Век бы их больше не видеть! Какого дьявола ты затащил меня в эти дебри?
– Так ведь добровольно ты бы сюда не пошла! А мне нужно с тобой поговорить. Садись на шкуру, земля холодная, можно простудиться.
– Ни за что! – Джинни гордо скрестила руки на груди.
– Малышка, пойми! Нам все равно придется выяснить отношения, – Сол вздохнул. – И чем раньше мы это сделаем, тем лучше! Ведь до сумерек нам нужно выбраться из этого лабиринта! Ну, смелее, Джинни! Говори!
– Нам нечего выяснять!
– Это не так! Я хочу знать, почему ты расстроилась, когда я улетел на Кипр!
– И вовсе я не расстраивалась. Просто решила, что мне лучше полететь в Голливуд с Джеми, чем к тебе – на Кипр.
– Не делай из меня идиота! Ты не собиралась в Америку, потому что подписала подряд в Беллвуде.
– Верно! Однако никто не запретит мне улететь в Штаты, когда работа выполнена!
– Я, Сол Ланкастер, запрещаю тебе это!
– Какой ты, однако, самоуверенный! Не любишь, когда тебя оставляют в дураках! А мне вот вздумалось променять тебя на Джеми. Досадно?
– Скорее обидно: ты разбила мне сердце!
– Только не надо бросаться такими словами! Это нечестно! – Джинни отвернулась, густо покраснев. – Существуют определенные правила игры!
– В любви и на войне правил нет, главное – победа! – возразил Сол. – Но воевать с тобой я не намерен!
Сол встал и подошел к Джинни, но не дотронулся до нее даже пальцем. Мысли ее, однако, смешались.
– Посмотри мне в глаза и скажи, что ты любишь Джеймса Калверта. Я сейчас же уйду и навсегда оставлю тебя в покое.
Джинни открыла было рот, чтобы выпалить спасительную ложь, но не осмелилась, испугавшись выражения его лица: его губы сжались, а в темно-зеленых глазах застыла мольба. Она потупилась и прикусила нижнюю губу. Сол облегченно вздохнул, но, как выяснилось, рановато.
– Тебе здесь нечего делать! – скучным голосом промолвила Джинни, собравшись наконец с духом. – Зря ты вернулся! Уходи!
– Ладно, но сперва объясни, что случилось! – потребовал он. – Ну, говори же! Я жду!
– Это не так легко, как тебе кажется. Вернее, это просто невозможно! – Она с отчаянием вздохнула.
– Но почему, дорогая? – не унимался Сол, чем только разозлил ее, потому что слово «дорогая» сбивало ее с мысли, особенно когда он произносил его своим сексуальным бархатным баритоном. Джинни упорно отмалчивалась, и тогда Сол спросил:
– Ты разговаривала с моей матерью? Это она тебя огорчила?
– Со мной поговорить она не удосужилась, – фыркнула Джинни, упирая на начало фразы.
Это насторожило Сола.
– Значит, она говорила с кем-то другим? С кем именно?
– Ладно! Ты победил, я все расскажу! – Она не выдержала и обернулась к нему лицом, искаженным обидой. – Помнишь репортера, который показался нам слишком настырным?
– Конечно! Я прекрасно его запомнил!
– Так вот, никакой он не репортер! Он частный детектив, нанятый твоей матерью следить за мной. Когда ты вышвырнул Джеми из ночного клуба, этот тип подошел к нему и предложил кое-какую работу, естественно, по поручению твоей мамочки!
– Продолжай, я слушаю!
– Она заплатила ему пятьсот фунтов, чтобы он наплел тебе обо мне всяких небылиц. Но ты ему поверил, потому что услышал то, что хотел! Он ведь сказал, что я торгую своим телом, верно?
Голос Джинни дрожал от негодования, она задыхалась от злости, но продолжала говорить. Она боялась, что он ее перебьет, приведя собственные аргументы или, что еще хуже, признав ее доводы.
– Твоя мамочка надеялась навсегда отбить у тебя охоту встречаться со мной, но добилась обратного эффекта! Слова Джеми распалили тебя! Ты ведь давно мечтал затащить меня в кровать! А Джеми подсказал тебе, как быстрее это сделать. Разве я не права? Не прошло и двух дней, как ты объявился в моем доме, рассыпаясь в комплиментах, и обворожил меня улыбками и подарками. Ты заплатил мне аванс! – Ее голос сел, и она отвернулась, пряча слезы.
– Джинни! – Сол попытался обнять ее, но она резко вывернулась, крикнув:
– Не прикасайся ко мне! Отойди!
– Хорошо, только успокойся. – Он отступил на шаг, чтобы не разозлить ее еще сильнее.
– Слава Богу, ты хотя бы не отрицаешь того, что я сказала! – слегка успокоившись, пробормотала Джинни.
– Мне нечего тебе сказать, – признался Сол, стараясь говорить спокойно и тихо. – Я действительно вознамерился любой ценой переспать с тобой. Но вскоре я изменил свое отношение к тебе! Мне стало мало одного твоего тела, захотелось настоящей, глубокой любви! Я понял, что нас объединяет нечто большее, чем плотская страсть! И это произошло значительно раньше, чем мы занялись любовью…
– Мы занимались чистым сексом! – поморщилась Джинни. – Я расплачивалась с тобой за часики. О какой любви ты говоришь?
