Снаружи толстуха строила страшные гримасы, ее широкие брови становились все темнее и все больше.
Пейдж заплакала, выронила телефонную трубку, распахнула дверь кабинки. Тотчас же рядом возникла медсестра. Объяснив Алексе, что Пейдж не в состоянии говорить сейчас, она принялась успокаивать больную. Не переставая плакать, Пейдж покорно позволила увести себя в палату.
Придерживая одной рукой велосипед, Брайан открыл дверь в свою комнату. Хорошо бы скрыться раньше, чем Хлопотунья поймает его и начнет за что-нибудь пилить. Слава Богу, она у себя в кабинете болтает по телефону. Вдруг Брайана охватило радостное волнение. Алекса разговаривает с его матерью!
– Пейдж? Алло, Пейдж, алло…
Брайан втолкнул велосипед в комнату, захлопнул дверь, выбежал в коридор и в ожидании остановился в дверях кабинета. Алекса, не заметившая Брайана, нахмурилась. Вид у нее был встревоженный.
– Да, понятно. Хорошо. Может быть, через несколько дней. Нельзя ли поговорить с доктором Уэстоном? – Увидев Брайана, она быстро сказала: – Я вам перезвоню, – и повесила трубку.
Брайан очень испугался.
– Это звонила моя мама?
– Да. Она хотела поговорить с тобой, но… связь была очень плохая, и разговор пришлось прекратить.
Вранье! Брайан круто развернулся, бросился в свою комнату и с грохотом захлопнул за собой дверь. Сердце билось так сильно, что стало трудно дышать. Наверное, матери совсем плохо, если она даже не смогла поговорить с ним. Неужели мама тоже умрет? Тогда ему придется остаться здесь навсегда?
В дверь тихонько постучали.
– Брайан? Можно мне войти?
Он не ответил, но Хлопотунья все равно открыла дверь, как, впрочем, поступала всегда. «Его» комната на самом деле тоже принадлежит ей.
Брайан лежал на кровати, уставившись в потолок. Он боялся, что Алекса услышит, как громко бьется его сердце. «Спокойно», – приказал он себе.
– Брайан, я перезвонила в больницу и поговорила с врачом. Твоя мама чувствует себя намного лучше, но… но ей все еще трудно говорить по телефону. Понимаешь, аппарат установлен в маленькой тесной кабинке, пришлось долго ждать соединения, в кабинке душно… Словом, ей стало плохо.
Брайан глубоко вздохнул. Страх немного прошел, но не совсем. Говорит ли тетя правду? Зачем она повторяет одно и то же по нескольку раз, как будто он тупой? Чем больше Хлопотунья говорила, тем меньше он ей верил.
Наверное, сама хочет верить во всю эту хреновину, потому что если мать не поправится, ему придется еще черт знает сколько торчать здесь. Может, даже все лето. Чем он будет заниматься целыми днями, когда не надо будет ходить в школу? Вот, наверное, что ее волнует. Наконец Хлопотунья перестала бубнить.
– Хорошо, Брайан?
– Хорошо.
Он хотел только одного: чтобы тетя перестала на него пялиться и убралась. Наконец Алекса ушла, и Брайан закрыл глаза, пытаясь ни о чем не думать, но перед глазами вдруг отчетливо возникла картина: мама собирает его в школу. Ему лет восемь или девять. Мама помогает надеть синюю курточку, расправляет воротник, повязывает на шее шарф, улыбается и целует его в лоб…
Глаза вдруг защипало от слез. Брайан принялся тереть их кулаками. Всхлипнул, вытер нос тыльной стороной ладони и включил телевизор. Стоило ему услышать назойливый ритм музыки и увидеть мелькание фигур на экране, как сразу стало легче. Он надел наушники и прибавил громкость. Звуки вытеснили все неприятные мысли.
Глава 14
Поскольку до завтрашнего собрания комитета Алекса все равно не могла продолжить работу над проектом, то решила в кои-то веки уйти с работы вовремя. Наконец-то у нее появится возможность приготовить Филиппу хороший ужин. Она уже и забыла, когда занималась этим последний раз.
Обычно Брайан предпочитал есть в своей комнате, и на этот раз Алекса не стала его переубеждать. Во-первых, мальчик, наверное, грустит о матери и хочет побыть один, а во-вторых, для разнообразия было бы неплохо поужинать вдвоем с мужем.
Что касается Филиппа… Она чувствовала себя отвратительно. Времена, когда они были очень близки друг другу, почти отошли в область воспоминаний, и вина за это во многом лежала на ней. Филиппу, конечно, не нравилось, что жена работает днем и ночью, особенно если учесть, что он был очень огорчен ее решением повременить с беременностью.
Проблема действительно была не из простых. Вышло так, что решение, которое как по волшебству избавило Алексу от кошмаров, вызвало у Филиппа сексуальные проблемы. Им нужно было найти способ расслабиться, и только вдвоем. Интуиция подсказывала: муж будет рад спокойному разговору, ободрению и нежности с ее стороны.
