Кроме того, ты должен был платить за другую квартиру и…
— За какую другую квартиру? — спросил он громко и раздраженно.
— Ну, за ту… где ты жил с этой… Дениз, — промямлила я. Я с трудом выговорила ее имя.
— Но я давно вернулся в нашу квартиру, — с заметным удивлением сказал он. — Разве ты не знала?
В мою голову пришли сразу несколько мыслей.
Можно ли убить человека вилкой? Если судья окажется женщиной, будет ли она ко мне милосердней? Очень ли противная в тюрьме еда? Что станет с Кейт, если ее мать убьет ее отца?
Голос Джеймса пробился ко мне сквозь все застилающий кровавый туман ярости.
— Клэр! — заботливо спрашивал он. — Ты плохо себя чувствуешь?
Я сообразила, что держу в руке нож, сжимая его так крепко, что руке больно. Я не могла видеть своего лица, но знала, оно все красное от гнева.
— Ты хочешь сказать, — наконец прошипела я, — что ты привел эту женщину в мой дом?
Мне казалось, что я задохнусь, или меня вырвет, или я сделаю что-нибудь еще малоприличное.
— Нет-нет, Клэр, — сказал он торопливо, видимо испугавшись, что я устрою сцену. — Я переехал в нашу квартиру, но Ден… она не переехала.
— Вот как?
Я совершенно ничего не понимала. Не знала, что сказать. Наверное, потому, что не соображала, что я на самом деле чувствую.
— Я уже… ну, ты знаешь, не… с ней. Уже довольно давно.
— Вот как…
Как в сказке — чем дальше, тем страшнее.
Мне все еще хотелось его придушить.
Только подумать, он разрушил наш брак, наши отношения ради чего-то, что не выдержало даже двухмесячного испытания!
Все зря. Чувство бессмысленной потери охватило меня.
— Почему никто мне не сказал? — пробормотала я, не понимая, что случилось с системой сплетен, так хорошо налаженной мною и подругами.
Джеймс попытался меня успокоить:
— Возможно, никто еще не знает. Я свои дела не слишком афишировал. И за последний месяц мало кого видел. Я ездил на курсы, — добавил он.
По крайней мере, он не ездил отдыхать с этой толстухой Дениз, когда я ему звонила. А я-то как злилась, сколько нервной энергии зря извела!
Затем меня разобрало любопытство. Что же произошло между Дениз и Джеймсом? Я понимала, что спрашивать не следует, но удержаться не могла.
— Так она дала тебе под зад коленом? — спросила я. Мне хотелось, чтобы вопрос прозвучал равнодушно, но получилось с горечью. — Вернулась к Марио, или Серджио, или как там его зовут?
— Вообще-то нет, Клэр, — сказал он. — Я ушел сам.
— Надо же! — Я вся пропиталась горечью. — У тебя входит в привычку бросать женщин.
— Да, Клэр, я понимаю, что ты хочешь сказать.
По его тону можно было предположить, что он выше всего этого. Но как человек порядочный, считает нужным со мной согласиться.
Я же не могла остановиться.
— Я всегда считала, что настоящий джентльмен никогда не говорит, что он бросает женщину. Гораздо приличнее сказать, что она тебя покинула, даже если это не так!
Я сама удивлялась отсутствию логики в своих словах. И слышала истерические нотки в своем голосе. Но остановиться было выше моих сил. Я не могла держать себя в руках.
— Я и не звоню повсюду, что бросил ее, — обиженно заметил Джеймс. — Ты сама меня спросила, припоминаешь?
— А почему, интересно, ты не рассказываешь всему миру, что бросил ее? Я хотела бы, чтобы ты трезвонил об этом повсюду! — Голос мой предательски дрожал. — Почему все должны знать, что ты бросил меня и Кейт, а потом думать, что она сама тебя вышвырнула? Почему ее ты уберег от унижения?
— Ладно, успокойся, Клэр. Если тебе так хочется, я расскажу всем, как все было на самом деле между мной и Дениз.
— Прекрасно! — сказала я. Нижняя губа у меня дрожала.
Какой кошмар! Куда подевалась сдержанная Клэр? Я так старалась держать себя в руках, не дать Джеймсу почувствовать, какую боль он мне причинил, как я несчастна. Но моя боль оказалась так близко к поверхности, что вот-вот готова была вырваться наружу.
Стыд и срам! Я расстроена вдрызг, а он абсолютно спокоен. Этот контраст меня убивал.
— Пойду попудрю нос, — сказала я. Возможно, мне удастся взять себя в руки.
— Нет, Клэр, подожди! — попросил Джеймс, когда я сделала попытку подняться, и схватил меня за руку.
Я попыталась вырваться.
— Не тронь меня, — со слезами сказала я.
Господи, сейчас я скажу: «Ты потерял право меня трогать, когда бросил».
— Ты потерял право меня трогать, когда бросил, — услышала я свой голос.
Ведь знала же! Человек, который пишет для меня все мои диалоги, не иначе как довольствуется зарплатой малобюджетной мыльной оперы.
