– Что ты там делаешь?
Вот слабоумный вопрос номер 107. Разве не ясно, что там делает Лайам? От неожиданности (вернее, от возбуждения) я подпрыгнула, освободив ему еще больше пространства для маневра. Хотя он и так неплохо справлялся. Его пальцы в совершенстве владели отнюдь не только техникой массажа. Мне пришлось признать, что как бы хорошо Лайам ни орудовал ранее, сейчас он превзошел самого себя.
– О-о-о, черт, – невольно простонала я.
– Нравится? Тебе нравится?
– Разумеется, да. – Я попыталась прийти в себя. – А кому бы не понравилось – по крайней мере, из живых? Лайам, ты бы мертвую воскресил… а-а-а-а…
Просто поразительно, как Лайам умудрился добиться такого эффекта сквозь пижаму и мои неприглядные зимние трусы. Нижняя часть меня жила своей жизнью – в самом буквальном смысле.
– О боже! – пробормотала я, в поисках спасения хватаясь за подлокотник дивана.
– Держись, – предупредил Лайам, продолжая работать руками.
Если он хотел сказать, чтобы я держалась за подлокотник, то именно это я и делала, о чем и собралась заявить, когда спиной ощутила какое-то копошение. Судя по движению диванных подушек, Лайам сменил положение, и я почувствовала, как мои бедра поднимаются. Он перевернулся на спину и подлез под меня. Вернее, подлезла его голова. Лайам обхватил мою задницу обеими руками и потянул меня к своему лицу.
– Нет, – вяло сказала я и тут же разозлилась, что веду себя как героиня дешевого любовного чтива, которая отказывается уступить домогательствам ловеласа до тех пор, пока у нее на руке не будет кольца. – Лайам… нет… не стоит…
– Я не буду снимать пижаму… – пробормотал он, углубляясь.
– Не думаю, что получится… о черт, получается… нет, да, действительно, получается… о черт… господи… но… о…
Если уж Лайам умудрился пальцами разогреть меня сквозь наслоения ткани, то его манипуляции губами можно было сравнить с чудом. У меня не оставалось сил оценить, что бы я чувствовала голой плотью.
– Боже, ты – прелесть… – сдавленно бормотал он, а его руки между тем нырнули мне в штаны и прошлись по ягодицам.
Я поежилась – одновременно в знак протеста и от удовольствия. Лайам, разумеется, выбрал вторую интерпретацию и прибавил в ретивости. Он лихо стянул пижамные штаны, с трусами повозился чуть подольше – древний музейный экспонат как-никак.
– Я так хочу попробовать тебя, – простонал он, рьяно вылизывая мне живот. – Разреши мне… пожалуйста…
Открытие, что мужчина фактически умирает от желания доставить мне оральное удовольствие, показалось мне до того эротичным, что какое-то время я лежала почти неподвижно, смакуя его. Впрочем, «лежала» – это явное преувеличение. На самом деле мои бедра парили в воздухе, как и ноги, которые болтались, задевая согнутые колени Лайама. А он уже вовсю орудовал языком. В полном восторге я подскакивала на месте, точно нетерпеливая скаковая лошадь. Как там Лайаму удается дышать? Он легонько покусывал меня, а я чуть ли не повизгивала от удовольствия. Его палец шмыгнул в углубление между ягодицами, и для меня не было секретом, куда именно тот направляется. Что тут скажешь, свинья есть свинья.
– О… о черт, о да!.. – заорала я, когда палец достиг конечной цели своего путешествия.
Застигнутая оргазмом, я невольно отцепилась от подлокотника, дернулась и с силой врезалась в него головой. Между прочим, очень больно.
– Уй! – завопила я, разрываясь между болью в голове и оргазмом в остальном теле.
Лайам, решив, что угодил пальцем не туда, быстро вытащил его. Я тяжело опустилась на диван.
– Нет, – приказала я, – засунь его обратно, и побыстрее… О боже, что я говорю?
Неизвестно почему, но мне вдруг представились Лайам и Фелисити: как она визжит «засунь его обратно!». И хотя картинка была мерзейшей, но спохватиться меня заставила не перекошенная от удовольствия физиономия Фелисити, а лицо Лайама. Пока я лежала, уткнувшись носом в подушку, ощущая лишь его руки и губы, еще можно было притворяться, будто подо мной копошится отнюдь не мой протеже, по совместительству Казанова-маньяк. Но как только я представила себе его лицо, все наслаждение мигом улетучилось. Нет, я не могу переспать с Лайамом.
– Пусти! – резко вскрикнула я. – Лайам! Пусти!
Я попробовала лягнуть его, что, пожалуй, явилось самым неуклюжим секс-маневром в истории человечества. Лайам сел и облизнулся.
– Какая ты вку-усная, – вожделенно протянул он. – Эй, ты куда…
Пижамные штаны запутались вокруг лодыжек и не позволили мне совершить успешный побег с дивана. Я дернулась, соскочила, сделала два неуклюжих прыжка и как подкошенная повалилась на пол, нелепо взмахнув ногами, сверкнув голой задницей и взметнув в воздух пижамные штаны, точно официальный стяг извращенцев. Принять мой маневр за кокетство не мог даже Лайам. Он захохотал.
