— Так чего же ты тогда лезешь?
«Законный вопрос, — подумал Уэйт. — Абсолютно законный».
Молчание новобранца было для Мидберри красноречивее любого ответа. Он отлично знал — их целый год учили этому в Кэмп-Лиджене — главное в любом деле — захватить противника врасплох. Захватил, и сразу же переходи в наступление. Он уже открыл было рот, как вдруг задумался: так то же противника. А разве перед ним сейчас противник?
— Сэр, — наконец нашелся, что ответить Уэйт, — я просто хотел…
Он, очевидно, собрался перейти в наступление. Хочет захватить инициативу. Этого Мидберри допустить не имел права. Да, это был противник, и с ним следовало поступать, как с таковым. Сержант решил положить конец затянувшейся дискуссии. Тем более, что она вроде бы ускользала из-под его контроля. Не хватало еще, чтобы он пошел на поводу у какого-то червяка.
— У тебя что, в своем отделении дел мало? — перебил оп Уэйта.
— Сэр, я просто хотел… Так точно, сэр!
— Вон хотя бы взять Адамчика. Того и гляди, как бы опять вниз не покатился. С ним ведь далеко еще не все в порядке. С ним работать и работать. А кому еще, как не командиру отделения, этим заниматься. Верно?
— Так точно, сэр! Но только я…
— А Пауэре? Он же в строю, как корова на льду. На строевой с ним прямо мука. Особенно в сомкнутом строю. Тоже вот стоило бы тебе обратить внимание. Да и Роудмен. Вон сколько дел в отделении.
— Сэр, я стараюсь.
— «Стараюсь»! Не очень-то стараешься, как я погляжу. Да и у самого тоже не больно-то гладко. На стрельбище совсем неважно себя показал. Что скажешь?
— Так точно, сэр! Неважно.
— То-то и оно. К тому же мне последнее время кажется, будто ты стал вообще крылья опускать. Что с тобой, парень? Грызет что-нибудь, а? Или решил, что, мол, теперь уже все позади и можно малость расслабиться? А может, вообще собрался отбой трубить? Из морской пехоты драпать?
— Никак нет, сэр!
— Что «никак нет»?
— Никак нет, сэр, не собираюсь драпать! А что грызет, меня, так я вам уже говорил… Ну, вот это… про сержанта Магвайра. Как он с Хорьком и другими обращается… И все остальное…
— Это я уже слышал, — резко перебил его Мидберри, выходя из-за стола. — Ты лучше вот меня послушай. Я ведь тебе добра желаю. Сержант Магвайр знает дело, поверь мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Но, сэр, — попытался возразить он, — возьмите хотя бы этого Хорька. Его же все время бьют стеком по голове. Разве так можно?
— Ну где же по голове? По ведру. А по ведру совсем не больно. Это же не избиение, а скорее назидание, одергивание. Верно?
— Может, и так, сэр. Только ведь его лупят чаще всего за то, что он путает на строевой. А как же ему не путать, с этим ведром на голове? Он же ничего не видит. Снять бы ведро, так он, может, давно бы уже путать перестал…
— Да ты сам-то в это веришь? — как-то странно улыбнулся Мидберри. — Нет, наверно? Вот то-то и оно. Сам же не хуже моего знаешь, что этот Хорек в любом виде напортачит — с ведром или без него. Ну, куда он годится, сам посуди?
— Не знаю, сэр. Не уверен. — Уэйт вдруг почувствовал, что. теряет почву под ногами. «Легче всего, — подумал он, — свести все снова к обычным насмешкам над Хорьком». А этого как раз он и не хотел. Он знал, что если только не получит ответа на свои сомнения именно сейчас и здесь, то снова будет вынужден ломать голову ночью, метаться в постели, дрожать и мучиться.
— Хотя в общем-то, сэр, — вдруг поправился он, — я все же думаю, что у Хорька могло бы и наладиться, как у всех, сэр, если бы только ему дали хоть самый крошечный шанс. Ну, пусть бы даже полшанса.
— А ведь все это, парень, — перегнулся через стол сержант, как бы стараясь получше разглядеть своего собеседника, — вовсе не то, что тебя волнует по-настоящему. Не с этим ты ко мне пришел, верно? И ответ я тоже знаю — ты считаешь, что сержант Магвайр к вам несправедливо относится? Это ведь тебя беспокоит? Или я не прав?
— По-моему, сэр, об этом не стоит даже и разговор заводить.
Чтобы выиграть время, Мидберри принялся раскуривать большую черную сигару…
— Сержант Магвайр, — через несколько минут начал было он, однако тут же закашлялся, выпустил огромный клуб ядовитого желтовато-серого дыма. Успокоившись, строго поглядел на Уэйта, как бы пытаясь сквозь набежавшие слезы поближе рассмотреть его лицо. Но оно ничего не выражало. Солдат молча глядел куда-то поверх головы сержанта-инструктора. Мидберри положил на краешек стола дымившуюся сигару… — Сержант Магвайр, — повторил он, и в голосе его чувствовалось какое-то странное напряжение, — прослужил в нашем корпусе больше лет, нежели ты недель. Улавливаешь?