Но мне хотелось сделать Джеймсу больно. Чтобы он тоже почувствовал потерю. Узнал, что значит хотеть кого-то так, что сердце болит. И понимать, что не можешь получить желаемого.
Но больше всего мне хотелось, чтобы он осознал, что виноват во всем он.
— Клэр, пожалуйста, сядь, — сказал Джеймс, неохотно отпуская мою руку. Он умело притворялся бледным и расстроенным.
— Успокойся, Джеймс, — холодно заявила я. — Я не собираюсь устраивать сцену.
У него хватило совести смутиться.
— Меня совсем другое беспокоит, — сказал он.
— Да что ты говоришь! — окрысилась я.
— На самом деле, — заявил он, видимо набравшись терпения. — Слушай, Клэр, нам надо поговорить.
— Не о чем нам разговаривать! — машинально ответила я.
Оп-ля! Опять я за свое. Одно проклятое клише за другим. Я готова была умереть от смущения.
Все бы ничего, но он был прав. Нам многое требовалось обсудить.
— Клэр, — постарался сказать он как можно мягче и снова взял меня за руку, — я знаю, что вел себя плохо.
— Плохо?! — взорвалась я, не успев сдержаться. — Ха! Плохо! Мягко сказано.
Где же мое самообладание и контроль? Несмотря на мои жалкие потуги держать свои эмоции в узде, я явно пошла вразнос. Я уже не могла притворяться спокойной и уравновешенной.
Джеймс, напротив, держался вполне цивилизованно.
— Тогда отвратительно, — согласился он.
Он вовсе не раскаивался. Он пытался шутить. Бесчувственный подлец! Как может он быть таким самодостаточным? Это же бесчеловечно!
— Как ты мог быть таким безответственным? — выпалила я.
Я знала, это достанет его больнее всего. Джеймс мог смириться с обвинениями в жестокости, бессердечности, но назвать его безответственным — это был удар ниже пояса.
— Как ты мог меня оставить?! Ведь ты был мне нужен!
Он молчал. Сидел выпрямившись и молчал, причем в этом молчании чувствовалось что-то зловещее. Какие-то эмоции — но совсем не те, на которые я рассчитывала.
Когда он снова заговорил, сразу стало ясно, что в нем произошла перемена. Что-то лопнуло. Очевидно, кончилось терпение. Приятный человек исчез, хотя нельзя сказать, чтобы он особенно сегодня проявился. Когда он заговорил, его голос показался мне чужим. И довольно мерзким.
— Ага, — сказал он, делая паузу перед каждым словом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— За какую другую квартиру? — спросил он громко и раздраженно.
— Ну, за ту… где ты жил с этой… Дениз, — промямлила я. Я с трудом выговорила ее имя.
— Но я давно вернулся в нашу квартиру, — с заметным удивлением сказал он. — Разве ты не знала?
В мою голову пришли сразу несколько мыслей.
Можно ли убить человека вилкой? Если судья окажется женщиной, будет ли она ко мне милосердней? Очень ли противная в тюрьме еда? Что станет с Кейт, если ее мать убьет ее отца?
Голос Джеймса пробился ко мне сквозь все застилающий кровавый туман ярости.
— Клэр! — заботливо спрашивал он. — Ты плохо себя чувствуешь?
Я сообразила, что держу в руке нож, сжимая его так крепко, что руке больно. Я не могла видеть своего лица, но знала, оно все красное от гнева.
— Ты хочешь сказать, — наконец прошипела я, — что ты привел эту женщину в мой дом?
Мне казалось, что я задохнусь, или меня вырвет, или я сделаю что-нибудь еще малоприличное.
— Нет-нет, Клэр, — сказал он торопливо, видимо испугавшись, что я устрою сцену. — Я переехал в нашу квартиру, но Ден… она не переехала.
— Вот как?
Я совершенно ничего не понимала. Не знала, что сказать. Наверное, потому, что не соображала, что я на самом деле чувствую.
— Я уже… ну, ты знаешь, не… с ней. Уже довольно давно.
— Вот как…
Как в сказке — чем дальше, тем страшнее.
Мне все еще хотелось его придушить.
Только подумать, он разрушил наш брак, наши отношения ради чего-то, что не выдержало даже двухмесячного испытания!
Все зря. Чувство бессмысленной потери охватило меня.
— Почему никто мне не сказал? — пробормотала я, не понимая, что случилось с системой сплетен, так хорошо налаженной мною и подругами.
Джеймс попытался меня успокоить:
— Возможно, никто еще не знает. Я свои дела не слишком афишировал. И за последний месяц мало кого видел. Я ездил на курсы, — добавил он.
По крайней мере, он не ездил отдыхать с этой толстухой Дениз, когда я ему звонила. А я-то как злилась, сколько нервной энергии зря извела!
Затем меня разобрало любопытство. Что же произошло между Дениз и Джеймсом? Я понимала, что спрашивать не следует, но удержаться не могла.
