В одиннадцать двадцать она распахивает двери моего кабинета и с порога заявляет:
– Здравствуйте! Я знаю, мы с вами тезки. Меня тоже зовут Ольга, но, честно говоря, я предпочитаю, чтобы меня называли Аленой, – и протягивает мне руку.
Я осторожно жму ее.
– Вас не было на утреннем совещании… – Она вопросительно смотрит на меня.
А я ведь даже не спросила у Галки, на какую должность ее берут. Вдруг она приходится мне начальником? И сейчас ждет, когда я примусь объяснять причины своего утреннего отсутствия. Я индифферентно бормочу:
– Неплановый визит к врачу. Секретарь была в курсе.
– Да, она так и сказала, – улыбается Алена. – А я решила, что раз вас не было на планерке, где меня представляли, то пойду познакомлюсь с вами сама. Ничего, что я так запросто?
Откуда мне знать? И почему такое внимание к моей персоне? Личный визит, улыбка до ушей и все такое прочее. Точно – будет мной руководить. Вот уж не было печали…
– Конечно, все нормально, – тем не менее отвечаю я. – А, простите, кем вы…
– Ах да, разумеется, – восклицает Алена, – вы же не в курсе! Я буду у вас рулить маркетингом.
Я перевожу дух. Горизонтальные связи, не более того. Это радует.
– Надеюсь, мы сработаемся, – продолжает Алена.
– Конечно, – киваю я.
– Не против, если мы сразу же перейдем на «ты»? – спрашивает она. – Иначе начинаешь ощущать себя развалиной.
– Конечно, – похоже, что другие слова у меня закончились.
– Прекрасно! – смеется она. – Ну, удачного тебе дня. Пойду осваивать новое место.
– Вам… ой, тебе… тоже удачи, – с заминкой отвечаю я.
Она еще раз ослепительно улыбается и открывает дверь. Я выхожу вслед за ней в коридор и провожаю ее взглядом. Полный отпад. Кароль Буке в русском варианте. Длинные густые черные волосы, зеленые глаза, скулы, о которых простым смертным мечтать и мечтать. Обалденная грудь и бесконечные ноги. Если она умеет еще и работать… Хотя предназначение таких женщин – не работать, а служить живым подтверждением того, что гармония в этом мире все же существует. И еще – развивать в прочих разнообразные и в основном неистребимые комплексы.
Я чуть не плачу. Конечно, я и раньше знала, что у меня широковатая талия, за которой нужен глаз да глаз, что ноги растут не от ушей, а все-таки из того места, из которого природа и предназначила им расти, что лицо мое никогда не будет красоваться на обложках глянцевых журналов, потому что в нем нет абсолютно ни одной черточки, достойной восхищения. Знала и когда-то давно уже с этим смирилась. Нельзя получить от жизни все. Спасибо и за то, что не вызываю ни в ком отвращения. Но иногда случались мгновения, когда я начинала чувствовать свою «среднесть» с удвоенной силой. Как, например, сейчас. Я стою, держась за ручку двери в кабинет, не в силах оторвать взгляд от Алениных нейлоновых ног, не просто переступающих по ковровому покрытию коридора, но как бы пританцовывающих, как вдруг… Боковым зрением я замечаю какое-то движение слева от себя и тут же слышу:
– Что с вами?
Поворачиваю голову и… утыкаюсь взглядом в М.А. Он озабоченно смотрит на меня:
– У вас все в порядке?
Любопытно, какое нужно иметь выражение лица, что тебе задали такой вопрос? Но ведь не спросишь же его. А он стоит и явно не собирается никуда уходить. Неплохо бы быстро собраться с силами и выдать обычную безмятежность, но – к черту! Имею я право быть в плохом настроении? Имею. И я отвечаю:
– Не очень.
Он удивляется. Поднимает левую бровь, хмурится.
– Необычное явление для вас, – замечает М.А. – Я думал, у вас всегда все о'кей.
Издевается? Нет, смотрит чуть ли не с сочувствием. И спрашивает заботливо:
– Что-то случилось?
Я вздрагиваю. Что это? Дежа вю? Это ведь уже было в моей жизни. Пятнадцать лет назад. Я ежусь под его испытующим взглядом. Опускаю глаза и бормочу:
– Нет, все нормально. Так, настроение… Извините, – и перешагиваю порог своего кабинета, – мне пора.
– Да-да, разумеется. – Лицо его становится непроницаемым, он кивает и быстрым шагом уходит.
Глава 8
«Жизнь – несправедливая штука», – думаю я, вырисовывая на стене орхидею. Орхидея получается не очень убедительной, точнее, не такой, какой задумывалась, хотя, если взглянуть на нее с точки зрения кубизма, что-то в ней все-таки есть. Да, жизнь определенно имеет перекос. Алена тому – живое свидетельство. Что-то я слишком много думаю о ней. И не удается этого не делать, как ни старайся. Даже испытанные способы восстанавливать душевное равновесие не помогают. Надо бы придумать себе сегодня какое-нибудь интеллектуальное занятие, чтобы вытеснить из головы ненужные мысли – хотя бы на время. Рисование орхидей – дело, безусловно, увлекательное, но голова-то при этом свободна, вот и лезет туда что ни попадя.
