Вы недавно поменяли свой напиток?
— Вы никогда не готовили мне напитков.
Куп поднял брови. Тогда мужчина нетерпеливо покачал головой:
— Извините. Я давно к вам собираюсь. Меня зовут Дэвид Пессейн. — Он протянул Купу руку. Куп вытер руки полотенцем и потом встряхнул руку молодого человека. — Вообще-то я и не ожидал, что вы меня вспомните, — сказал Дэвид. — Я был еще ребенком, когда мы встречались. Но я столько лет слышу о ваших подвигах, что мне кажется, будто я вас хорошо знаю. Когда мне стало известно, что вы работаете здесь, я просто должен был заглянуть сюда поздороваться с вами. Несколько лет назад я переехал в Спокан, но я приезжаю в Фоссил навестить родных. Мне захотелось зайти к вам, чтобы сказать, как я сожалею об Эдди.
Вероника удивленно заморгала. Молодой человек, должно быть, ошибся, подумала она. Но Куп вдруг стал очень, очень тихим. Она быстро взглянула на него, и при виде его лица теплое чувство, исходящее от их флирта и окутывавшее ее сердце, превратилось в лед. Ей было знакомо это непроницаемое лицо. У него всегда было такое лицо, когда он не хотел, чтобы другие читали его мысли.
Она резко повернулась лицом к мужчине, сидевшему сбоку от нее.
— Вы имеете в виду Эдди Чапмена? Вы его знаете?
— Конечно. Мы росли вместе, и он был, наверное, самым близким моим другом. Лично я не представляю, чтобы он мог сделать то, что о нем говорят. Это еще одна причина, по которой я чувствовал себя так неловко, что до сих пор не наведался к Джеймсу.
— Джеймсу?
— Куперу, я имею в виду. — Дэвид снова повернулся к нему и засмеялся. — Извините. Эдди всегда говорил, что напоминать вам о том имени — это значит проиграть бой. Поэтому я даже не знаю, как так получилось, что я вас назвал Джеймсом. — Он добродушно пожал плечами. — Эдди поклоняется вам как божеству, вы знаете.
«О Боже, я знать ничего не хочу!» — негодовала Вероника. От возмущения ее сердце готово было выскочить из груди. Однако это не помешало ей удержаться от вопроса:
— Почему?
Молодой человек, казалось, не видел ничего странного в том, что именно она задает вопросы, тогда как Куп просто стоит по другую сторону прилавка с отсутствующим видом.
— Господи, с чего начать? Морской пехотинец, конечно же, важная персона. Настоящий мачо в представлении ребенка. Но давайте посмотрим в лицо правде. Я думаю, Джеймс, то есть Купер, с равным успехом мог быть бухгалтером, и Эдди считал бы тогда, что нет большей глупости в мире, чем размахивать штыком. Просто так уж водится у них, младших братьев.
Эдди — его брат? Взгляд Вероники метнулся обратно к Куперу. Она ожидала от него отпирательств, что молодой человек ошибается, принимая его за брата Эдди. Тем временем ледяной кулак все крепче сжимался вокруг ее сердца.
Но вместо опровержения Куп только взглянул на нее на секунду и пожал плечами. Потом повернулся к другу Эдди.
— Теперь я смутно припоминаю, — сказал он невозмутимо. — Я рад снова вас видеть, Дэвид.
Вероника чувствовала, как каждый ее нерв кричит от боли предательства. Она слезла со своего табурета и молча пошла прочь.
Куп закрыл на ночь «Тонк» и спустя минуту зашагал через улицу. Войдя в дом, он направился прямо наверх, в спальню Вероники. Он повернул дверную ручку и облегченно вздохнул, не ощутив никакого сопротивления. Но радость оказалась преждевременной. Дверь приоткрылась на полдюйма, но ручка уперлась в какой-то неподвижный предмет. Вероника подперла ее снизу креслом.
Он легонько тряхнул дверь.
— Позволь мне войти, Ронни. Мы должны поговорить.
Вероника не отвечала, но Куп знал, что она не спит. Он угадывал ее присутствие, почти осязаемо чувствуя ее обиду и гнев по другую сторону двери. Заявление Пессейна явилось шоком не только для нее. Куп и сам был захвачен врасплох. И отнюдь не был горд тем, что первым делом пожалел, что теперь с его анонимностью покончено.
Наблюдая за Вероникой, прежде чем она ушла, не сказав ни слова, Куп видел, как вся кровь схлынула с ее лица. Не прошло и пяти минут после ее ухода, как всем стало известно о его родстве с Эдди. Бар сразу зажужжал, как пчелиный улей. Учитывая присутствие Дарлин Старки, можно было с большой вероятностью предположить, что к утру об этом заговорит весь город.
Но в данный момент Купу было на все это наплевать. Пусть они говорят, что им хочется. Черт с ними! Единственным человеком, чье мнение являлось для него значимым, была Ронни.
Но она, похоже, не собиралась разговаривать.
