– Ну, как дела у Сола и Джинни?
– Лучше не спрашивай! – поморщился Ник.
– Настолько скверно?
– Боюсь, что да. Джинни тебе ничего не говорила о своем намерении поехать в Голливуд? У нее там, как я слышал, живет какой-то знакомый актер, – спросил Ник самым невинным тоном.
– Нет, впервые слышу от тебя об этом! Она так сказала Солу?
– Да! Может быть, она хотела возбудить в нем ревность? А тут еще и Эйс внес свою лепту в их раздор…
– Каким образом?
– А он сам тебе ничего не говорил? Ведь он здесь был, не так ли?
– Заезжал на минуточку, чтобы поприветствовать меня, и вскоре уехал, – ответила Мелисса.
– Он так торопился? – не поверил ей Ник.
– Да, у него свои дела, он семейный человек, как тебе известно, – Мелисса пожала плечами, решив не рассказывать мужу о позоре брата, который она восприняла, как собственный.
Вот если Лайза все же решится подать на развод, тогда она обо всем расскажет Нику. Но пока есть надежда на сохранение брака Джека с Лайзой, лучше помалкивать. На душе у нее было бы спокойнее, если бы она вообще не знала о подлом замысле Лайзы. Но она понимала, что побудило Эйса посвятить ее в эту таинственную историю: он опасался, что Лайза вновь заберет Китти в Калифорнию и получит преимущество перед Джеком в суде, когда будет решаться вопрос о том, с кем останется девочка. Мелисса горой стояла за брата и готова была любой ценой предотвратить это злодейство. Вспомнив о любимой племяннице, она спросила у мужа, как та себя чувствует.
– Замечательно! – ответил Ник. – Рада, что снова дома, скучает по Джеку и в восторге от творения Джинни.
– Ты видел детскую? Нет? Жаль! – воскликнула Мелисса. – Джинни наделена уникальным даром. По-моему, зря она растрачивает свой талант, подбирая мебель и обои для людей, обделенных художественным вкусом. Если Джек не будет возражать, я устрою в комнате, которую она превратила в сказку, пресс-конференцию. Наверняка репортеры сфотографируют это произведение искусства и опубликуют снимки.
– Сюзи уснула? – блеснув глазами, вдруг спросил Ник.
– Разумеется! – улыбнулась Мелисса, прочитав страсть в его пристальном взгляде. – Ты тоже хочешь в кроватку?
– Угадала! – Ник взял ее за руку и увел наверх.
Очутившись в спальне, он не стал торопиться, а медленно и нежно начал ее раздевать, исподволь наслаждаясь прелюдией любви – ее томными вздохами и легкими стонами в ответ на его прикосновения, учащающимся дыханием и мурашками на ее коже, трепетной готовностью принять его в свои объятия и подарить радость. Страсть не угасала в нем ни на один день их супружества, но сегодня Ник овладел женой с особым пылом. Не только утверждаясь в своем исключительном праве на нее, но и испепеляя жаром любви тень воспоминаний об ее шалостях с Эйсом Делани до замужества.
– Не пора ли нам завести второго ребенка? – спросил Ник, когда они успокоились и лежали, прижавшись друг к другу.
Мелисса напряглась: она очень любила Сюзи, но пока не созрела для принятия решения о новой беременности. Ей казались странными заявления некоторых женщин, что они обожают рожать.
– Мне только двадцать шесть лет, – напомнила она мужу.
Ник сообразил, что выбрал неподходящую минуту для серьезного разговора. Сейчас Мелисса была занята подготовкой к теннисному турниру и переговорами с фирмами по производству спортивной одежды, которую она рекламировала.
– Я тебя не тороплю. – Он поцеловал ей плечо. – Мне, конечно, легко рассуждать. Скажешь сама, когда будешь готова.
Мелисса слегка расслабилась.
Когда утром в понедельник Ник вошел в офис, Куп, живущий неподалеку, уже разбирал почту. Увидев партнера, он поднял голову.
– Тебя ждут! Я проводил гостью в твой кабинет и угостил ее кофе. Она представилась как мисс Салливан.
– Салливан? – переспросил Ник, наморщив лоб. – Спасибо!
В кабинете он действительно нашел темноволосую даму, рассеянно смотрящую в окно. При звуке его шагов она резко обернулась, прижав ладони к горлу.
Они молча уставились друг на друга, и Ник не без труда узнал в женщине Констанс Салливан, которую не видел много лет. Посетительница опомнилась первой.
– Здравствуй, Ник! – с мягким ирландским акцентом произнесла она. – Ты совсем не изменился!
– Ты тоже, – солгал он, не желая обидеть ту, которую когда-то любил. Волосы Констанс подернулись серебристой паутинкой седины, морщины тронули лицо, но синие глаза светились прежним живым интересом. Однажды он сравнил их с сапфирами, но это было так давно…
– Спасибо за милосердие, я знаю, как выгляжу на самом деле, – вздохнула она. – Как жестоко устроен мир! Мужчины с возрастом хорошеют, а женщины – увядают. Это несправедливо!
