Даже радуги в тот день раздавали щедрой рукой, по крайней мере, нам досталось целых две. Мы, как видите, были немыслимые богачи.
Когда радуги наконец потускнели и пришлось срочно подыскивать другую тему для беседы, мне пришло в голову, что было бы забавно написать втроем роман. Желательно, детективный. Три таких разных автора, казалось мне, дадут жизнь персонажам настолько несхожим, что в их устах детективный сюжет раскрошится на несколько десятков, если не сотен версий, которые тут же сплетутся в немыслимый узел, так что «Ворота Расёмон», где число версий происшедшего равно числу персонажей — всего-то! — покажутся образцом линейной логики в сравнении с результатом наших усилий.
Идея была, прямо скажем, не самая оригинальная, из тех, что вполне можно пересказывать друзьям, чтобы скрасить послеобеденную беседу, но вряд ли стоит воплощать в жизнь. Однако напоминаю, в тот день у нас всего было много, гораздо больше, чем требуется, — радуг, хлеба, кофе, вина и времени — времени! Опьяненные неслыханным этим богатством, мы пустились рассуждать о сюжете, выдумывать персонажей, и даже нарекать их человеческими именами. Имена записали на бумажки и поделили наугад, извлекая их поочередно из соломенной шляпы, — кто о ком стал бы писать, если бы мы все-таки взялись за книгу. Отменно развлеклись, словом.
В числе прочих Лене Элтанг достался мальчик по имени Мозес. На том этапе он, насколько я помню, был второстепенным, но весьма харизматичным персонажем. Вероятно, именно поэтому, вернувшись домой, Лена решила завести ему дневник в интернете по адресу /moses/ . Сказано — сделано.
А потом начались чудеса. Я не преувеличиваю, скорее уж преуменьшаю.
Но рассказывать о чудесах я все же не стану. Это, как ни крути, чужая жизнь — Лены, или Мозеса, или моя, или даже ваша. Поди разбери.
Что касается дневника, он по сей день существует в открытом доступе, хотите — проверьте. А еще лучше — внимательно его прочитайте, сравните с некоторыми фрагментами романа, проследите, как день за днем, по числам, по часам оживал персонаж, как по его воле рождался, набирал силу и глубину текст, приоткрывались тайны, задавались вопросы, звучали (изредка) ответы, совершались ошибки, в том числе и те, исправить которые невозможно. Всякие.
Время шло, дачная пора давно закончилась, все мы были очень заняты своими делами, и никто, конечно, не собирался писать никаких совместных романов. Но новорожденный блоггер Мозес знай себе вел дневник в интернете, знакомился понемногу с другими пользователями, обзаводился друзьями и недоброжелателями, без которых, говорят, не прожить на земле человеку. Грелся в лучах чужого внимания, сочувствия, одобрения. И в лучах неприязни тоже грелся — это, да будет вам известно, отличное топливо. Если вы кого-то раздражаете, вы, безусловно, живы. А Мозесу того и надо было.
И вот, кстати, юным алхимикам на заметку: если вам нужно оживить Голема, просто начните внимательно (очень внимательно) слушать, что он говорит. Восхищайтесь им, возмущайтесь, обижайтесь, как угодно, воля ваша, главное — принимайте его всерьез. И не ленитесь хотя бы изредка ему отвечать. Тогда и табличка с заклинанием не понадобится, уж поверьте специалисту.
Именно так и вышло с Мозесом. Виртуальный персонаж понемногу становился живым. Теперь-то, думаю, он настолько жив, что если палец поцарапает, кровь его окрасит бумагу. И не только бумагу.
Впрочем, ладно.
Живому человеку нужен воздух для дыхания, твердая земля под ногами, небо (и, желательно, крыша) над головой, вода, еда, какое-нибудь занятие, а еще, говорят, любовь — что ж, вполне возможно.
Я это все к чему — ожившему персонажу нужно ровно то же самое. То есть то, что зовется «тканью повествования», «пространством текста» — да как только оно не зовется. Какая разница, лишь бы было.
И оно, кто бы сомневался, появилось. Придуманный летним днем сюжет изменился до неузнаваемости, — оно и к лучшему. Придуманные тогда же персонажи сменили походку, черты и выражения лиц, взбунтовались, взяли судьбу в свои руки и честно поделили ее поровну. Словом, все, что должно, случилось, как видите. Надеюсь, что видите.
Когда настало время отправлять рукопись этого романа в издательство, мне пришлось написать сопроводительное письмо, где, помимо всего, было сказано: …и пожалуйста, пожалуйста, не вздумайте отдавать этот текст ни редактору, ни тем более корректору, потому что знаю я ваших корректоров, поставят ненужную запятую, не согласовав с автором, а у нас от этого рухнет целая Вселенная — и что тогда?