— Впусти меня. — Куп водил рукой по старым деревянным панелям и прикладывал глаз к щелям в двери, но ничего не видел. — Я тебе все объясню. — Во всяком случае, он на это надеялся. Куп услышал, как она встала и направилась к двери. У него подпрыгнуло сердце от облегчения. Он успел заметить только, как промелькнули ее спутанные волосы, затем узкий фрагмент ее лица, когда она приблизилась к креслу. Ее глаз даже при тусклом свете выглядел опухшим, словно она плакала. У него защемило сердце. Он не хотел ее слез, но так или иначе стал их причиной. Поймав ее взгляд, Куп попытался мягко улыбнуться.
Она остановилась и на мгновение задержала на нем свой взгляд. Потом медленно отошла назад и плотно закрыла дверь у него перед носом.
Глава 16
— Я думаю, что ты не должна так себя вести, дорогая, — сказала Марисса на следующий день, во время завтрака у нее на кухне. Она протянула Веронике чашку с чаем и села на стул рядом с подругой. — Если Куп — брат Эдди, я вполне могу понять, почему он держал это при себе.
— Как ты можешь так говорить? — возмутилась Вероника. Она шла к подруге за утешением, но вместо этого снова столкнулась с предательством. — Заниматься со мной сексом и не потрудиться рассказать мне… По-твоему, это хорошо?
— Поздравляю! — Марисса резко выпрямилась, как раскладной нож. — Вы занимались сексом? Черт побери, когда это произошло?
— В прошлую субботу. — Вероника прикрыла щеки руками, подглядывая за Мариссой через пальцы. — Ну, первый раз, во всяком случае.
— Первый раз. И о скольких разах идет речь?
— О Боже, Рисса! Я с ним совсем свихнулась. — Делая это признание, Вероника испытывала то же противоречивое чувство, с которым она боролась с прошлой ночи, когда жару сексуального возбуждения противостояли холодный озноб и тягостные ощущения под ложечкой. — За пять ночей по нескольку раз за ночь, — добавила она и вкратце поведала Мариссе о нашествиях Купа посреди ночи. — Это было столько раз, что я сбилась со счета. И за все это время он ни словом ни обмолвился о своем родстве с Эдди.
— Это — свинство.
— Спасибо, — сказала Вероника. Ее ком под ложечкой немного рассосался. — Так-то лучше.
— Да, но не слишком успокаивайся, — посоветовала Марисса. — Потому что тебя за это повесить мало.
— Меня? Что я такого сделала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
— Вы никогда не готовили мне напитков.
Куп поднял брови. Тогда мужчина нетерпеливо покачал головой:
— Извините. Я давно к вам собираюсь. Меня зовут Дэвид Пессейн. — Он протянул Купу руку. Куп вытер руки полотенцем и потом встряхнул руку молодого человека. — Вообще-то я и не ожидал, что вы меня вспомните, — сказал Дэвид. — Я был еще ребенком, когда мы встречались. Но я столько лет слышу о ваших подвигах, что мне кажется, будто я вас хорошо знаю. Когда мне стало известно, что вы работаете здесь, я просто должен был заглянуть сюда поздороваться с вами. Несколько лет назад я переехал в Спокан, но я приезжаю в Фоссил навестить родных. Мне захотелось зайти к вам, чтобы сказать, как я сожалею об Эдди.
Вероника удивленно заморгала. Молодой человек, должно быть, ошибся, подумала она. Но Куп вдруг стал очень, очень тихим. Она быстро взглянула на него, и при виде его лица теплое чувство, исходящее от их флирта и окутывавшее ее сердце, превратилось в лед. Ей было знакомо это непроницаемое лицо. У него всегда было такое лицо, когда он не хотел, чтобы другие читали его мысли.
Она резко повернулась лицом к мужчине, сидевшему сбоку от нее.
— Вы имеете в виду Эдди Чапмена? Вы его знаете?
— Конечно. Мы росли вместе, и он был, наверное, самым близким моим другом. Лично я не представляю, чтобы он мог сделать то, что о нем говорят. Это еще одна причина, по которой я чувствовал себя так неловко, что до сих пор не наведался к Джеймсу.
— Джеймсу?
— Куперу, я имею в виду. — Дэвид снова повернулся к нему и засмеялся. — Извините. Эдди всегда говорил, что напоминать вам о том имени — это значит проиграть бой. Поэтому я даже не знаю, как так получилось, что я вас назвал Джеймсом. — Он добродушно пожал плечами. — Эдди поклоняется вам как божеству, вы знаете.
«О Боже, я знать ничего не хочу!» — негодовала Вероника. От возмущения ее сердце готово было выскочить из груди. Однако это не помешало ей удержаться от вопроса:
— Почему?
Молодой человек, казалось, не видел ничего странного в том, что именно она задает вопросы, тогда как Куп просто стоит по другую сторону прилавка с отсутствующим видом.