— Так точно, сэр!
— Он уже подготовил тут целую уйму таких, как вы. И все это были отличные, первоклассные взводы. Два года уже этим занимается. Семь взводов за ним. А ты тут вообразил себе, будто бы лучше него знаешь, чему и как учить людей.
— Никак нет, сэр! Этого я вовсе не воображаю. Только я не вижу смысла, зачем таких людей, как Хорек…
— Морской пехотинец должен уметь переносить любые испытания. Любые, какие бы ни пришлось! Отсюда и ведро. Сержант Магвайр просто хочет убедиться, на что все же годится этот парень. Что он может выдержать. В общем, проверить, не тонка ли у него кишка. А это, в конце концов, Хорьку же на пользу.
Уэйт почувствовал, что Мидберри начинает раздражаться. Однако он не собирался отступать, идти на попятную, пока не получит ответа на мучавшие его вопросы.
— Вы вот говорите, на что, мол, он годится, сэр. Но в каком это смысле?
— А в смысле способности выносить моральный нажим. Давление, если хочешь. И ты не прикидывайся дурачком, парень. Отлично ведь соображаешь, о Чем идет речь. Сам знаешь, каким должен быть морской пехотинец, какие перегрузки должен выдерживать. Когда человек попадает в бой, на него там сразу же такое наваливается, что только знай держись. И он должен заранее быть готовым к этому. Все выносить, а дело делать. Иначе — крышка. И ему самому, и другим тоже. Но ему-то в первую очередь!
— Это с ведром-то на голове?
Такого Мидберри никак не ожидал. Возмущенный, он вскочил из-за стола, отшвырнув стул, шагнул к солдату:
— Ты мне тут умника не строй! Ишь, червяк паршивый! — он весь даже вспотел от возмущения. — Хочешь схлопотать, видно? Так могу устроить. До вечера будешь на руках выжиматься, остряк сопливый! Ясно?
— Так точно, сэр!
— И заруби себе на носу: когда открываешь свое поганое хайло, не забывай никогда слова «сэр». Ясно?
— Так точно, сэр!
— Твердо уяснил, червяк?
— Сэр! — весь сразу же подобрался Уэйт. — Я твердо уяснил, сэр!
Мидберри перевел дыхание. Взял погасшую уже сигару, немного постоял, держа ее в руках, потом снова положил…
— Хорек в твоем отделении?
— Никак нет, сэр!
— Так чего же ты тогда лезешь?
«Законный вопрос, — подумал Уэйт. — Абсолютно законный».
Молчание новобранца было для Мидберри красноречивее любого ответа. Он отлично знал — их целый год учили этому в Кэмп-Лиджене — главное в любом деле — захватить противника врасплох. Захватил, и сразу же переходи в наступление. Он уже открыл было рот, как вдруг задумался: так то же противника. А разве перед ним сейчас противник?
— Сэр, — наконец нашелся, что ответить Уэйт, — я просто хотел…
Он, очевидно, собрался перейти в наступление. Хочет захватить инициативу. Этого Мидберри допустить не имел права. Да, это был противник, и с ним следовало поступать, как с таковым. Сержант решил положить конец затянувшейся дискуссии. Тем более, что она вроде бы ускользала из-под его контроля. Не хватало еще, чтобы он пошел на поводу у какого-то червяка.
— У тебя что, в своем отделении дел мало? — перебил оп Уэйта.
— Сэр, я просто хотел… Так точно, сэр!
— Вон хотя бы взять Адамчика. Того и гляди, как бы опять вниз не покатился. С ним ведь далеко еще не все в порядке. С ним работать и работать. А кому еще, как не командиру отделения, этим заниматься. Верно?
— Так точно, сэр! Но только я…
— А Пауэре? Он же в строю, как корова на льду. На строевой с ним прямо мука. Особенно в сомкнутом строю. Тоже вот стоило бы тебе обратить внимание. Да и Роудмен. Вон сколько дел в отделении.
— Сэр, я стараюсь.
— «Стараюсь»! Не очень-то стараешься, как я погляжу. Да и у самого тоже не больно-то гладко. На стрельбище совсем неважно себя показал. Что скажешь?
— Так точно, сэр! Неважно.
— То-то и оно. К тому же мне последнее время кажется, будто ты стал вообще крылья опускать. Что с тобой, парень? Грызет что-нибудь, а? Или решил, что, мол, теперь уже все позади и можно малость расслабиться? А может, вообще собрался отбой трубить? Из морской пехоты драпать?
— Никак нет, сэр!
— Что «никак нет»?
— Никак нет, сэр, не собираюсь драпать! А что грызет, меня, так я вам уже говорил… Ну, вот это… про сержанта Магвайра. Как он с Хорьком и другими обращается… И все остальное…
— Это я уже слышал, — резко перебил его Мидберри, выходя из-за стола. — Ты лучше вот меня послушай. Я ведь тебе добра желаю. Сержант Магвайр знает дело, поверь мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99