Я услышал ее горячий гортанный шепот:
– Это ведь не последний раз у нас, правда?
– Вот уж не думал, что сумею увлечь такую молоденькую валькирию.
– Не скромничай, – услышал ее задыхающийся ответ и понесся на запредельной скорости вниз, в бездну.
Потом, придя в себя, тяжело дыша и ощущая холодный пот на лбу и спине, я спросил:
– Но чем все же я тебя вдохновил?
– Сказать? – Она помедлила. – Знаешь, что у тебя в глазах, Руди? И не только, кстати, в них?
– Понятия не имею, – удивился я.
– Блядство, – хмыкнула она. – Ты не просишь, ты обещаешь…
ЧАРЛИ
Руди менялся на глазах. Он отпустил косичку, сбрил свои тонюсенькие усики. Больше всего он походил на сытого и довольного кота. Думаю, он перетрахал кучу сестричек, раздатчиц еды и уборщиц. Нельзя изводить нормального мужика жесткими нормами и капризами стареющей дамы. Я уверен, Абби начала обо всем догадываться, но ни разу со мной об этом не заговорила. Сколько браков сломалось от такого испытания на прочность. Сколько отгремело скандалов, пролито слез, пережито трагедий.
В день, когда Руди выписывали из больницы, мне позвонила Абби.
– Ты можешь его взять?
– Нет проблем, – сказал я. – Но ты не думаешь, что лучше, если бы ты это сделала сама?
В трубке зависло гнетущее молчание.
– Он просил, чтобы это был ты…
– Хреновина, – обозлился я. – Какого черта вы должны сводить счеты за мой счет?
Но в ухе уже звучал отбой…
В больнице моим глазам предстала еще та картина. Помолодевший и окрепший Руди в модном прикиде поворачивался перед зеркалом, примеривая на шее большой франтоватый бант. Выросший и уже успевший почернеть хвостик косички вился вслед за каждым его движением. Я вдруг заметил на его руках белые перчатки.
– Когда ты успел все это накупить? – поразился я.
– Сестрички помогли, – ответил он, нисколько не удивляясь моей реакции.
Я обошел его вокруг и иронично присвистнул:
– Руди, а ты, я смотрю, в новом амплуа?!
– А что, не нравится? – улыбнулся он в ответ.
Я с сомнением вздернул и опустил брови:
– Не в этом дело. Просто с тобой, с таким, я не знаком…
– Так познакомься, – хихикнул он.
– Да-а-а… – протянул я. – Уж придется…
– Что, правда, не похож?
– На кого? На себя, каким я тебя знал?.. Нет!..
– Тогда на кого?
– Чем-то, знаешь, на падшего ангела. Небесный трибунал вышвырнул его из рая за прелюбодеяние. Вот он и пижонит на земле, разжалованный в простые смертные.
– Ты шутишь! – все еще посмеиваясь, посмотрел он на меня. – Нет? А в чем тогда это выражается?
– В твоей загадочной полуулыбке, – стебался я. – В этой вот опасной глубине взгляда… Да любая баба всю себя отдаст с потрохами, лишь бы узнать, что там у тебя за этим. Головокружительный порок? Райское блаженство?
– Да ладно!
Глаза Руди лучились от удовольствия.
– Теперь я понял, почему Абби просила меня взять тебя и не приехала сама…
– Это – ее дело, – досадливо фыркнул он.
Так обычно фыркала Роза, когда, подшивая платье клиентке, сплевывала с губ пару булавок.
Он уже собрал свои вещички, и мы вышли в коридор. Медсестра у стойки стрельнула в нас шаловливым взглядом и пошла за врачом. Минут через пять появилась уже знакомая мне молодая врачиха. Не глядя на Руди, она протянула ему медицинское заключение.
– Ты и ее трахнул? – спросил я, отойдя.
Руди невольно скривился:
– Кисель без сахара.
Я покачал головой:
– Ну ты даешь!
Мы уже были возле двери, когда нас нагнала медсестра.
– Профессор Грин, – стрельнула она глазами. – Тут для вас номер телефона.
Руди загадочно улыбнулся.
– Слушай, чем это все объяснить? – разозлился я. – Сначала – все это пижонство. Теперь – дурацкий флирт.
Руди досадливо поморщился:
– И вправду не догадываешься?
Я отрицательно покачал головой.
– Не морочь голову! Не ты ли говорил, что через четыре года я буду шестнадцатилетним юнцом, а через пять стану младенцем!? А что на шестой'? Придется влезать в чью-то вагину? Может, подскажешь, в чью, Чарли?!
Меня задело.
– Эй! Могло быть и хуже…
– Не проснулся бы я, что ли? – презрительно хмыкнул он.
– Хотя бы так…
Руди окинул меня незнакомым взглядом:
– Пусть так. Но раз уж я проснулся, значит, есть в этом какой-то смысл.
– И каков он, если не секрет? – Губы сами сложились в ироническую полуулыбку.