Все еще валяясь на полу, я натянула штаны, задев причинное место, от чего получила электрический заряд. Опираясь на столик, я вскочила на ноги.
– Лайам! Мы с тобой не занимаемся сексом.
– Ага, заливай! – закатывался он.
– Мы больше не занимаемся сексом. Никогда. Тут Лайам перестал смеяться.
– Ну, Джулс! А как же моя маленькая проблемка?
– И часто ты от этого заводишься?
– Угу, – смущенно ответил он. – Глянь, как я от тебя торчу!
И он вильнул бедрами в мою сторону. Слава богу, что на нем были его неизменные мешковатые штаны. Выпирающий член в симпатичных обтягивающих джинсах был бы куда более душераздирающим зрелищем – в том смысле, что душу он мне точно разодрал бы в клочья.
Глядя на меня, Лайам прижал ладонь к ширинке.
– Это все из-за тебя, Джулс.
Да, безусловно, Лайам был лакомым кусочком: темные взмокшие кудри, большие голубые глаза, кривая ухмылочка – сплошной соблазн. Но это ведь Лайам, мой клиент, а я его рекламный агент и собираюсь оставаться им не один год – особенно когда его карьера ракетой рванет вверх. Перед глазами пронеслись картинки: вот он демонстрирует новую татуировку в моднейшем ресторане Лондона; вот он возится с Фелисити и ее игривой ножкой в «Л'Оранж»; вот его снимок в «Санди таймс» – он возлежит на кушетке нагишом, если не считать тонкой полоски взбитых сливок, ведущей от обнаженной груди прямо к причинному месту, прикрытому горкой клубники. Картинки подействовали не хуже, чем двустволка, направленная мне в лоб. Я мигом осознала: а) Лайам – МОЙ КЛИЕНТ; б) Лайам – СУЩИЙ РЕБЕНОК.
Набрав в грудь побольше воздуха, я сугубо официальным тоном произнесла:
– Ситуация вышла из-под контроля.
– Я бы сказал, выпрыгнула, – ухмыльнулся Лайам, – потеряв штаны.
– Заткнись. Просто мы перебрали с химией и вином.
– Говори за себя.
– Заткнись! Я иду спать, что и тебе советую. Устраивайся на диване. Один. Понял?
Лайам угрюмо кивнул. Он сдался гораздо быстрее, чем я ожидала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Вот слабоумный вопрос номер 107. Разве не ясно, что там делает Лайам? От неожиданности (вернее, от возбуждения) я подпрыгнула, освободив ему еще больше пространства для маневра. Хотя он и так неплохо справлялся. Его пальцы в совершенстве владели отнюдь не только техникой массажа. Мне пришлось признать, что как бы хорошо Лайам ни орудовал ранее, сейчас он превзошел самого себя.
– О-о-о, черт, – невольно простонала я.
– Нравится? Тебе нравится?
– Разумеется, да. – Я попыталась прийти в себя. – А кому бы не понравилось – по крайней мере, из живых? Лайам, ты бы мертвую воскресил… а-а-а-а…
Просто поразительно, как Лайам умудрился добиться такого эффекта сквозь пижаму и мои неприглядные зимние трусы. Нижняя часть меня жила своей жизнью – в самом буквальном смысле.
– О боже! – пробормотала я, в поисках спасения хватаясь за подлокотник дивана.
– Держись, – предупредил Лайам, продолжая работать руками.
Если он хотел сказать, чтобы я держалась за подлокотник, то именно это я и делала, о чем и собралась заявить, когда спиной ощутила какое-то копошение. Судя по движению диванных подушек, Лайам сменил положение, и я почувствовала, как мои бедра поднимаются. Он перевернулся на спину и подлез под меня. Вернее, подлезла его голова. Лайам обхватил мою задницу обеими руками и потянул меня к своему лицу.
– Нет, – вяло сказала я и тут же разозлилась, что веду себя как героиня дешевого любовного чтива, которая отказывается уступить домогательствам ловеласа до тех пор, пока у нее на руке не будет кольца. – Лайам… нет… не стоит…
– Я не буду снимать пижаму… – пробормотал он, углубляясь.
– Не думаю, что получится… о черт, получается… нет, да, действительно, получается… о черт… господи… но… о…
Если уж Лайам умудрился пальцами разогреть меня сквозь наслоения ткани, то его манипуляции губами можно было сравнить с чудом. У меня не оставалось сил оценить, что бы я чувствовала голой плотью.
– Боже, ты – прелесть… – сдавленно бормотал он, а его руки между тем нырнули мне в штаны и прошлись по ягодицам.
Я поежилась – одновременно в знак протеста и от удовольствия. Лайам, разумеется, выбрал вторую интерпретацию и прибавил в ретивости. Он лихо стянул пижамные штаны, с трусами повозился чуть подольше – древний музейный экспонат как-никак.
