Оказавшись в своей гостиной, Ким вскрыла конверт и ознакомилась с содержанием короткой записки. Сомнений больше не осталось. Доктор Малтраверз, крупный специалист, знаток своего дела, вызывавший у людей уважение и уверенность и даже какое-то благоговение, мог ошибаться, как обычный человек. Он так и не поверил, что молодая женщина, которую он часто приглашал потанцевать и угощал на славу, если не считать того, что дал ей работу, сумела преодолеть свою давнишнюю к нему привязанность. И хотя он предпочел связать себя помолвкой с совершенно другой молодой женщиной — Ким до сих пор не знала, женился он на ней, или нет — дочерью одного из его самых влиятельных и состоятельных коллег, он, видимо, не переставал с удовольствием возвращаться мысленно в те дни, когда Ким тоже занимала место в его сердце.
Прошло три года с тех пор, как мы в последний раз виделись, — написал доктор перед отъездом из Мертон-Холла, — и я не могу выразить словами, как обрадовался, когда неожиданно вновь увидел тебя сегодня. Я все время думаю, как замечательно, что мы вновь встретились, и хотя я уеду очень рано, когда ты еще будешь спать, мы обязательно встретимся очень скоро.
Пожалуйста, Ким, забудь обиды! Мы были такими хорошими друзьями и могли бы стать кем-то гораздо большим друг для друга, если бы я не сглупил. Но еще не поздно. Через несколько дней я вернусь в Мертон-Холл:
Послание было подписано просто: Ральф.
Ким порвала письмо на маленькие кусочки и разбросала их по пылающим поленьям. У нее не осталось и тени желания возобновлять отношения с Ральфом Малтраверзом, и было абсолютно все равно, женат он или нет. Это был просто доктор Малтраверз, хороший кардиолог, которого пригласили к миссис Фейбер, и Ким достаточно высоко оценивала его знания, чтобы верить — больная попала в хорошие руки.
Избавившись от письма, Ким отправилась в спальню миссис Фейбер и тихо постучала в дверь. На стук вышла Траунсер, и по ее лицу стало ясно, что все хорошо. Медсестра в очень аккуратной накрахмаленной форме сидела возле кровати больной и читала книгу, а Траунсер, радуясь, что миссис Фейбер провела ночь спокойно, прибирала в комнате и расставляла вещи хозяйки по своим местам. Она посмотрела через плечо на медсестру, словно спрашивая разрешения, и та, увидев, кто пришел, кивнула. Ким тихонько подошла к кровати. Вначале ей показалось, что миссис Фейбер спит, но старая дама, лежавшая высоко на подушках, открыла глаза. Как только она узнала Ким, лицо ее озарилось радостью.
— Садитесь, дорогая, — сказала она голосом, который был ничуть не слабее обычного, а медсестра подвинула Ким стул.
— Как вы? — спросила Ким, и серые глаза миссис Фейбер весело сверкнули.
— Я ничуть не жалею о том чудесном обеде, когда я удивила всех, появившись внизу, — ответила она. — Знаю, Гидеон считает, что я заслужила это заточение, но я не жалею. Во-первых, уже очень давно трое моих детей не собирались под одной крышей!
— И ваша внучка тоже скоро приедет, — мягко произнесла Ким, так как теперь это перестало быть секретом. — Возможно, даже сегодня днем. Вы довольны?
Миссис Фейбер кивнула.
— Я очень люблю Ферн, но ей совсем не обязательно приезжать… И если на то пошло, то и Чарлзу. Я ведь поправлюсь.
— Разумеется, поправитесь, — поспешила заверить ее Ким.
Маленькая старая дама задумчиво разглядывала ее.
— Значит, вы знакомы с доктором Малтраверзом, — пробормотала она. — Мне рассказала Нерисса.
— Я когда-то у него работала, — призналась Ким.
Серые глаза засверкали, выдавая, что их обладательница — неисправимый романтик.
— Он очень хорош собой, — прошептала она, словно полагая, что ее тонкий голосок не достигнет ушей медсестры, которая опять склонилась над медицинским справочником. — Гораздо красивей доктора Давенпорта, который, боюсь, уже начинает лысеть. Гораздо красивее Боба Дункана, который всегда напоминает мне великовозрастного школьника, но, думаю, что он не красивей моих сыновей. А вы как считаете? — Яркие глаза неподвижно уставились на Ким, словно то, что думала девушка, было чрезвычайно важно.
Тут вмешалась медсестра.
— Мне кажется, вам не следует так много разговаривать, миссис Фейбер…
Но миссис Фейбер лишь отмахнулась от нее тонкой белой ручкой, не сводя с Ким глаз.
— Вы согласны? — настаивала она. — Гидеон хоть и утомителен, но очень красив, не правда ли? И Чарлз… хотя не так, как Гидеон. Он слишком много пьет, но в любом случае он никогда не выглядел, как Гидеон… Это ведь мой первенец, знаете ли, — пробормотала она мечтательно. — Такой восхитительный был ребенок, но, к сожалению, каждый ребенок обязательно вырастает. А теперь эта женщина, Флеминг, сходит по нему с ума… Не дай Бог, он женится на ней, — произнесла миссис Фейбер, словно эта мысль давно беспокоила ее. — Вы согласны, что Моника Флеминг не годится в жены моему Гидеону?
Медсестра решительно поднялась.
— Мисс Ловатт, мне кажется, вам лучше уйти, — строго сказала она. — Больная чересчур разволновалась, а это никуда не годится. Возможно, вы еще раз заглянете к ней ненадолго сегодня днем, если и дальше пойдет на поправку.
Ким кивнула, но прежде чем уйти, склонилась над хозяйкой и ласково похлопала теплыми пальцами хрупкую белую ручку.
— Вы совершенно правы, миссис Фейбер, — с трудом произнесла она. — Совершенно правы! Но я не хочу, чтобы вы волновались из-за этого.
— А мы можем как-то помешать?
— Не знаю. Не думаю.
— Возможно, вы сумеете придумать что-нибудь!
Медсестра ждала, что она уйдет, и Ким выпрямилась, быстро улыбнувшись миссис Фейбер. Слегка кивнув ей, как бы обещая подумать над этим вопросом, она вышла в коридор, сознавая, что произвела на медсестру не очень благоприятное впечатление, так как от ее визита больная сильно разволновалась. Пока Ким шла по длинному коридору, глубоко задумавшись, она поняла, что это волнение возникло совсем недавно, а потому могло принести еще больший вред. А еще она поняла, что если силы позволят, миссис Фейбер вновь вернется к этому вопросу. И возможно, даже не один раз! За поворотом коридора она натолкнулась на Гидеона Фейбера, который направлялся в комнату матери, держа в руках целую охапку свежих цветов из оранжереи. Он резко остановился и с острым любопытством посмотрел ей в лицо.
— Как она? — спросил он.
Ким взглянула на него своими голубыми глазами, которые стали еще ярче благодаря темной голубизне шерстяного платья, и сразу поняла, что его мать права. Его мать абсолютно права: должно быть, он, в самом деле, был восхитительным ребенком. И сама того не сознавая, она мягко улыбнулась.
— Гораздо лучше, — заверила она его. — Мне кажется, ей гораздо лучше!
Глава ДВЕНАДЦАТАЯ
Состояние миссис Фейбер улучшалось с каждым днем, и когда доктор Малтраверз вновь посетил ее, он смог успокоить семью относительно здоровья их матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36