Она замолчала, не зная, как перейти к главному, ради чего явилась сюда.
– Ну, как ты живешь? – спросил Ник, почувствовав, что пауза затягивается.
– Мне теперь намного лучше, но я все еще болею, – сказала Констанс. – Собственно говоря, потому-то я и пришла к тебе.
– В самом деле?
– Дело в том, Ник, что я давно собиралась с тобой поговорить, но не была уверена, что ты правильно меня поймешь. Время летело, я прочла в газете, что ты женился на Мелиссе Фаррелл и занялся серьезным бизнесом. Так я узнала адрес твоего офиса.
– Что-нибудь случилось? – нахмурился Ник. – Тебе нужна моя помощь.
– Да, но в не совсем обычном смысле этого слова. – Она нервно облизнула губы. – Знаешь, когда мне сказали, что предстоит серьезная операция, я подумала, что это может печально закончиться, и написала письмо сыну…
– У тебя есть сын?
– Да, Майкл. Я волнуюсь за его судьбу: кто побеспокоится о нем, если со мной что-нибудь случится? Поэтому я и сообщила ему твой адрес.
– Мой?
– Понимаешь, я не хотела, чтобы он читал письмо, если в этом не будет надобности. Но так случилось, что сестра все перепутала и отдала его Майклу раньше срока. Теперь он все знает. Прости меня! – Констанс смущенно потупилась.
– Но что именно ты ему написала? Сколько лет Майклу?
– Шестнадцать.
– Он… мой сын?
– Да. Ты сердишься на меня?
– Сержусь?
Ник глубоко вздохнул, не находя подходящих слов, и молча уставился на нее. В его душе всколыхнулось множество противоречивых чувств, но он затруднялся определить, какое из них берет верх. Гнев? Да, безусловно: потому что она чересчур долго утаивала от него правду. Чувство вины? Было и оно, обусловленное сознанием собственной легкомысленности: как можно забыть о возможных последствиях интимной близости, ни разу не поинтересоваться ее самочувствием? Имелось и любопытство, желание увидеть сына. Но самое отвратительное заключалось в том, что явственно закопошился гнусный страх. Пожалуй, именно он и беспокоил Ника сильнее всего, но не за свою репутацию, а за то, чем все это чревато для Мелиссы и Сюзи, его самых близких, родных людей, которых он любил больше жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– Лучше не спрашивай! – поморщился Ник.
– Настолько скверно?
– Боюсь, что да. Джинни тебе ничего не говорила о своем намерении поехать в Голливуд? У нее там, как я слышал, живет какой-то знакомый актер, – спросил Ник самым невинным тоном.
– Нет, впервые слышу от тебя об этом! Она так сказала Солу?
– Да! Может быть, она хотела возбудить в нем ревность? А тут еще и Эйс внес свою лепту в их раздор…
– Каким образом?
– А он сам тебе ничего не говорил? Ведь он здесь был, не так ли?
– Заезжал на минуточку, чтобы поприветствовать меня, и вскоре уехал, – ответила Мелисса.
– Он так торопился? – не поверил ей Ник.
– Да, у него свои дела, он семейный человек, как тебе известно, – Мелисса пожала плечами, решив не рассказывать мужу о позоре брата, который она восприняла, как собственный.
Вот если Лайза все же решится подать на развод, тогда она обо всем расскажет Нику. Но пока есть надежда на сохранение брака Джека с Лайзой, лучше помалкивать. На душе у нее было бы спокойнее, если бы она вообще не знала о подлом замысле Лайзы. Но она понимала, что побудило Эйса посвятить ее в эту таинственную историю: он опасался, что Лайза вновь заберет Китти в Калифорнию и получит преимущество перед Джеком в суде, когда будет решаться вопрос о том, с кем останется девочка. Мелисса горой стояла за брата и готова была любой ценой предотвратить это злодейство. Вспомнив о любимой племяннице, она спросила у мужа, как та себя чувствует.
– Замечательно! – ответил Ник. – Рада, что снова дома, скучает по Джеку и в восторге от творения Джинни.
– Ты видел детскую? Нет? Жаль! – воскликнула Мелисса. – Джинни наделена уникальным даром. По-моему, зря она растрачивает свой талант, подбирая мебель и обои для людей, обделенных художественным вкусом. Если Джек не будет возражать, я устрою в комнате, которую она превратила в сказку, пресс-конференцию. Наверняка репортеры сфотографируют это произведение искусства и опубликуют снимки.
– Сюзи уснула? – блеснув глазами, вдруг спросил Ник.
– Разумеется! – улыбнулась Мелисса, прочитав страсть в его пристальном взгляде. – Ты тоже хочешь в кроватку?
– Угадала! – Ник взял ее за руку и увел наверх.