Мы были уже на лестнице. Руди чуть задержался на ступеньках и положил свою руку мне на плечо:
– Называй это судьбой, роком, жребием, как хочешь! Я ведь один на все шесть миллиардов: единственный, кто начинает все заново. Разве это не тот Уникальный случай, который поможет нам, людям, лучше познать самих себя?
Уж это мне интеллигентское многословное умничанье! «Ах, я так умен, так глубок! Как вы этого не заметили?»
– Как все вы в вашей семье любите театр! – досадливо сморщился я.
Я нажал на ключ дистанционного управления, и «Ягуар» щелкнул замками. Человек, в мыслях которого я привык ориентироваться, как в собственных карманах, озадачивал меня все больше и больше.
Мы сели внутрь. На набранный мною код мотор ответил голодным металлическим урчанием. Аппетит у «Ягуара» – что надо. Машина рванула с места.
– Каждый из нас совершает кучу ошибок, – вздохнул Руди и примирительно развел руками, – но исправить их в подавляющем большинстве случаев нам не дано. А если бы, предположим, могли?! Появилась бы, скажем, такая возможность?! Представляешь себе, сколько несчастий можно было бы предотвратить? Какое количество людей сделать счастливыми?!
– Руди, – решительно оборвал я его и чуть повернул в свою сторону смотровое зеркало, – не рисуйся. Со мной у тебя это не пройдет.
– Не понял! – скривился он, словно надкусил неспелый лимон.
– Тебя волнует не человечество с его тупиковыми возможностями, а ты сам. Ты просто хочешь наверстать то, что упустил за свои шесть десятков лет.
– Ну а если и так? – Он невозмутимо пожал плечами. – Это что – преступление? Или ты сам поступил бы иначе?
Его голос был ироничен, взгляд – напряжен и колок.
– Не знаю, – смешался я. – Все это – самообман. Через столько лет?! Исправить ошибки в прошлом, как в школьном диктанте?
Руди шумно вздохнул. В его темных глазах засветились озорные блики. Он даже улыбнулся:
– Ты – проктолог, Чарли, и копаешься в моих мозгах, как в жопах у своих пациентов… Скажи, что ты там ищешь? Полипы? Воспаления? Опухоли?..
Интеллигент возвратился в бухарестский двор детства, и он заговорил как подвыпивший водопроводчик.
– В тебе пропал стенд-апист, Руди. А тебе этот талант еще может пригодиться. Валяй, оттачивай свое остроумие!
От возмущения на висках Руди непроизвольно дернулись желваки. Заколебалась даже нежно лелеемая с недавних пор косичка. Я опустил ручной тормоз: не хватало еще только с ним поругаться…
– Ты начал первый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Это ведь не последний раз у нас, правда?
– Вот уж не думал, что сумею увлечь такую молоденькую валькирию.
– Не скромничай, – услышал ее задыхающийся ответ и понесся на запредельной скорости вниз, в бездну.
Потом, придя в себя, тяжело дыша и ощущая холодный пот на лбу и спине, я спросил:
– Но чем все же я тебя вдохновил?
– Сказать? – Она помедлила. – Знаешь, что у тебя в глазах, Руди? И не только, кстати, в них?
– Понятия не имею, – удивился я.
– Блядство, – хмыкнула она. – Ты не просишь, ты обещаешь…
ЧАРЛИ
Руди менялся на глазах. Он отпустил косичку, сбрил свои тонюсенькие усики. Больше всего он походил на сытого и довольного кота. Думаю, он перетрахал кучу сестричек, раздатчиц еды и уборщиц. Нельзя изводить нормального мужика жесткими нормами и капризами стареющей дамы. Я уверен, Абби начала обо всем догадываться, но ни разу со мной об этом не заговорила. Сколько браков сломалось от такого испытания на прочность. Сколько отгремело скандалов, пролито слез, пережито трагедий.
В день, когда Руди выписывали из больницы, мне позвонила Абби.
– Ты можешь его взять?
– Нет проблем, – сказал я. – Но ты не думаешь, что лучше, если бы ты это сделала сама?
В трубке зависло гнетущее молчание.
– Он просил, чтобы это был ты…
– Хреновина, – обозлился я. – Какого черта вы должны сводить счеты за мой счет?
Но в ухе уже звучал отбой…
В больнице моим глазам предстала еще та картина. Помолодевший и окрепший Руди в модном прикиде поворачивался перед зеркалом, примеривая на шее большой франтоватый бант. Выросший и уже успевший почернеть хвостик косички вился вслед за каждым его движением. Я вдруг заметил на его руках белые перчатки.
– Когда ты успел все это накупить? – поразился я.
– Сестрички помогли, – ответил он, нисколько не удивляясь моей реакции.
Я обошел его вокруг и иронично присвистнул:
– Руди, а ты, я смотрю, в новом амплуа?!
– А что, не нравится? – улыбнулся он в ответ.
Я с сомнением вздернул и опустил брови:
– Не в этом дело. Просто с тобой, с таким, я не знаком…
– Так познакомься, – хихикнул он.
– Да-а-а… – протянул я. – Уж придется…
– Что, правда, не похож?
– На кого? На себя, каким я тебя знал?.. Нет!..
