Уолли обратится к ней только в крайнем случае. Пока придется обойтись теми уликами, что удалось добыть, а при желании и сообразительности умный человек всегда знает, как вывернуться.
В истории о смерти Элис Хэвиленд было что-то явно фальшивое, как ее подпись на брачной лицензии. Похоже, Гарри придумал все это, чтобы спасти свое имя, и жители города, свидетели его позора, охотно поверили.
Элис – здоровая молодая женщина, родившая без всяких осложнений. Уолли поэтому и сомневался в столь безвременной смерти от неизвестной болезни.
Он неожиданно вспомнил Леона Гатрича. Когда Уолли упомянул о бывшей любовнице, тот скрыл муку и боль за маской грубого безразличия.
Значит, Элис знала, как заставить мужчин тосковать по ней. Кроме того, она за один день смогла вскружить голову Гарри так, что тот женился на ней.
Но Элис умерла.
Странно: если она послала прощальную открытку Гатричу, то почему ничего не сообщила Гарри?
«Прекрасно провожу время. Надеюсь, ты тоже».
Как отреагировал бы Гарри на такое вызывающее послание? Он был адвокатом, значит непременно, как и Уолли, заметил бы, откуда послана открытка. Но помимо всего прочего, он был Хэвилендом. Спокойные, но несгибаемые люди. Гордые, таких не сломить.
Что если он нашел ее? И убил…
Уолли, нахмурившись, уставился в стену, вдыхая вонь дезинфекции, гнили, несвежей пищи и застарелого секса. Он думал о сдержанной гордости Гарри, не желавшего слышать плохого слова о сбежавшей жене. Такое поведение заслуживало уважения. Но не могло ли быть так, что он изгнал Элис из сердца, потому что раз и навсегда избавился от нее? Потому, что твердо знал: Леон Гатрич больше никогда не насладится ее телом?
Уолли вздохнул. Да, жизнь детектива нелегка. Неприметные двери открывались в лабиринт коридоров, ведущих в неизвестное, в может быть, и в непознаваемое.
Одно Уолли знал точно – у Энни Хэвиленд было прошлое.
Но сейчас ему ничего не оставалось кроме как прочесывать улицы и ждать звонков, которых так и не было. Кроме того, Буффало – только первая остановка на долгом пути. Если ничего не выйдет здесь, все дело может рассыпаться. И собственная неудача жгла его больше, чем гнев Хармона Керта.
Уолли и представить себе не мог, что тот, кого он так хотел найти, находится здесь и сидит в соседней комнате.
Звали этого человека Бастер Гатьел.
Восьмидесятилетний алкоголик медленно передвигался по холлу к ванной, едва удерживая бритвенный прибор дрожащей рукой, от его нестиранных месяцами штанов разило табаком и мочой.
Уолли столкнулся с ним на пятое утро в Буффало, когда тоже направлялся в ванную. Двухминутная осторожная беседа помогла обнаружить, что за двадцать лет до того, когда снесли отель «Эксельсиор», Бастер служил там лифтером.
Уолли пригласил его к себе в комнату распить бутылку красного вина, купленного в магазине через дорогу, и с трудом сдерживал волнение, когда понял, что память старика о давно прошедших днях оказалась неожиданно острой.
О, да, он помнил сорок пятый достаточно хорошо. Да, он помнил «Дейн Плейерз». Они останавливались в «Эксельсиоре» каждый раз, когда приезжали в Буффало. Актеры жили по двое в одном номере.
И, чудо из чудес, он вспомнил Элис, молодую инженю, приехавшую в Буффало во время третьих гастролей. Ни до, ни после она не появлялась.
Не может ли он сказать, каким образом Элис покинула труппу?
– Да, сэр, – объявил Бастер, прихлебывая вино и быстро теряя связность речи. – Какой-то парень увез ее. Новоиспеченный адвокат. Порядочный молодой человек. Прожил здесь всего три дня. Потом они отправились в Ниагара Фоло, куда обычно ездят молодожены.
Но тут гордость собственной памятью уступила место расчетливому взгляду, давшему понять Уолли, что старик не намерен задаром выкладывать все, что знал.
– Вы можете помочь мне и облегчить работу, – сказал сыщик, вынимая пятидолларовую бумажку, – если припомните еще кое-что. Конечно, все это древняя история, но важна каждая мелочь.
– Я помню, – странно бесстрастным голосом объявил старик.
– Расскажите об этом адвокате, – предложил Уолли.
– Очень сдержанный молодой человек. Жил в отеле, пока сдавал экзамены. – Хорошо одет, темные волосы, очки. Серьезный парень.
Старик не сводил глаз с денег, желая заработать, но боясь, что сведения, им сообщенные, стоят меньше… или гораздо больше.
– Так вот, – продолжал он. – Элис играла в «Сивик Тиэтр», а молодой человек посмотрел пьесу и поздравил Элис, когда они познакомились в лифте. Застенчивый парень… ну а она, сами понимаете, актриса. Но я видел, что он ей понравился. Держала себя строго. Сплошное достоинство и сдержанность.
Он хрипло засмеялся.
– Совсем на себя не была похожа. Тонкая игра. Как на сцене. Сам Президент Соединенных Штатов, не задумываясь, просил бы ее руки.
– А вы видели ее когда-нибудь в спектакле? – спросил Уолли.
– Я-то? Никогда. Не люблю всего этого. Кроме того, приходилось работать по ночам.
Уолли про себя улыбнулся, представив, что лифт Бастера был настоящей сценой, на которой разыгрывались драмы человеческого желания и обмана.
И вряд ли лифтер был простым наблюдателем.
– Конечно, – сказал Уолли, отодвигая деньги, – все было давно, и никому теперь нет дела до этого. Вы когда-нибудь видели ее с мужчиной?
Налитые кровью глаза встревоженно замигали.
– Два-три раза, – поспешно сказал Бастер. – Ничего особенного, понимаете ли. Время от времени. Так, простое знакомство. Никогда не видел ее на сцене, но вот в жизни она была потрясающей актрисой. Могла мгновенно стать той, что хотел найти в ней мужчина. Я сам это видел, собственными глазами.
Уолли потряс его, предъявив десятидолларовую банкноту, которую положил рядом с пятью долларами, и нерешительно коснулся бумажки меньшего достоинства, словно размышляя, стоит ли ее оставлять.
– У меня не слишком много времени, – объявил сыщик. Насколько я понял, у адвоката не было никаких шансов.
Старик разволновался еще больше. То, что он знал лично, стоит даже больше, чем пятнадцать долларов, но придется все выложить, а то деньги уплывут.
– Он был из какого-то города южнее Буффало – Итака, Элмира, Бингемтон… Так радовался, что сдал экзамены, но скучал по дому. Ну, Элис считала себя серьезной актрисой. Серьезной и подающей надежды. Окрутила парня в два счета. Я видел, как они держались за руки на следующий же вечер. Ну, а потом они уехали.
– Кто-нибудь искал ее? – задал Уолли главный вопрос.
– Да, сэр, – кивнул Бастер. – Ее дружку это совсем не понравилось.
И, притворно поколебавшись, пробормотал:
– Черт, никак не припомню, как его звать.
Уолли молча ждал. Наконец старик, сдавшись, вздохнул:
– Кажется, Фонтейн. Майк Фонтейн. Да-да, так и есть. Приехал вместе с труппой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194