— Господи, с чего начать? Морской пехотинец, конечно же, важная персона. Настоящий мачо в представлении ребенка. Но давайте посмотрим в лицо правде. Я думаю, Джеймс, то есть Купер, с равным успехом мог быть бухгалтером, и Эдди считал бы тогда, что нет большей глупости в мире, чем размахивать штыком. Просто так уж водится у них, младших братьев.
Эдди — его брат? Взгляд Вероники метнулся обратно к Куперу. Она ожидала от него отпирательств, что молодой человек ошибается, принимая его за брата Эдди. Тем временем ледяной кулак все крепче сжимался вокруг ее сердца.
Но вместо опровержения Куп только взглянул на нее на секунду и пожал плечами. Потом повернулся к другу Эдди.
— Теперь я смутно припоминаю, — сказал он невозмутимо. — Я рад снова вас видеть, Дэвид.
Вероника чувствовала, как каждый ее нерв кричит от боли предательства. Она слезла со своего табурета и молча пошла прочь.
Куп закрыл на ночь «Тонк» и спустя минуту зашагал через улицу. Войдя в дом, он направился прямо наверх, в спальню Вероники. Он повернул дверную ручку и облегченно вздохнул, не ощутив никакого сопротивления. Но радость оказалась преждевременной. Дверь приоткрылась на полдюйма, но ручка уперлась в какой-то неподвижный предмет. Вероника подперла ее снизу креслом.
Он легонько тряхнул дверь.
— Позволь мне войти, Ронни. Мы должны поговорить.
Вероника не отвечала, но Куп знал, что она не спит. Он угадывал ее присутствие, почти осязаемо чувствуя ее обиду и гнев по другую сторону двери. Заявление Пессейна явилось шоком не только для нее. Куп и сам был захвачен врасплох. И отнюдь не был горд тем, что первым делом пожалел, что теперь с его анонимностью покончено.
Наблюдая за Вероникой, прежде чем она ушла, не сказав ни слова, Куп видел, как вся кровь схлынула с ее лица. Не прошло и пяти минут после ее ухода, как всем стало известно о его родстве с Эдди. Бар сразу зажужжал, как пчелиный улей. Учитывая присутствие Дарлин Старки, можно было с большой вероятностью предположить, что к утру об этом заговорит весь город.
Но в данный момент Купу было на все это наплевать. Пусть они говорят, что им хочется. Черт с ними! Единственным человеком, чье мнение являлось для него значимым, была Ронни.
Но она, похоже, не собиралась разговаривать.
— Впусти меня. — Куп водил рукой по старым деревянным панелям и прикладывал глаз к щелям в двери, но ничего не видел. — Я тебе все объясню. — Во всяком случае, он на это надеялся. Куп услышал, как она встала и направилась к двери. У него подпрыгнуло сердце от облегчения. Он успел заметить только, как промелькнули ее спутанные волосы, затем узкий фрагмент ее лица, когда она приблизилась к креслу. Ее глаз даже при тусклом свете выглядел опухшим, словно она плакала. У него защемило сердце. Он не хотел ее слез, но так или иначе стал их причиной. Поймав ее взгляд, Куп попытался мягко улыбнуться.
Она остановилась и на мгновение задержала на нем свой взгляд. Потом медленно отошла назад и плотно закрыла дверь у него перед носом.
Глава 16
— Я думаю, что ты не должна так себя вести, дорогая, — сказала Марисса на следующий день, во время завтрака у нее на кухне. Она протянула Веронике чашку с чаем и села на стул рядом с подругой. — Если Куп — брат Эдди, я вполне могу понять, почему он держал это при себе.
— Как ты можешь так говорить? — возмутилась Вероника. Она шла к подруге за утешением, но вместо этого снова столкнулась с предательством. — Заниматься со мной сексом и не потрудиться рассказать мне… По-твоему, это хорошо?
— Поздравляю! — Марисса резко выпрямилась, как раскладной нож. — Вы занимались сексом? Черт побери, когда это произошло?
— В прошлую субботу. — Вероника прикрыла щеки руками, подглядывая за Мариссой через пальцы. — Ну, первый раз, во всяком случае.
— Первый раз. И о скольких разах идет речь?
— О Боже, Рисса! Я с ним совсем свихнулась. — Делая это признание, Вероника испытывала то же противоречивое чувство, с которым она боролась с прошлой ночи, когда жару сексуального возбуждения противостояли холодный озноб и тягостные ощущения под ложечкой. — За пять ночей по нескольку раз за ночь, — добавила она и вкратце поведала Мариссе о нашествиях Купа посреди ночи. — Это было столько раз, что я сбилась со счета. И за все это время он ни словом ни обмолвился о своем родстве с Эдди.
— Это — свинство.
— Спасибо, — сказала Вероника. Ее ком под ложечкой немного рассосался. — Так-то лучше.
— Да, но не слишком успокаивайся, — посоветовала Марисса. — Потому что тебя за это повесить мало.
— Меня? Что я такого сделала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83