– Тогда на кого?
– Чем-то, знаешь, на падшего ангела. Небесный трибунал вышвырнул его из рая за прелюбодеяние. Вот он и пижонит на земле, разжалованный в простые смертные.
– Ты шутишь! – все еще посмеиваясь, посмотрел он на меня. – Нет? А в чем тогда это выражается?
– В твоей загадочной полуулыбке, – стебался я. – В этой вот опасной глубине взгляда… Да любая баба всю себя отдаст с потрохами, лишь бы узнать, что там у тебя за этим. Головокружительный порок? Райское блаженство?
– Да ладно!
Глаза Руди лучились от удовольствия.
– Теперь я понял, почему Абби просила меня взять тебя и не приехала сама…
– Это – ее дело, – досадливо фыркнул он.
Так обычно фыркала Роза, когда, подшивая платье клиентке, сплевывала с губ пару булавок.
Он уже собрал свои вещички, и мы вышли в коридор. Медсестра у стойки стрельнула в нас шаловливым взглядом и пошла за врачом. Минут через пять появилась уже знакомая мне молодая врачиха. Не глядя на Руди, она протянула ему медицинское заключение.
– Ты и ее трахнул? – спросил я, отойдя.
Руди невольно скривился:
– Кисель без сахара.
Я покачал головой:
– Ну ты даешь!
Мы уже были возле двери, когда нас нагнала медсестра.
– Профессор Грин, – стрельнула она глазами. – Тут для вас номер телефона.
Руди загадочно улыбнулся.
– Слушай, чем это все объяснить? – разозлился я. – Сначала – все это пижонство. Теперь – дурацкий флирт.
Руди досадливо поморщился:
– И вправду не догадываешься?
Я отрицательно покачал головой.
– Не морочь голову! Не ты ли говорил, что через четыре года я буду шестнадцатилетним юнцом, а через пять стану младенцем!? А что на шестой'? Придется влезать в чью-то вагину? Может, подскажешь, в чью, Чарли?!
Меня задело.
– Эй! Могло быть и хуже…
– Не проснулся бы я, что ли? – презрительно хмыкнул он.
– Хотя бы так…
Руди окинул меня незнакомым взглядом:
– Пусть так. Но раз уж я проснулся, значит, есть в этом какой-то смысл.
– И каков он, если не секрет? – Губы сами сложились в ироническую полуулыбку.
Мы были уже на лестнице. Руди чуть задержался на ступеньках и положил свою руку мне на плечо:
– Называй это судьбой, роком, жребием, как хочешь! Я ведь один на все шесть миллиардов: единственный, кто начинает все заново. Разве это не тот Уникальный случай, который поможет нам, людям, лучше познать самих себя?
Уж это мне интеллигентское многословное умничанье! «Ах, я так умен, так глубок! Как вы этого не заметили?»
– Как все вы в вашей семье любите театр! – досадливо сморщился я.
Я нажал на ключ дистанционного управления, и «Ягуар» щелкнул замками. Человек, в мыслях которого я привык ориентироваться, как в собственных карманах, озадачивал меня все больше и больше.
Мы сели внутрь. На набранный мною код мотор ответил голодным металлическим урчанием. Аппетит у «Ягуара» – что надо. Машина рванула с места.
– Каждый из нас совершает кучу ошибок, – вздохнул Руди и примирительно развел руками, – но исправить их в подавляющем большинстве случаев нам не дано. А если бы, предположим, могли?! Появилась бы, скажем, такая возможность?! Представляешь себе, сколько несчастий можно было бы предотвратить? Какое количество людей сделать счастливыми?!
– Руди, – решительно оборвал я его и чуть повернул в свою сторону смотровое зеркало, – не рисуйся. Со мной у тебя это не пройдет.
– Не понял! – скривился он, словно надкусил неспелый лимон.
– Тебя волнует не человечество с его тупиковыми возможностями, а ты сам. Ты просто хочешь наверстать то, что упустил за свои шесть десятков лет.
– Ну а если и так? – Он невозмутимо пожал плечами. – Это что – преступление? Или ты сам поступил бы иначе?
Его голос был ироничен, взгляд – напряжен и колок.
– Не знаю, – смешался я. – Все это – самообман. Через столько лет?! Исправить ошибки в прошлом, как в школьном диктанте?
Руди шумно вздохнул. В его темных глазах засветились озорные блики. Он даже улыбнулся:
– Ты – проктолог, Чарли, и копаешься в моих мозгах, как в жопах у своих пациентов… Скажи, что ты там ищешь? Полипы? Воспаления? Опухоли?..
Интеллигент возвратился в бухарестский двор детства, и он заговорил как подвыпивший водопроводчик.
– В тебе пропал стенд-апист, Руди. А тебе этот талант еще может пригодиться. Валяй, оттачивай свое остроумие!
От возмущения на висках Руди непроизвольно дернулись желваки. Заколебалась даже нежно лелеемая с недавних пор косичка. Я опустил ручной тормоз: не хватало еще только с ним поругаться…
– Ты начал первый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77