— Так она дала тебе под зад коленом? — спросила я. Мне хотелось, чтобы вопрос прозвучал равнодушно, но получилось с горечью. — Вернулась к Марио, или Серджио, или как там его зовут?
— Вообще-то нет, Клэр, — сказал он. — Я ушел сам.
— Надо же! — Я вся пропиталась горечью. — У тебя входит в привычку бросать женщин.
— Да, Клэр, я понимаю, что ты хочешь сказать.
По его тону можно было предположить, что он выше всего этого. Но как человек порядочный, считает нужным со мной согласиться.
Я же не могла остановиться.
— Я всегда считала, что настоящий джентльмен никогда не говорит, что он бросает женщину. Гораздо приличнее сказать, что она тебя покинула, даже если это не так!
Я сама удивлялась отсутствию логики в своих словах. И слышала истерические нотки в своем голосе. Но остановиться было выше моих сил. Я не могла держать себя в руках.
— Я и не звоню повсюду, что бросил ее, — обиженно заметил Джеймс. — Ты сама меня спросила, припоминаешь?
— А почему, интересно, ты не рассказываешь всему миру, что бросил ее? Я хотела бы, чтобы ты трезвонил об этом повсюду! — Голос мой предательски дрожал. — Почему все должны знать, что ты бросил меня и Кейт, а потом думать, что она сама тебя вышвырнула? Почему ее ты уберег от унижения?
— Ладно, успокойся, Клэр. Если тебе так хочется, я расскажу всем, как все было на самом деле между мной и Дениз.
— Прекрасно! — сказала я. Нижняя губа у меня дрожала.
Какой кошмар! Куда подевалась сдержанная Клэр? Я так старалась держать себя в руках, не дать Джеймсу почувствовать, какую боль он мне причинил, как я несчастна. Но моя боль оказалась так близко к поверхности, что вот-вот готова была вырваться наружу.
Стыд и срам! Я расстроена вдрызг, а он абсолютно спокоен. Этот контраст меня убивал.
— Пойду попудрю нос, — сказала я. Возможно, мне удастся взять себя в руки.
— Нет, Клэр, подожди! — попросил Джеймс, когда я сделала попытку подняться, и схватил меня за руку.
Я попыталась вырваться.
— Не тронь меня, — со слезами сказала я.
Господи, сейчас я скажу: «Ты потерял право меня трогать, когда бросил».
— Ты потерял право меня трогать, когда бросил, — услышала я свой голос.
Ведь знала же! Человек, который пишет для меня все мои диалоги, не иначе как довольствуется зарплатой малобюджетной мыльной оперы.
Но мне хотелось сделать Джеймсу больно. Чтобы он тоже почувствовал потерю. Узнал, что значит хотеть кого-то так, что сердце болит. И понимать, что не можешь получить желаемого.
Но больше всего мне хотелось, чтобы он осознал, что виноват во всем он.
— Клэр, пожалуйста, сядь, — сказал Джеймс, неохотно отпуская мою руку. Он умело притворялся бледным и расстроенным.
— Успокойся, Джеймс, — холодно заявила я. — Я не собираюсь устраивать сцену.
У него хватило совести смутиться.
— Меня совсем другое беспокоит, — сказал он.
— Да что ты говоришь! — окрысилась я.
— На самом деле, — заявил он, видимо набравшись терпения. — Слушай, Клэр, нам надо поговорить.
— Не о чем нам разговаривать! — машинально ответила я.
Оп-ля! Опять я за свое. Одно проклятое клише за другим. Я готова была умереть от смущения.
Все бы ничего, но он был прав. Нам многое требовалось обсудить.
— Клэр, — постарался сказать он как можно мягче и снова взял меня за руку, — я знаю, что вел себя плохо.
— Плохо?! — взорвалась я, не успев сдержаться. — Ха! Плохо! Мягко сказано.
Где же мое самообладание и контроль? Несмотря на мои жалкие потуги держать свои эмоции в узде, я явно пошла вразнос. Я уже не могла притворяться спокойной и уравновешенной.
Джеймс, напротив, держался вполне цивилизованно.
— Тогда отвратительно, — согласился он.
Он вовсе не раскаивался. Он пытался шутить. Бесчувственный подлец! Как может он быть таким самодостаточным? Это же бесчеловечно!
— Как ты мог быть таким безответственным? — выпалила я.
Я знала, это достанет его больнее всего. Джеймс мог смириться с обвинениями в жестокости, бессердечности, но назвать его безответственным — это был удар ниже пояса.
— Как ты мог меня оставить?! Ведь ты был мне нужен!
Он молчал. Сидел выпрямившись и молчал, причем в этом молчании чувствовалось что-то зловещее. Какие-то эмоции — но совсем не те, на которые я рассчитывала.
Когда он снова заговорил, сразу стало ясно, что в нем произошла перемена. Что-то лопнуло. Очевидно, кончилось терпение. Приятный человек исчез, хотя нельзя сказать, чтобы он особенно сегодня проявился. Когда он заговорил, его голос показался мне чужим. И довольно мерзким.
— Ага, — сказал он, делая паузу перед каждым словом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99