Это, имейте в виду, были не пустые слова. Я — так уж получилось — знаю, что представляет собой текст. И вероятно, мой долг состоит в том, чтобы сказать о нем еще одну, возможно, единственно важную правду. Это — живая рукотворная реальность — новехонькая, с иголочки. Еще недавно ее не было, а теперь — есть. Положите — вот прямо сейчас — руку на обложку книги, сосредоточьтесь, и вы услышите, как бьется пульс.
Я точно знаю, услышите.
Следует иметь в виду, что все вышесказанное — вовсе никакая не метафора и вообще не художественный прием. Когда я говорю, что этот текст дал жизнь новой реальности, я имею в виду — да-да, подлинное бытие, плотное и достоверное, не морок какой-нибудь. Ткань этого бытия состоит из слов, но некоторые ее фрагменты можно увидеть глазами, потрогать руками, и все прочие органы чувств не останутся без работы, будьте покойны.
Я в этом деле — свидетель, бездеятельный и беспристрастный. Ну почти. Я знаю, что пока Лена Элтанг писала эту книгу, мир, в котором мы все живем, стремительно (и необратимо) менялся; по крайней мере, некоторые его детали. В частности, на Мальте и в Барселоне из ниоткуда появлялись новые ресторации, переименовывались отели и перекрашивались стены, ученые-медиевисты находили в тайниках рукописи, доселе не существовавшие, и, к полному нашему восторгу, публиковали их фрагменты в специальных изданиях, а в супермаркетах города Вильнюса вдруг стали торговать олеандрами — одного этого факта, на первый взгляд незначительного, но причудливого и совершенно необъяснимого, вполне достаточно, чтобы свести с ума чувствительного аборигена.
Но мы как-то выстояли.
Доказательств — таких, чтобы убедить полтора миллиона присяжных по всему свету, — у меня, разумеется, нет на руках, но мы, слава богу, не в суде, поэтому придется просто поверить мне на слово. Или не поверить, дело хозяйское. Только имейте в виду, что неверующий всегда получает меньше удовольствия. Это правило касается не только чтения, но и его в том числе.
Впрочем, все это, честно говоря, уже не очень важно.
Важно совсем другое. Все, о чем я говорю, — только начало. Что будет дальше — непредсказуемо, но что-нибудь непременно будет, помяните мое слово, потому что автор, помимо всего, позаботился выстроить несколько отменных, прочных мостов, соединяющих пространство текста с повседневной реальностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Когда радуги наконец потускнели и пришлось срочно подыскивать другую тему для беседы, мне пришло в голову, что было бы забавно написать втроем роман. Желательно, детективный. Три таких разных автора, казалось мне, дадут жизнь персонажам настолько несхожим, что в их устах детективный сюжет раскрошится на несколько десятков, если не сотен версий, которые тут же сплетутся в немыслимый узел, так что «Ворота Расёмон», где число версий происшедшего равно числу персонажей — всего-то! — покажутся образцом линейной логики в сравнении с результатом наших усилий.
Идея была, прямо скажем, не самая оригинальная, из тех, что вполне можно пересказывать друзьям, чтобы скрасить послеобеденную беседу, но вряд ли стоит воплощать в жизнь. Однако напоминаю, в тот день у нас всего было много, гораздо больше, чем требуется, — радуг, хлеба, кофе, вина и времени — времени! Опьяненные неслыханным этим богатством, мы пустились рассуждать о сюжете, выдумывать персонажей, и даже нарекать их человеческими именами. Имена записали на бумажки и поделили наугад, извлекая их поочередно из соломенной шляпы, — кто о ком стал бы писать, если бы мы все-таки взялись за книгу. Отменно развлеклись, словом.
В числе прочих Лене Элтанг достался мальчик по имени Мозес. На том этапе он, насколько я помню, был второстепенным, но весьма харизматичным персонажем. Вероятно, именно поэтому, вернувшись домой, Лена решила завести ему дневник в интернете по адресу /moses/ . Сказано — сделано.
А потом начались чудеса. Я не преувеличиваю, скорее уж преуменьшаю.
Но рассказывать о чудесах я все же не стану. Это, как ни крути, чужая жизнь — Лены, или Мозеса, или моя, или даже ваша. Поди разбери.
Что касается дневника, он по сей день существует в открытом доступе, хотите — проверьте. А еще лучше — внимательно его прочитайте, сравните с некоторыми фрагментами романа, проследите, как день за днем, по числам, по часам оживал персонаж, как по его воле рождался, набирал силу и глубину текст, приоткрывались тайны, задавались вопросы, звучали (изредка) ответы, совершались ошибки, в том числе и те, исправить которые невозможно. Всякие.