– Нет, дорогая! – не уступал Сол. – Это была прелюдия нашей будущей любви! Я раскусил Джеми и понял, что он хотел отвадить меня от тебя, чтобы ты досталась ему. Потом, когда мы с тобой сблизились, все его жалкие интриги выскочили у меня из головы. Я думал только о тебе, любимая! Вспоминал божественные мгновения нашего короткого счастья.
– Все это в прошлом, Сол! – уныло сказала Джинни.
– Нет, я никому тебя не отдам! Мы всегда будем вместе, ты принадлежишь лишь мне одному!
– Я никому не принадлежу! – Она покачала головой. – И пойми, уже нельзя ничего исправить! Представь, какие страшные муки я испытала, услышав покаяние Джеми! Каково мне было узнать, что ты купил меня, словно продажную девку! Я почувствовала себя уличной шлюхой, высматривающей богатого клиента. Ты полагаешь, что я смогу отделаться от этого мерзкого ощущения, услышав, что ты изменил ко мне отношение?
Джинни перешла на крик, и Сол понял, что она впала в истерику. Сегодня он явно проиграл сражение, но рано или поздно непременно возьмет реванш. Сейчас же ему ничего другого не оставалось, как проклинать себя за свое легкомыслие и молча ждать, пока уляжется шквал ее бурного возмущения. Он не винил в случившемся ни Джеймса Калверта, ни свою мать, ни Энн Синклер. Сердце подсказывало ему, что только он сам обязан рассчитаться за все сполна. Взглянув на Джинни, он сообразил, что лучше ее не утешать, и, подхватив с земли костюм гориллы, негромко сказал:
– Пошли!
Она покорно последовала за ним, даже не сообразив, что выход из лабиринта ему хорошо известен. К их искреннему удивлению, солнце еще не село, когда они выбрались из густого кустарника, и праздник продолжался, хотя им и померещилось, что мир погрузился во мглу, после того как рухнуло их счастье.
– С тобой все в порядке? – тихо спросил Сол, заметив, что она бледна и дрожит как осиновый лист.
– Не беспокойся, я вполне здорова. – Джинни отвела взгляд.
– Я хочу тебе сказать кое-что еще. – Он дотронулся до ее плеча. – Вспомни, разве почувствовала ты себя, хоть на миг, потаскухой, когда мы были близки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– Так ведь добровольно ты бы сюда не пошла! А мне нужно с тобой поговорить. Садись на шкуру, земля холодная, можно простудиться.
– Ни за что! – Джинни гордо скрестила руки на груди.
– Малышка, пойми! Нам все равно придется выяснить отношения, – Сол вздохнул. – И чем раньше мы это сделаем, тем лучше! Ведь до сумерек нам нужно выбраться из этого лабиринта! Ну, смелее, Джинни! Говори!
– Нам нечего выяснять!
– Это не так! Я хочу знать, почему ты расстроилась, когда я улетел на Кипр!
– И вовсе я не расстраивалась. Просто решила, что мне лучше полететь в Голливуд с Джеми, чем к тебе – на Кипр.
– Не делай из меня идиота! Ты не собиралась в Америку, потому что подписала подряд в Беллвуде.
– Верно! Однако никто не запретит мне улететь в Штаты, когда работа выполнена!
– Я, Сол Ланкастер, запрещаю тебе это!
– Какой ты, однако, самоуверенный! Не любишь, когда тебя оставляют в дураках! А мне вот вздумалось променять тебя на Джеми. Досадно?
– Скорее обидно: ты разбила мне сердце!
– Только не надо бросаться такими словами! Это нечестно! – Джинни отвернулась, густо покраснев. – Существуют определенные правила игры!
– В любви и на войне правил нет, главное – победа! – возразил Сол. – Но воевать с тобой я не намерен!
Сол встал и подошел к Джинни, но не дотронулся до нее даже пальцем. Мысли ее, однако, смешались.
– Посмотри мне в глаза и скажи, что ты любишь Джеймса Калверта. Я сейчас же уйду и навсегда оставлю тебя в покое.
Джинни открыла было рот, чтобы выпалить спасительную ложь, но не осмелилась, испугавшись выражения его лица: его губы сжались, а в темно-зеленых глазах застыла мольба. Она потупилась и прикусила нижнюю губу. Сол облегченно вздохнул, но, как выяснилось, рановато.
– Тебе здесь нечего делать! – скучным голосом промолвила Джинни, собравшись наконец с духом. – Зря ты вернулся! Уходи!
– Ладно, но сперва объясни, что случилось! – потребовал он. – Ну, говори же! Я жду!
– Это не так легко, как тебе кажется. Вернее, это просто невозможно! – Она с отчаянием вздохнула.