Очутившись в спальне, он не стал торопиться, а медленно и нежно начал ее раздевать, исподволь наслаждаясь прелюдией любви – ее томными вздохами и легкими стонами в ответ на его прикосновения, учащающимся дыханием и мурашками на ее коже, трепетной готовностью принять его в свои объятия и подарить радость. Страсть не угасала в нем ни на один день их супружества, но сегодня Ник овладел женой с особым пылом. Не только утверждаясь в своем исключительном праве на нее, но и испепеляя жаром любви тень воспоминаний об ее шалостях с Эйсом Делани до замужества.
– Не пора ли нам завести второго ребенка? – спросил Ник, когда они успокоились и лежали, прижавшись друг к другу.
Мелисса напряглась: она очень любила Сюзи, но пока не созрела для принятия решения о новой беременности. Ей казались странными заявления некоторых женщин, что они обожают рожать.
– Мне только двадцать шесть лет, – напомнила она мужу.
Ник сообразил, что выбрал неподходящую минуту для серьезного разговора. Сейчас Мелисса была занята подготовкой к теннисному турниру и переговорами с фирмами по производству спортивной одежды, которую она рекламировала.
– Я тебя не тороплю. – Он поцеловал ей плечо. – Мне, конечно, легко рассуждать. Скажешь сама, когда будешь готова.
Мелисса слегка расслабилась.
Когда утром в понедельник Ник вошел в офис, Куп, живущий неподалеку, уже разбирал почту. Увидев партнера, он поднял голову.
– Тебя ждут! Я проводил гостью в твой кабинет и угостил ее кофе. Она представилась как мисс Салливан.
– Салливан? – переспросил Ник, наморщив лоб. – Спасибо!
В кабинете он действительно нашел темноволосую даму, рассеянно смотрящую в окно. При звуке его шагов она резко обернулась, прижав ладони к горлу.
Они молча уставились друг на друга, и Ник не без труда узнал в женщине Констанс Салливан, которую не видел много лет. Посетительница опомнилась первой.
– Здравствуй, Ник! – с мягким ирландским акцентом произнесла она. – Ты совсем не изменился!
– Ты тоже, – солгал он, не желая обидеть ту, которую когда-то любил. Волосы Констанс подернулись серебристой паутинкой седины, морщины тронули лицо, но синие глаза светились прежним живым интересом. Однажды он сравнил их с сапфирами, но это было так давно…
– Спасибо за милосердие, я знаю, как выгляжу на самом деле, – вздохнула она. – Как жестоко устроен мир! Мужчины с возрастом хорошеют, а женщины – увядают. Это несправедливо!
Она замолчала, не зная, как перейти к главному, ради чего явилась сюда.
– Ну, как ты живешь? – спросил Ник, почувствовав, что пауза затягивается.
– Мне теперь намного лучше, но я все еще болею, – сказала Констанс. – Собственно говоря, потому-то я и пришла к тебе.
– В самом деле?
– Дело в том, Ник, что я давно собиралась с тобой поговорить, но не была уверена, что ты правильно меня поймешь. Время летело, я прочла в газете, что ты женился на Мелиссе Фаррелл и занялся серьезным бизнесом. Так я узнала адрес твоего офиса.
– Что-нибудь случилось? – нахмурился Ник. – Тебе нужна моя помощь.
– Да, но в не совсем обычном смысле этого слова. – Она нервно облизнула губы. – Знаешь, когда мне сказали, что предстоит серьезная операция, я подумала, что это может печально закончиться, и написала письмо сыну…
– У тебя есть сын?
– Да, Майкл. Я волнуюсь за его судьбу: кто побеспокоится о нем, если со мной что-нибудь случится? Поэтому я и сообщила ему твой адрес.
– Мой?
– Понимаешь, я не хотела, чтобы он читал письмо, если в этом не будет надобности. Но так случилось, что сестра все перепутала и отдала его Майклу раньше срока. Теперь он все знает. Прости меня! – Констанс смущенно потупилась.
– Но что именно ты ему написала? Сколько лет Майклу?
– Шестнадцать.
– Он… мой сын?
– Да. Ты сердишься на меня?
– Сержусь?
Ник глубоко вздохнул, не находя подходящих слов, и молча уставился на нее. В его душе всколыхнулось множество противоречивых чувств, но он затруднялся определить, какое из них берет верх. Гнев? Да, безусловно: потому что она чересчур долго утаивала от него правду. Чувство вины? Было и оно, обусловленное сознанием собственной легкомысленности: как можно забыть о возможных последствиях интимной близости, ни разу не поинтересоваться ее самочувствием? Имелось и любопытство, желание увидеть сына. Но самое отвратительное заключалось в том, что явственно закопошился гнусный страх. Пожалуй, именно он и беспокоил Ника сильнее всего, но не за свою репутацию, а за то, чем все это чревато для Мелиссы и Сюзи, его самых близких, родных людей, которых он любил больше жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72