Алекса очень любила Филиппа и верила, что он тоже ее любит. Не может быть такой проблемы, которую они не смогли бы решить вдвоем, если оба приложат усилия.
Алекса возилась на кухне, мурлыча под нос песенку. До чего же приятно иногда под настроение заняться домашними делами! Конечно, кухарка из нее не ахти какая, поэтому обед будет простым: на закуску копченый сыр «моцарелла» с сушеными помидорами, потом макароны с грибами, цуккини, свежие помидоры и салат из редиски. А на десерт – салат из свежих фруктов, печенье «Амаретти» и кофе-эспрессо.
Вернувшись домой, Филипп увидел в гостиной бутылку шампанского в ведерке со льдом. Алекса встретила его в розовом шелковом брючном костюме.
Филипп был приятно удивлен.
– Мы что-то празднуем? – спросил он, откупоривая шампанское.
– Не совсем. Разве что солнечный день, набухшие почки на деревьях и то, что я по тебе соскучилась.
Филипп улыбнулся:
– Я по тебе тоже. Насколько я понял, мы обедаем дома?
– Да, и я за шеф-повара. – Не удержавшись, Алекса подошла к мужу и устроилась у него на коленях, обняла за шею и нежно поцеловала в губы.
Филипп тоже обнял и поцеловал ее, но Алекса почувствовала, что он напрягся. Может, боится, что она попытается его соблазнить? Но, помня об их проблемах, Алекса не собиралась этого делать. Она встала, взяла его за руку и потянула за собой в столовую.
– Ого, на столе мои любимые блюда, и выглядят так, что хоть натюрморт пиши.
– Вообще-то предполагалось, что они должны выглядеть съедобными.
– А это мы скоро узнаем, – поддразнил Филипп, пробуя сыр. – М-м-м… Восхитительно! – Он восхищенно улыбнулся.
Алекса лукаво подмигнула ему.
– Если учесть, что все продукты были готовы, а мне только оставалось разложить по тарелкам…
– Но в том и фокус: добавить оливкового масла ровно столько, сколько необходимо, посыпать рубленым базиликом и молотым перцем…
Макароны, к немалому облегчению Алексы, тоже сварились, как нужно, и салат вышел удачным.
– Не знаю, почему ты так принижала свои кулинарные таланты, – заметил Филипп. – По-моему, эта еда гораздо вкуснее претенциозных творений многих так называемых поваров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Пейдж заплакала, выронила телефонную трубку, распахнула дверь кабинки. Тотчас же рядом возникла медсестра. Объяснив Алексе, что Пейдж не в состоянии говорить сейчас, она принялась успокаивать больную. Не переставая плакать, Пейдж покорно позволила увести себя в палату.
Придерживая одной рукой велосипед, Брайан открыл дверь в свою комнату. Хорошо бы скрыться раньше, чем Хлопотунья поймает его и начнет за что-нибудь пилить. Слава Богу, она у себя в кабинете болтает по телефону. Вдруг Брайана охватило радостное волнение. Алекса разговаривает с его матерью!
– Пейдж? Алло, Пейдж, алло…
Брайан втолкнул велосипед в комнату, захлопнул дверь, выбежал в коридор и в ожидании остановился в дверях кабинета. Алекса, не заметившая Брайана, нахмурилась. Вид у нее был встревоженный.
– Да, понятно. Хорошо. Может быть, через несколько дней. Нельзя ли поговорить с доктором Уэстоном? – Увидев Брайана, она быстро сказала: – Я вам перезвоню, – и повесила трубку.
Брайан очень испугался.
– Это звонила моя мама?
– Да. Она хотела поговорить с тобой, но… связь была очень плохая, и разговор пришлось прекратить.
Вранье! Брайан круто развернулся, бросился в свою комнату и с грохотом захлопнул за собой дверь. Сердце билось так сильно, что стало трудно дышать. Наверное, матери совсем плохо, если она даже не смогла поговорить с ним. Неужели мама тоже умрет? Тогда ему придется остаться здесь навсегда?
В дверь тихонько постучали.
– Брайан? Можно мне войти?
Он не ответил, но Хлопотунья все равно открыла дверь, как, впрочем, поступала всегда. «Его» комната на самом деле тоже принадлежит ей.
Брайан лежал на кровати, уставившись в потолок. Он боялся, что Алекса услышит, как громко бьется его сердце. «Спокойно», – приказал он себе.
– Брайан, я перезвонила в больницу и поговорила с врачом. Твоя мама чувствует себя намного лучше, но… но ей все еще трудно говорить по телефону. Понимаешь, аппарат установлен в маленькой тесной кабинке, пришлось долго ждать соединения, в кабинке душно… Словом, ей стало плохо.
