– Что ж, дорогой, если уж приходится говорить о деньгах, то я бы хотела послушать, что скажет сенатор о бюджетном дефиците.
Марджори демонстративно подавила звонок. За этим столом и в этом городе хозяйка она, и ей хотелось, чтобы об этом знали все. Если для этого надо немного уколоть могущественного сенатора, то так тому и быть.
Бобби ничуть не возражал. Его самоуверенность была непоколебима.
– Забавно, что вы заговорили об этом, Марджори. Голос Бобби Стэнсфилда был спокоен, и в нем угадывалась холодная усмешка.
– Знаете, если бы вы объединились с Джо Энн и сделали бы небольшой взнос из ваших личных фондов, то, мне кажется, мы смогли бы решить проблему дефицита прямо здесь.
Замечательно. Ведь все они богаты. Богаты, красивы и удачливы. Взаимное восхищение преуспевающих людей зримо витало в воздухе, непринужденно сливаясь с ароматом пятидесяти белых гардений, которые плавали в вазе из ирландского уотерфордского стекла, стоявшей посреди стола.
Бобби повернулся к Джо Энн.
– Не хотите потанцевать?
– Отчего же, благодарю, сенатор. Джо Энн подражала певучим интонациям красавиц с Юга.
Бобби через стол улыбнулся Питеру Дьюку. – Не возражаете, если я уведу на время вашу жену? Могу ведь и не вернуть ее.
Питер Дьюк присоединился к общему смеху, однако внутренне он вовсе не веселился. «Забери эту падлу. Это как раз то, чего ты и заслуживаешь, самодовольный, высокомерный, надутый ублюдок», – хотелось сказать ему. Дьюков и Стэнсфилдов традиционно связывала несколько тягостная дружба. По большинству параметров у них было много общего – старинные аристократические фамилии, поддерживающие республиканцев и проживающие в Палм-Бич, с огромными состояниями и общими предрассудками. Тем не менее, две проблемы неизменно осложняли отношения между ними. Во-первых, Дьюки были несравненно богаче Стэнсфилдов. Во-вторых, Стэнсфилды были намного, намного удачливей Дьюков.
В результате оба семейства не знали покоя. Дьюки завидовали власти Стэнсфилдов и тому вниманию, которым они пользовались благодаря этой власти. Мстя Стэнсфилдам, они обвиняли их в заурядности, недостатке аристократизма, заигрывании с прессой, чрезмерной суетливости мещан, которые не умеют себя вести. Стэнсфилды завидовали феноменальному богатству Дьюков и их общенациональной репутации утонченных покровителей искусств. Чтобы уравнять шансы, они обвиняли Дьюков в том, что те – эгоцентричные лоботрясы, что им наплевать на свою страну, что они много пьют и мало работают и чересчур мнят о себе только лишь на том основании, что их предок угодил в лужу луизианской нефти.
Как уже говорилось, семьи были слишком схожи, чтобы позволить себе враждовать открыто. Палм-Бич – городок маленький, В нем существовали другие враги, которым вендетта между Дьюками и Стэнсфилдами пошла бы только на пользу. Например, Тедди Кеннеди. Когда старый Стэнсфилд умер, его старший сын Бобби унаследовал хорошо смазанную политическую машину, а вскоре после этого – и место в сенате. Феноменально красивый Бобби являлся типичным продолжателем политической династии Стэнсфилдов; некоторые более осведомленные знатоки уже поговаривали насчет его претензий на президентство. Вполне вероятно, что в будущем его оппонентом от демократов мог бы стать сосед по бульвару Норт-Оушн Тедди Кеннеди, – если воспоминание о Чаппаквидике по прошествии времени и благодаря безупречной деятельности в сенате постепенно сотрется.
У любого истинного обитателя Палм-Бич, состоящего в клубе «Эверглейдс», тревожная перспектива появления второго президента Кеннеди не вызывала ничего, кроме неприкрытого ужаса. Кеннеди были членами демократической партии, а демократы – это социалисты, хуже которых, разумеется, только коммунисты. Для борьбы с Кеннеди необходимо было сплотить все силы. В результате, несмотря на то, что Питер Дьюк редко думал благосклонно о Бобби Стэнсфилде, он фактически финансировал кампанию его выборов в сенат. В свою очередь, Бобби не только с благодарностью принял его помощь, он не единожды хлопотал в Вашингтоне в пользу деловых интересов Дьюков, несмотря на свою личную неприязнь к Питеру Дьюку, – неприязнь, которая ни в коем случае не распространялась на его очаровательную жизнерадостную жену.
Бобби направлялся мимо тесно сидящих за столиками людей к танцплощадке. Это было королевское шествие. Все стремились привлечь к себе его внимание – тянулись руки, чтобы ухватить его за рукав безупречно сшитого смокинга, скрежетали в приветствиях скрипучие голоса светских матрон, залихватски шутили полчища друзей детства, языки которых были хорошо смазаны аперитивом. Бобби непринужденно скользил по волнам популярности, а восхищенная Джо Энн следовала в его кильватере. На каждое замечание у него находилась подходящая шутка, точно выверенная для конкретного случая, со строго дозированным содержанием серьезности или фривольности в зависимости от того, кому она предназначалась. За это короткое время, пока Бобби добрался до площадки, он успел наулыбаться и нахмуриться, очаровать и пофлиртовать, пообещать и заручиться обещанием. Не отрывая глаз от крепкой спины и широких плеч сенатора, Джо Энн восхищалась этим спектаклем. Бобби продемонстрировал талант прирожденного политического деятеля. Он никого не обидел, потешил чье-то самолюбие, набрал голоса. На его месте Джо Энн не удержалась бы от соблазна доставить себе удовольствие, сделав больно другим. В этом и заключалась разница между профессионалом и любителем.
Возле танцевальной площадки Бобби повернулся к Джо Энн и взял ее за руки. Он улыбался тепло, но с долей иронии. Улыбка говорила, что Бобби увлечен Джо Энн и что ей скоро придется считаться с этим.
Джо Энн также ответила ему улыбкой. Общаться с мужчинами ей всегда было легко. В данном случае – приятно.
– Вы знаете, мы ведь впервые танцуем с вами, – прикинулся обиженным Бобби.
– Несомненно, не по причине вашей робости. Видит Бог, возможностей у вас было много. Иногда мне кажется, что в этом городе мы только и занимаемся тем, что танцуем.
– Что ж, как говорится – на балы ходят не танцевать. Туда идут подыскать жену, присмотреть за своей женой или приударить за чужой.
Произнося это, Бобби посмотрел прямо в глаза Джо Энн и уверенно закружил ее в общем потоке танцующих. На эстраде Джо Рене со своим оркестром, ветеранами тысяч балов в Палм-Бич, в энный раз сообщал Долли, что вид у нее – отличный.
– А вы как раз сейчас приударяете за чужой, Бобби?
Джо Энн стиснула сильную руку и придвинулась чуточку ближе, ощущая на себе взгляды окружающих. Флирт на танцевальной площадке в Палм-Бич допускался. Это была одна из причин, отчего в городе так много танцевали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129