– Я так хочу попробовать тебя, – простонал он, рьяно вылизывая мне живот. – Разреши мне… пожалуйста…
Открытие, что мужчина фактически умирает от желания доставить мне оральное удовольствие, показалось мне до того эротичным, что какое-то время я лежала почти неподвижно, смакуя его. Впрочем, «лежала» – это явное преувеличение. На самом деле мои бедра парили в воздухе, как и ноги, которые болтались, задевая согнутые колени Лайама. А он уже вовсю орудовал языком. В полном восторге я подскакивала на месте, точно нетерпеливая скаковая лошадь. Как там Лайаму удается дышать? Он легонько покусывал меня, а я чуть ли не повизгивала от удовольствия. Его палец шмыгнул в углубление между ягодицами, и для меня не было секретом, куда именно тот направляется. Что тут скажешь, свинья есть свинья.
– О… о черт, о да!.. – заорала я, когда палец достиг конечной цели своего путешествия.
Застигнутая оргазмом, я невольно отцепилась от подлокотника, дернулась и с силой врезалась в него головой. Между прочим, очень больно.
– Уй! – завопила я, разрываясь между болью в голове и оргазмом в остальном теле.
Лайам, решив, что угодил пальцем не туда, быстро вытащил его. Я тяжело опустилась на диван.
– Нет, – приказала я, – засунь его обратно, и побыстрее… О боже, что я говорю?
Неизвестно почему, но мне вдруг представились Лайам и Фелисити: как она визжит «засунь его обратно!». И хотя картинка была мерзейшей, но спохватиться меня заставила не перекошенная от удовольствия физиономия Фелисити, а лицо Лайама. Пока я лежала, уткнувшись носом в подушку, ощущая лишь его руки и губы, еще можно было притворяться, будто подо мной копошится отнюдь не мой протеже, по совместительству Казанова-маньяк. Но как только я представила себе его лицо, все наслаждение мигом улетучилось. Нет, я не могу переспать с Лайамом.
– Пусти! – резко вскрикнула я. – Лайам! Пусти!
Я попробовала лягнуть его, что, пожалуй, явилось самым неуклюжим секс-маневром в истории человечества. Лайам сел и облизнулся.
– Какая ты вку-усная, – вожделенно протянул он. – Эй, ты куда…
Пижамные штаны запутались вокруг лодыжек и не позволили мне совершить успешный побег с дивана. Я дернулась, соскочила, сделала два неуклюжих прыжка и как подкошенная повалилась на пол, нелепо взмахнув ногами, сверкнув голой задницей и взметнув в воздух пижамные штаны, точно официальный стяг извращенцев. Принять мой маневр за кокетство не мог даже Лайам. Он захохотал.
Все еще валяясь на полу, я натянула штаны, задев причинное место, от чего получила электрический заряд. Опираясь на столик, я вскочила на ноги.
– Лайам! Мы с тобой не занимаемся сексом.
– Ага, заливай! – закатывался он.
– Мы больше не занимаемся сексом. Никогда. Тут Лайам перестал смеяться.
– Ну, Джулс! А как же моя маленькая проблемка?
– И часто ты от этого заводишься?
– Угу, – смущенно ответил он. – Глянь, как я от тебя торчу!
И он вильнул бедрами в мою сторону. Слава богу, что на нем были его неизменные мешковатые штаны. Выпирающий член в симпатичных обтягивающих джинсах был бы куда более душераздирающим зрелищем – в том смысле, что душу он мне точно разодрал бы в клочья.
Глядя на меня, Лайам прижал ладонь к ширинке.
– Это все из-за тебя, Джулс.
Да, безусловно, Лайам был лакомым кусочком: темные взмокшие кудри, большие голубые глаза, кривая ухмылочка – сплошной соблазн. Но это ведь Лайам, мой клиент, а я его рекламный агент и собираюсь оставаться им не один год – особенно когда его карьера ракетой рванет вверх. Перед глазами пронеслись картинки: вот он демонстрирует новую татуировку в моднейшем ресторане Лондона; вот он возится с Фелисити и ее игривой ножкой в «Л'Оранж»; вот его снимок в «Санди таймс» – он возлежит на кушетке нагишом, если не считать тонкой полоски взбитых сливок, ведущей от обнаженной груди прямо к причинному месту, прикрытому горкой клубники. Картинки подействовали не хуже, чем двустволка, направленная мне в лоб. Я мигом осознала: а) Лайам – МОЙ КЛИЕНТ; б) Лайам – СУЩИЙ РЕБЕНОК.
Набрав в грудь побольше воздуха, я сугубо официальным тоном произнесла:
– Ситуация вышла из-под контроля.
– Я бы сказал, выпрыгнула, – ухмыльнулся Лайам, – потеряв штаны.
– Заткнись. Просто мы перебрали с химией и вином.
– Говори за себя.
– Заткнись! Я иду спать, что и тебе советую. Устраивайся на диване. Один. Понял?
Лайам угрюмо кивнул. Он сдался гораздо быстрее, чем я ожидала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92