— А ты разве флотский? — с любопытством повернулся к нему Мышастый.
— А как же, Антон Алексеевич, — с некоторой даже обидой проговорил тот. — Что ж вы думаете, я сызмальства, да все по тюрьмам, что ли? Флотский я. Боцман. А Бугай — и кличка, и фамилия — совпало вот так.
— Борис Афанасьевич, верно? — поднапрягшись, блеснул своей памятью Мышастый.
— Верно, — на мгновение оторвавшись от руля, с уважением посмотрел на него Бугай. — Надо же, помните…
Мышастый припомнил, что действительно как-то раз в бане с любопытством разглядывал усеянное татуировками тело своего охранника и больше половины из них, как он успел заметить, было на морскую тематику. У него же самого хватило ума не сделать ни одной, — с удовлетворением подумалось ему. А то хорошо бы он выглядел по телевизору, когда его как-то раз с группой отдыхающих бизнесменов снимали на пляже для местных теленовостей.
— А сел-то за что, Афанасьевич? — полюбопытствовал он опять.
— Да за пустое, — оторвав от руля мощную лапу, отмахнулся тот, — с флота прямо и загремел. Ну, как водится, по пьянке… Выпили мы тогда сильно, поцапались… В кафе это было… — не умея произносить длинные речи, односложно бросал Бугай. — С офицерами, в общем, подрался… С нашими же, флотскими, из-за бабы. Хороша была девка, до сих пор помню… — Он с удовольствием причмокнул губами. — Ну, в общем, помял я их маленько. Вот и все дела. Говорю ж, пустое.
Мышастый про себя усмехнулся, представив, как именно «маленько» мог помять этих несчастных офицеров бывший боцман. Ему уже приходилось видеть того в деле и он прекрасно отдавал себе отчет, каким образом видится Бугаю это слово.
— И сколько? — коротко спросил он.
— Четыре дали, — так же коротко ответил Бугай.
— Четыре? — попытался что-то подсчитать в уме Мышастый.
— А когда же ты…
— Да потом еще накинули, — поняв недоумение патрона, объяснил Бугай. — Уже там, в тюряге… И пошло-поехало.
— Что? Там опять кого помял? — усмехнулся Мышастый.
— Да пришлось. Сами знаете, лезет шантрапа всякая.
— Да уж знаю, — подтвердил Мышастый.
— А вы, Антон Алексеевич, извиняюсь, сколько тянули? — опять повернулся к нему Бугай.
— Ладно, следи за дорогой, — беззлобно посоветовал шеф, закрывая тему…
В офисе на столе его уже ожидала компьютерная распечатка — все, что нашлось по этому самому Романову, которого угораздило попасть в жернова мельницы Лысого в общем-то по ошибке, но сам бедолага об этом не подозревал, а посему сейчас имелась возможность слегка его подоить. Мышастый быстро пробежался глазами по скупому перечню данных: год рождения… Ого! — вспомнив слова жены, сказал он сам себе, — не такой уж он и «молодой человек», как-никак, полтинник уже стукнул. Хотя, после того, как он подарил ей антикварные серьги — ведь это наверняка его работа, — сразу и стал очень приличным и вежливым молодым человеком. Так, дальше… Недвижимость… Универсам… Ага, вот, это уже очень интересно… Собственно, он и вспомнил-то об этом ничтожном человечке только потому, что случайно узнал об этом особнячке, принадлежащем… Так, находится он на тридцать шестом километре от Мшанска по восточному шоссе… Кажется, это именно то, что ему нужно для реализации своего проекта, который он затеял и в котором уже заручился согласием Воловикова и Желябова. Если ему не изменяет память, это не слишком престижный, довольно глухой район. Когда-то ожидалось, что в том месте вырастет целый поселок таких вот особнячков, дач, но дело почему-то заглохло и сейчас там пустовало множество недоведенных до конца строений. Отлично…
Он снял телефонную трубку и позвонил в соседний кабинет, опять вызывая Самойлова.
— Слушай, Валентин, — когда порог переступил тридцатилетний, чуть сутуловатый мужчина среднего роста, с небольшими залысинами, он ткнул пальцем в листок бумаги с данными по Романову, — теперь мне нужны все сведения об этом самом особнячке, что в районе Белого озера. Все, что только можно по нему раскопать. Когда куплен, у кого, сколько он стоил тогда и его нынешняя цена — в общем, все в таком роде. Усек?
По выполнению доложи сразу же.
Самойлов кивнул и вышел, а Мышастый откинулся на спинку кресла. В принципе, никаких дел у него больше не было, наступило пассивное ожидание, которое он и в обычное время не очень-то любил, а сейчас, когда впору было браться за немедленное выполнение того проекта, который в последнее время довлел над всеми его мыслями, ему и вовсе претило бездействовать. Ну да ничего, приобретение особняка, который он непременно вырвет из рук этого Романова, будет первым и очень важным шагом на пути осуществления его теперешней мечты. Как тогда выразился Воловиков?.. «Дело стоящее. Это будет нашей лебединой песней. После него можно и на относительный покой в этом плане…» Кажется, именно так… Насчет покоя, правда, он не согласен. Наоборот, после этого первого успешного — он в этом не сомневался — дела, можно будет придумать еще массу подобных развлечений, ведь это только начало. Интересно, какая же девчонка попадет в их сети, которые он вскоре расставит? Ну естественно, что она будет очень красивой — это понятно, иначе с чего бы огород городить?..
Он закрыв глаза попытался представить себе облик этой будущей жертвы их изощренных развлечений, которая примчится на приманку подобно бабочке, летящей на огонь и в итоге обжигающей себе крылья… Ничего путного в голову не лезло, всплыло только опять лицо жены, натирающей свои дряблые щеки каким-то непотребством. Его передернуло и он сразу открыл глаза… Да, но вот что потом с ней делать? Неужели придется банально убирать? Нет, вряд ли — после той обработки, что она у них пройдет, девчонка просто сойдет с ума, можно будет запереть ее в дурку и дело с концом. А может даже и без этого обойдется, просто как-нибудь заставить ее молчать. Например, снять все то, что они будут с ней вытворять, на видео, и потом показать, пригрозив, что если она будет вякать, покажут эту пленку… Кому? Найдется, кому… Если она окажется замужем — мужу, или родителям, соседям; да кому угодно — этого должно оказаться вполне достаточно. А он сам будет смотреть эту пленку до самой старости, любоваться своей лебединой песней, которая будет служить отличным возбудителем его потихоньку угасающей потенции. Ведь после того случая на даче, когда они всласть покуражились над глуповатыми красивыми дурехами и Желябов выиграл-таки пари насчет обещанного возбуждения, они обсуждали, почему так произошло. Это уже потом они наложили на эту тему табу, а тогда, сразу после произошедшего, Воловиков высказал интересную мысль. Не новую, впрочем, но…
— Антон, у тебя по утрам стоит? — откровенно спросил он.
— Не всегда, но порой такой шатер из одеяла поднимается!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222