Я отступаю на шаг и окидываю взглядом свою работу. Прикольно. Так и должно быть. Таков и был замысел. Кухня должна была стать необычной, прикольной. Надеюсь, что станет, хотя до конца еще далеко.
Надо закончить ее до наступления лета. Летом и так есть чем заняться. Отдохнуть, позагорать, потолкаться в пригородах, на природе. Может, даже еще разок съездить на море. Интересно, а куда ездит Алена? Наверняка на какие-нибудь остромодные курорты, где можно вволю потусоваться на людях. Боже, опять я о ней! Какое-то наваждение! Я трясу головой, и в этот момент звонит телефон.
– Да?
– Привет, Алька.
Только один-единственный человек называет меня Алькой. Димка. Старый товарищ. Лучший друг. У каждой девушки обязательно должен быть лучший друг. Парень. Когда устаешь от подружек, от бабских разговоров и сплетен, набираешь телефончик такого вот Димки и отдыхаешь душой. И главное – лучший друг ни при каких обстоятельствах не должен питать к тебе высоких чувств. Как, впрочем, и плотских. Только симпатия, ничего больше. Иначе все это теряет смысл.
Димка знает меня со школы и никогда не пытался и не пытается склонить к отношениям, отличным от дружеских. Не знаю, почему так получилось. Мы никогда не разговаривали с ним об этом. Так сложилось в незапамятные времена, так продолжается по сей день.
– Привет, Димка! – радостно восклицаю я.
– Что делаешь?
– Кухню терзаю.
– А вообще как дела?
– Нормально.
– Так нормально, что ты впечатываешь в стены свое «нормально»? – слышу, как Димка усмехается в трубку.
Другой бы получил за такие слова, но Димке все можно. Или почти все.
– Ну, есть немного… – признаюсь я, прижимая трубку щекой к плечу и стаскивая с рук перчатки.
– Весна – пора меланхолии, – замечает Димка.
– Разве? – озадачиваюсь я. – Почему-то всегда считала, что это осень.
– У кого как, – бормочет он. – Я лично недолюбливаю весну. Не поверишь, таким старым себя порой чувствую.
– Не поверю! – смеюсь я. – Ты преувеличиваешь.
– Не так уж и преувеличиваю, – мычит Димка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– Здравствуйте! Я знаю, мы с вами тезки. Меня тоже зовут Ольга, но, честно говоря, я предпочитаю, чтобы меня называли Аленой, – и протягивает мне руку.
Я осторожно жму ее.
– Вас не было на утреннем совещании… – Она вопросительно смотрит на меня.
А я ведь даже не спросила у Галки, на какую должность ее берут. Вдруг она приходится мне начальником? И сейчас ждет, когда я примусь объяснять причины своего утреннего отсутствия. Я индифферентно бормочу:
– Неплановый визит к врачу. Секретарь была в курсе.
– Да, она так и сказала, – улыбается Алена. – А я решила, что раз вас не было на планерке, где меня представляли, то пойду познакомлюсь с вами сама. Ничего, что я так запросто?
Откуда мне знать? И почему такое внимание к моей персоне? Личный визит, улыбка до ушей и все такое прочее. Точно – будет мной руководить. Вот уж не было печали…
– Конечно, все нормально, – тем не менее отвечаю я. – А, простите, кем вы…
– Ах да, разумеется, – восклицает Алена, – вы же не в курсе! Я буду у вас рулить маркетингом.
Я перевожу дух. Горизонтальные связи, не более того. Это радует.
– Надеюсь, мы сработаемся, – продолжает Алена.
– Конечно, – киваю я.
– Не против, если мы сразу же перейдем на «ты»? – спрашивает она. – Иначе начинаешь ощущать себя развалиной.
– Конечно, – похоже, что другие слова у меня закончились.
– Прекрасно! – смеется она. – Ну, удачного тебе дня. Пойду осваивать новое место.
– Вам… ой, тебе… тоже удачи, – с заминкой отвечаю я.
Она еще раз ослепительно улыбается и открывает дверь. Я выхожу вслед за ней в коридор и провожаю ее взглядом. Полный отпад. Кароль Буке в русском варианте. Длинные густые черные волосы, зеленые глаза, скулы, о которых простым смертным мечтать и мечтать. Обалденная грудь и бесконечные ноги. Если она умеет еще и работать… Хотя предназначение таких женщин – не работать, а служить живым подтверждением того, что гармония в этом мире все же существует. И еще – развивать в прочих разнообразные и в основном неистребимые комплексы.