– Но почему, дорогая? – не унимался Сол, чем только разозлил ее, потому что слово «дорогая» сбивало ее с мысли, особенно когда он произносил его своим сексуальным бархатным баритоном. Джинни упорно отмалчивалась, и тогда Сол спросил:
– Ты разговаривала с моей матерью? Это она тебя огорчила?
– Со мной поговорить она не удосужилась, – фыркнула Джинни, упирая на начало фразы.
Это насторожило Сола.
– Значит, она говорила с кем-то другим? С кем именно?
– Ладно! Ты победил, я все расскажу! – Она не выдержала и обернулась к нему лицом, искаженным обидой. – Помнишь репортера, который показался нам слишком настырным?
– Конечно! Я прекрасно его запомнил!
– Так вот, никакой он не репортер! Он частный детектив, нанятый твоей матерью следить за мной. Когда ты вышвырнул Джеми из ночного клуба, этот тип подошел к нему и предложил кое-какую работу, естественно, по поручению твоей мамочки!
– Продолжай, я слушаю!
– Она заплатила ему пятьсот фунтов, чтобы он наплел тебе обо мне всяких небылиц. Но ты ему поверил, потому что услышал то, что хотел! Он ведь сказал, что я торгую своим телом, верно?
Голос Джинни дрожал от негодования, она задыхалась от злости, но продолжала говорить. Она боялась, что он ее перебьет, приведя собственные аргументы или, что еще хуже, признав ее доводы.
– Твоя мамочка надеялась навсегда отбить у тебя охоту встречаться со мной, но добилась обратного эффекта! Слова Джеми распалили тебя! Ты ведь давно мечтал затащить меня в кровать! А Джеми подсказал тебе, как быстрее это сделать. Разве я не права? Не прошло и двух дней, как ты объявился в моем доме, рассыпаясь в комплиментах, и обворожил меня улыбками и подарками. Ты заплатил мне аванс! – Ее голос сел, и она отвернулась, пряча слезы.
– Джинни! – Сол попытался обнять ее, но она резко вывернулась, крикнув:
– Не прикасайся ко мне! Отойди!
– Хорошо, только успокойся. – Он отступил на шаг, чтобы не разозлить ее еще сильнее.
– Слава Богу, ты хотя бы не отрицаешь того, что я сказала! – слегка успокоившись, пробормотала Джинни.
– Мне нечего тебе сказать, – признался Сол, стараясь говорить спокойно и тихо. – Я действительно вознамерился любой ценой переспать с тобой. Но вскоре я изменил свое отношение к тебе! Мне стало мало одного твоего тела, захотелось настоящей, глубокой любви! Я понял, что нас объединяет нечто большее, чем плотская страсть! И это произошло значительно раньше, чем мы занялись любовью…
– Мы занимались чистым сексом! – поморщилась Джинни. – Я расплачивалась с тобой за часики. О какой любви ты говоришь?
– Нет, дорогая! – не уступал Сол. – Это была прелюдия нашей будущей любви! Я раскусил Джеми и понял, что он хотел отвадить меня от тебя, чтобы ты досталась ему. Потом, когда мы с тобой сблизились, все его жалкие интриги выскочили у меня из головы. Я думал только о тебе, любимая! Вспоминал божественные мгновения нашего короткого счастья.
– Все это в прошлом, Сол! – уныло сказала Джинни.
– Нет, я никому тебя не отдам! Мы всегда будем вместе, ты принадлежишь лишь мне одному!
– Я никому не принадлежу! – Она покачала головой. – И пойми, уже нельзя ничего исправить! Представь, какие страшные муки я испытала, услышав покаяние Джеми! Каково мне было узнать, что ты купил меня, словно продажную девку! Я почувствовала себя уличной шлюхой, высматривающей богатого клиента. Ты полагаешь, что я смогу отделаться от этого мерзкого ощущения, услышав, что ты изменил ко мне отношение?
Джинни перешла на крик, и Сол понял, что она впала в истерику. Сегодня он явно проиграл сражение, но рано или поздно непременно возьмет реванш. Сейчас же ему ничего другого не оставалось, как проклинать себя за свое легкомыслие и молча ждать, пока уляжется шквал ее бурного возмущения. Он не винил в случившемся ни Джеймса Калверта, ни свою мать, ни Энн Синклер. Сердце подсказывало ему, что только он сам обязан рассчитаться за все сполна. Взглянув на Джинни, он сообразил, что лучше ее не утешать, и, подхватив с земли костюм гориллы, негромко сказал:
– Пошли!
Она покорно последовала за ним, даже не сообразив, что выход из лабиринта ему хорошо известен. К их искреннему удивлению, солнце еще не село, когда они выбрались из густого кустарника, и праздник продолжался, хотя им и померещилось, что мир погрузился во мглу, после того как рухнуло их счастье.
– С тобой все в порядке? – тихо спросил Сол, заметив, что она бледна и дрожит как осиновый лист.
– Не беспокойся, я вполне здорова. – Джинни отвела взгляд.
– Я хочу тебе сказать кое-что еще. – Он дотронулся до ее плеча. – Вспомни, разве почувствовала ты себя, хоть на миг, потаскухой, когда мы были близки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72