Куп молча наблюдал за Вероникой. Цвет ее щек постоянно менял свои оттенки, пока она расхаживала взад-вперед между столом и кроватью, между кроватью и лестницей.
— Мне казалось, что я начинаю с этим справляться. — Вероника внезапно рассмеялась. — Вот дурочка — я даже не увидела, откуда проистекает проблема. Но что я могу сказать Лиззи? — взволнованно продолжала она. — Что ее отец, который находится в розыске, в самом деле вернется? Что он умный человек и сумеет разыскать нас в Сиэтле, а потому не нужно беспокоиться? — Она провела рукой по волосам, убирая их со лба. — Но естественно, я не могу сказать ей, что я отпущу ее к нему. Скорее небеса рухнут на землю чем это произойдет.
Куп, до сих пор сидевший в ленивой позе, неожиданно распрямил плечи. Возмущенный словами Вероники, он был готов немедленно вступиться за брата, но сдержался.
— Ты думаешь, он способен ее обидеть? — спросил он ровным тоном.
— Не физически. Эдди был отличным родителем. Он любил Лиззи больше всего в мире. Но после того как он сбежал, образцовым отцом его уже не назовешь. Что он собирается делать? Выкрасить ей волосы, чтобы изменить ее внешность? Учить ее отзываться на новое имя через каждые несколько месяцев? Она наловчится лгать и будет постоянно переезжать с места на место, чтобы на шаг опережать закон. Что это будет за жизнь для ребенка?
Как ни ненавистно было это признавать, но Куп был вынужден согласиться. И все же он спросил:
— Ты на сто процентов уверена, что ее отец убийца?
— Конечно, нет. Но то, что он убежал, определенно изобличающее обстоятельство. Согласись, факт — вещь упрямая.
— Может, Эдди запаниковал, оттого что ему грозил срок за деяние, совершенное кем-то еще.
— Например? — скептически спросила Вероника. — Неизвестным вооруженным мужчиной?
— Из того, что я слышал, — сказал Куп, — у твоей сестры был далеко не один мужчина. Я не хочу плохо отзываться о покойниках, но люди говорят, что она постоянно куда-то уезжала.
— Да, Кристл была далеко не ангел. — Вероника плюхнулась обратно в кресло. — Но насколько я знаю, по-настоящему серьезные ссоры у нее были только с Эдди. — Она сделала энергичный выдох, сдувая упавшую на бровь блестящую прядь волос. — Таким образом, круг замыкается, — заключила Вероника. Но внезапно лицо ее изменилось и в течение короткого времени оставалось неподвижным.
Куп выпрямился.
— Что такое?
— А что?
— Ты вдруг как-то странно посмотрела.
— Да? — Вероника пожала плечами. — Это называется фрустрацией.
— Нет, это было что-то еще, — сказал Куп. И он хотел знать — что.
Но лицо ее разгладилось, и по его выражению Куп ничего не мог понять.
— Ты выдумываешь несуществующие вещи.
Нет, он не выдумывал. Куп был готов поклясться, что она что-то знала или предполагала. Или что-то вспомнила.
Однако вопреки своему желанию он отложил дальнейшее дознание. На время. Можно было не сомневаться, что в противном случае Вероника только еще больше заупрямилась бы.
Но рано или поздно — а в его планы входило сделать это раньше — он выяснит, что вызвало то мимолетное выражение на ее лице. И поможет ли это реабилитировать Эдди.
Глава 15
Вероника торопливо направилась через улицу к «Толку». Пока она переходила на другую сторону, ледяной ветер насквозь продувал ее пальто. Но, подойдя к дверям бара, она замешкалась.
Всю неделю, не считая вторника, когда она замещала Сэнди, ей удавалось ложиться в приемлемые часы. Так что у нее было достаточно времени для сна, и она должна бы чувствовать себя отдохнувшей, если бы не одна проблема. И суть ее заключалось в том, что… сна больше не было.
Просыпаясь ни свет ни заря в своей спальне, она каждый раз обнаруживала рядом Купера — или залезающего к ней в постель, или лежащего там. Сама она в это время была уже без пижамы и в зените страсти, даже еще целиком не очнувшись ото сна. И Куп, как правило, не довольствовался однократным сексом. Не то что сделал дело — и побрел к себе на чердак. Она теряла счет своим оргазмам задолго до того, как он покидал ее постель.
О Боже! От одного этого воспоминания из атмосферы, казалось, тут же исчезла вся метеорологическая суровость.
Но вовсе не это воспоминание привело Веронику в «Тонк». Она приосанилась и взялась за ручку двери.
Вероника предпочитала все продумывать до конца, и потому ее нежелание поделиться с Купом той внезапной мыслью в минувшую субботу не было голым упрямством. Незадолго до ее поездки в Шотландию в телефонном разговоре Кристл восторженно рассказывала, что собирается на презентацию какого-то шампанского по приглашению кого-то из мужчин, с кем она встречалась. Вероника еще тогда невольно вспомнила, что в своих родных местах ее сестра с некоторых пор не интересовалась подобными мероприятиями, хотя раньше их обожала. Но когда в прошлую субботу в памяти неожиданно всплыл тот телефонный разговор, Вероника ничего не хотела так сильно, как побыть одной и обо всем хорошенько подумать.
Но это было пять дней назад. Теперь она все это тщательно проанализировала, и пришло время переговорить с Купом, если допустить, что у него еще не пропал к этому интерес. Потому что с той же степенью вероятности можно предположить, что ему это будет безразлично, ибо то, что она собиралась сообщить, не имело принципиального значения. Это было всего лишь случайное наблюдение, вряд ли способное совершить переворот в этом неясном деле. И конечно же, ради этого не стоило специально идти в «Тонк».
Вероника вошла в бар и задержалась на миг, окунаясь ненадолго в тепло, с иронией оценивая свое нынешнее отношение к этому заведению. Для нее «Тонк» всегда был олицетворением худших из ее ночных кошмаров. Но последнее время она часто ловила себя на том, что изобретает для бара слабые оправдания.
Она заметила Купа за стойкой. Он разговаривал с кем-то из клиентов и тем временем готовил ему напиток. Вероника видела, как он откинул голову назад и засмеялся. Наблюдая за ним, она почувствовала, как у нее внезапно пересохло во рту.
О Боже! Это было большое несчастье. Вероника упорно старалась верить, что их взаимное влечение будет ослабевать, но оно только крепло. Не сказать чтобы она собиралась выпускать что-то из-под контроля. Как-никак она взрослый человек и может с этим справиться.
Выпрямившись, она размашисто зашагала к стойке.
— Привет, вот и я, — сказала Вероника, взбираясь па недавно освободившийся табурет.
— Здравствуй, — улыбнулся Куп и наклонился через прилавок с явным намерением ее поцеловать. Когда Вероника отдернулась назад, он выглядел озадаченным. Даже недоумевающим. Выражение его лица вызывало недвусмысленное ощущение, что он ею недоволен.
Веронику раздражало, что его реакция вызывает у нее беспокойство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83