Время шло, дачная пора давно закончилась, все мы были очень заняты своими делами, и никто, конечно, не собирался писать никаких совместных романов. Но новорожденный блоггер Мозес знай себе вел дневник в интернете, знакомился понемногу с другими пользователями, обзаводился друзьями и недоброжелателями, без которых, говорят, не прожить на земле человеку. Грелся в лучах чужого внимания, сочувствия, одобрения. И в лучах неприязни тоже грелся — это, да будет вам известно, отличное топливо. Если вы кого-то раздражаете, вы, безусловно, живы. А Мозесу того и надо было.
И вот, кстати, юным алхимикам на заметку: если вам нужно оживить Голема, просто начните внимательно (очень внимательно) слушать, что он говорит. Восхищайтесь им, возмущайтесь, обижайтесь, как угодно, воля ваша, главное — принимайте его всерьез. И не ленитесь хотя бы изредка ему отвечать. Тогда и табличка с заклинанием не понадобится, уж поверьте специалисту.
Именно так и вышло с Мозесом. Виртуальный персонаж понемногу становился живым. Теперь-то, думаю, он настолько жив, что если палец поцарапает, кровь его окрасит бумагу. И не только бумагу.
Впрочем, ладно.
Живому человеку нужен воздух для дыхания, твердая земля под ногами, небо (и, желательно, крыша) над головой, вода, еда, какое-нибудь занятие, а еще, говорят, любовь — что ж, вполне возможно.
Я это все к чему — ожившему персонажу нужно ровно то же самое. То есть то, что зовется «тканью повествования», «пространством текста» — да как только оно не зовется. Какая разница, лишь бы было.
И оно, кто бы сомневался, появилось. Придуманный летним днем сюжет изменился до неузнаваемости, — оно и к лучшему. Придуманные тогда же персонажи сменили походку, черты и выражения лиц, взбунтовались, взяли судьбу в свои руки и честно поделили ее поровну. Словом, все, что должно, случилось, как видите. Надеюсь, что видите.
Когда настало время отправлять рукопись этого романа в издательство, мне пришлось написать сопроводительное письмо, где, помимо всего, было сказано: …и пожалуйста, пожалуйста, не вздумайте отдавать этот текст ни редактору, ни тем более корректору, потому что знаю я ваших корректоров, поставят ненужную запятую, не согласовав с автором, а у нас от этого рухнет целая Вселенная — и что тогда?
Это, имейте в виду, были не пустые слова. Я — так уж получилось — знаю, что представляет собой текст. И вероятно, мой долг состоит в том, чтобы сказать о нем еще одну, возможно, единственно важную правду. Это — живая рукотворная реальность — новехонькая, с иголочки. Еще недавно ее не было, а теперь — есть. Положите — вот прямо сейчас — руку на обложку книги, сосредоточьтесь, и вы услышите, как бьется пульс.
Я точно знаю, услышите.
Следует иметь в виду, что все вышесказанное — вовсе никакая не метафора и вообще не художественный прием. Когда я говорю, что этот текст дал жизнь новой реальности, я имею в виду — да-да, подлинное бытие, плотное и достоверное, не морок какой-нибудь. Ткань этого бытия состоит из слов, но некоторые ее фрагменты можно увидеть глазами, потрогать руками, и все прочие органы чувств не останутся без работы, будьте покойны.
Я в этом деле — свидетель, бездеятельный и беспристрастный. Ну почти. Я знаю, что пока Лена Элтанг писала эту книгу, мир, в котором мы все живем, стремительно (и необратимо) менялся; по крайней мере, некоторые его детали. В частности, на Мальте и в Барселоне из ниоткуда появлялись новые ресторации, переименовывались отели и перекрашивались стены, ученые-медиевисты находили в тайниках рукописи, доселе не существовавшие, и, к полному нашему восторгу, публиковали их фрагменты в специальных изданиях, а в супермаркетах города Вильнюса вдруг стали торговать олеандрами — одного этого факта, на первый взгляд незначительного, но причудливого и совершенно необъяснимого, вполне достаточно, чтобы свести с ума чувствительного аборигена.
Но мы как-то выстояли.
Доказательств — таких, чтобы убедить полтора миллиона присяжных по всему свету, — у меня, разумеется, нет на руках, но мы, слава богу, не в суде, поэтому придется просто поверить мне на слово. Или не поверить, дело хозяйское. Только имейте в виду, что неверующий всегда получает меньше удовольствия. Это правило касается не только чтения, но и его в том числе.
Впрочем, все это, честно говоря, уже не очень важно.
Важно совсем другое. Все, о чем я говорю, — только начало. Что будет дальше — непредсказуемо, но что-нибудь непременно будет, помяните мое слово, потому что автор, помимо всего, позаботился выстроить несколько отменных, прочных мостов, соединяющих пространство текста с повседневной реальностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83