Я чуть не плачу. Конечно, я и раньше знала, что у меня широковатая талия, за которой нужен глаз да глаз, что ноги растут не от ушей, а все-таки из того места, из которого природа и предназначила им расти, что лицо мое никогда не будет красоваться на обложках глянцевых журналов, потому что в нем нет абсолютно ни одной черточки, достойной восхищения. Знала и когда-то давно уже с этим смирилась. Нельзя получить от жизни все. Спасибо и за то, что не вызываю ни в ком отвращения. Но иногда случались мгновения, когда я начинала чувствовать свою «среднесть» с удвоенной силой. Как, например, сейчас. Я стою, держась за ручку двери в кабинет, не в силах оторвать взгляд от Алениных нейлоновых ног, не просто переступающих по ковровому покрытию коридора, но как бы пританцовывающих, как вдруг… Боковым зрением я замечаю какое-то движение слева от себя и тут же слышу:
– Что с вами?
Поворачиваю голову и… утыкаюсь взглядом в М.А. Он озабоченно смотрит на меня:
– У вас все в порядке?
Любопытно, какое нужно иметь выражение лица, что тебе задали такой вопрос? Но ведь не спросишь же его. А он стоит и явно не собирается никуда уходить. Неплохо бы быстро собраться с силами и выдать обычную безмятежность, но – к черту! Имею я право быть в плохом настроении? Имею. И я отвечаю:
– Не очень.
Он удивляется. Поднимает левую бровь, хмурится.
– Необычное явление для вас, – замечает М.А. – Я думал, у вас всегда все о'кей.
Издевается? Нет, смотрит чуть ли не с сочувствием. И спрашивает заботливо:
– Что-то случилось?
Я вздрагиваю. Что это? Дежа вю? Это ведь уже было в моей жизни. Пятнадцать лет назад. Я ежусь под его испытующим взглядом. Опускаю глаза и бормочу:
– Нет, все нормально. Так, настроение… Извините, – и перешагиваю порог своего кабинета, – мне пора.
– Да-да, разумеется. – Лицо его становится непроницаемым, он кивает и быстрым шагом уходит.
Глава 8
«Жизнь – несправедливая штука», – думаю я, вырисовывая на стене орхидею. Орхидея получается не очень убедительной, точнее, не такой, какой задумывалась, хотя, если взглянуть на нее с точки зрения кубизма, что-то в ней все-таки есть. Да, жизнь определенно имеет перекос. Алена тому – живое свидетельство. Что-то я слишком много думаю о ней. И не удается этого не делать, как ни старайся. Даже испытанные способы восстанавливать душевное равновесие не помогают. Надо бы придумать себе сегодня какое-нибудь интеллектуальное занятие, чтобы вытеснить из головы ненужные мысли – хотя бы на время. Рисование орхидей – дело, безусловно, увлекательное, но голова-то при этом свободна, вот и лезет туда что ни попадя.
Я отступаю на шаг и окидываю взглядом свою работу. Прикольно. Так и должно быть. Таков и был замысел. Кухня должна была стать необычной, прикольной. Надеюсь, что станет, хотя до конца еще далеко.
Надо закончить ее до наступления лета. Летом и так есть чем заняться. Отдохнуть, позагорать, потолкаться в пригородах, на природе. Может, даже еще разок съездить на море. Интересно, а куда ездит Алена? Наверняка на какие-нибудь остромодные курорты, где можно вволю потусоваться на людях. Боже, опять я о ней! Какое-то наваждение! Я трясу головой, и в этот момент звонит телефон.
– Да?
– Привет, Алька.
Только один-единственный человек называет меня Алькой. Димка. Старый товарищ. Лучший друг. У каждой девушки обязательно должен быть лучший друг. Парень. Когда устаешь от подружек, от бабских разговоров и сплетен, набираешь телефончик такого вот Димки и отдыхаешь душой. И главное – лучший друг ни при каких обстоятельствах не должен питать к тебе высоких чувств. Как, впрочем, и плотских. Только симпатия, ничего больше. Иначе все это теряет смысл.
Димка знает меня со школы и никогда не пытался и не пытается склонить к отношениям, отличным от дружеских. Не знаю, почему так получилось. Мы никогда не разговаривали с ним об этом. Так сложилось в незапамятные времена, так продолжается по сей день.
– Привет, Димка! – радостно восклицаю я.
– Что делаешь?
– Кухню терзаю.
– А вообще как дела?
– Нормально.
– Так нормально, что ты впечатываешь в стены свое «нормально»? – слышу, как Димка усмехается в трубку.
Другой бы получил за такие слова, но Димке все можно. Или почти все.
– Ну, есть немного… – признаюсь я, прижимая трубку щекой к плечу и стаскивая с рук перчатки.
– Весна – пора меланхолии, – замечает Димка.
– Разве? – озадачиваюсь я. – Почему-то всегда считала, что это осень.
– У кого как, – бормочет он. – Я лично недолюбливаю весну. Не поверишь, таким старым себя порой чувствую.
– Не поверю! – смеюсь я. – Ты преувеличиваешь.
– Не так уж и преувеличиваю, – мычит Димка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73