Брайан глубоко вздохнул. Страх немного прошел, но не совсем. Говорит ли тетя правду? Зачем она повторяет одно и то же по нескольку раз, как будто он тупой? Чем больше Хлопотунья говорила, тем меньше он ей верил.
Наверное, сама хочет верить во всю эту хреновину, потому что если мать не поправится, ему придется еще черт знает сколько торчать здесь. Может, даже все лето. Чем он будет заниматься целыми днями, когда не надо будет ходить в школу? Вот, наверное, что ее волнует. Наконец Хлопотунья перестала бубнить.
– Хорошо, Брайан?
– Хорошо.
Он хотел только одного: чтобы тетя перестала на него пялиться и убралась. Наконец Алекса ушла, и Брайан закрыл глаза, пытаясь ни о чем не думать, но перед глазами вдруг отчетливо возникла картина: мама собирает его в школу. Ему лет восемь или девять. Мама помогает надеть синюю курточку, расправляет воротник, повязывает на шее шарф, улыбается и целует его в лоб…
Глаза вдруг защипало от слез. Брайан принялся тереть их кулаками. Всхлипнул, вытер нос тыльной стороной ладони и включил телевизор. Стоило ему услышать назойливый ритм музыки и увидеть мелькание фигур на экране, как сразу стало легче. Он надел наушники и прибавил громкость. Звуки вытеснили все неприятные мысли.
Глава 14
Поскольку до завтрашнего собрания комитета Алекса все равно не могла продолжить работу над проектом, то решила в кои-то веки уйти с работы вовремя. Наконец-то у нее появится возможность приготовить Филиппу хороший ужин. Она уже и забыла, когда занималась этим последний раз.
Обычно Брайан предпочитал есть в своей комнате, и на этот раз Алекса не стала его переубеждать. Во-первых, мальчик, наверное, грустит о матери и хочет побыть один, а во-вторых, для разнообразия было бы неплохо поужинать вдвоем с мужем.
Что касается Филиппа… Она чувствовала себя отвратительно. Времена, когда они были очень близки друг другу, почти отошли в область воспоминаний, и вина за это во многом лежала на ней. Филиппу, конечно, не нравилось, что жена работает днем и ночью, особенно если учесть, что он был очень огорчен ее решением повременить с беременностью.
Проблема действительно была не из простых. Вышло так, что решение, которое как по волшебству избавило Алексу от кошмаров, вызвало у Филиппа сексуальные проблемы. Им нужно было найти способ расслабиться, и только вдвоем. Интуиция подсказывала: муж будет рад спокойному разговору, ободрению и нежности с ее стороны.
Алекса очень любила Филиппа и верила, что он тоже ее любит. Не может быть такой проблемы, которую они не смогли бы решить вдвоем, если оба приложат усилия.
Алекса возилась на кухне, мурлыча под нос песенку. До чего же приятно иногда под настроение заняться домашними делами! Конечно, кухарка из нее не ахти какая, поэтому обед будет простым: на закуску копченый сыр «моцарелла» с сушеными помидорами, потом макароны с грибами, цуккини, свежие помидоры и салат из редиски. А на десерт – салат из свежих фруктов, печенье «Амаретти» и кофе-эспрессо.
Вернувшись домой, Филипп увидел в гостиной бутылку шампанского в ведерке со льдом. Алекса встретила его в розовом шелковом брючном костюме.
Филипп был приятно удивлен.
– Мы что-то празднуем? – спросил он, откупоривая шампанское.
– Не совсем. Разве что солнечный день, набухшие почки на деревьях и то, что я по тебе соскучилась.
Филипп улыбнулся:
– Я по тебе тоже. Насколько я понял, мы обедаем дома?
– Да, и я за шеф-повара. – Не удержавшись, Алекса подошла к мужу и устроилась у него на коленях, обняла за шею и нежно поцеловала в губы.
Филипп тоже обнял и поцеловал ее, но Алекса почувствовала, что он напрягся. Может, боится, что она попытается его соблазнить? Но, помня об их проблемах, Алекса не собиралась этого делать. Она встала, взяла его за руку и потянула за собой в столовую.
– Ого, на столе мои любимые блюда, и выглядят так, что хоть натюрморт пиши.
– Вообще-то предполагалось, что они должны выглядеть съедобными.
– А это мы скоро узнаем, – поддразнил Филипп, пробуя сыр. – М-м-м… Восхитительно! – Он восхищенно улыбнулся.
Алекса лукаво подмигнула ему.
– Если учесть, что все продукты были готовы, а мне только оставалось разложить по тарелкам…
– Но в том и фокус: добавить оливкового масла ровно столько, сколько необходимо, посыпать рубленым базиликом и молотым перцем…
Макароны, к немалому облегчению Алексы, тоже сварились, как нужно, и салат вышел удачным.
– Не знаю, почему ты так принижала свои кулинарные таланты, – заметил Филипп. – По-моему, эта еда гораздо вкуснее претенциозных творений многих так называемых поваров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93