Фу, думаю, ерунда какая-то. Делаю свои дела, снимаю пленку за пленкой, а в голове вертится и вертится — дверь. Что ты думаешь? Приезжаю домой, звонит соседка и спрашивает, не был ли кто-то у меня на даче. Да нет, говорю. Потом мелькнуло — может, Слава? Сажусь в машину, еду. От поворота видно — дверь настежь.
Татьяна покачала головой.
— Обокрали?
— Трудились не спеша. Но я не о том — украли, и черт с ними. А о предчувствии.
— Слушай, я давно хотела тебя спросить… — Татьянины глаза блестели любопытством. — А как ты… а ты предчувствовала, что встретишься со своим Славой?
Ольга вздрогнула. Напоминание о Славе больно ударило по сердцу.
— Ты хочешь спросить, было ли предчувствие? Нет, это другое. Узнавание. Я узнала сразу, что он мой человек. Мой мужчина.
— Ну, расскажи… пожалуйста.
— Какая любопытная, — бросила Ольга. — Мы увиделись в аэропорту в Средней Азии. Погода оказалась нелетная. В аэропорту полно народу, в основном местного. Вдруг я увидела его в толпе — бородатого, лысоватого. Воротник черной водолазки торчит из-под куртки. Глаза утонули в глазницах и смотрят оттуда, и сверлят… Я знала, он подойдет ко мне. Вокруг меня вились какие-то местные хлыщи в бархатных пиджаках, но я их быстро отшила. Я много ездила и ко всему привыкла, научилась справляться. Он подошел. С дурацким предложением — сдать билет и ехать на поезде. Знаю я эти местные поезда, умрешь от страха. И неизвестно когда доедешь до места. Но я, не думая, подчинилась. Мы сдали билеты и сели в поезд. Я дрожала как осиновый лист. Такого я от себя не ожидала. Никогда ничего подобного со мной не было. Да я ли это была?
Мы вошли в купе, — продолжала Ольга, — он запер дверь. Мы легли на свои полки, но спать не могли ни он, ни я. Здравый смысл пытался пробиться сквозь пелену наваждения, но я его давила, размазывала. Я радовалась, что нет света, иначе он видел бы, как меня колотит. Я знала точно, что возврат билетов он придумал нарочно. Я не удивилась бы, если б узнала, что наш самолет давно приземлился в Бухаре. Но я знала и другое — я сама, вопреки воле, подчинилась собственной невесть откуда взявшейся страсти. Я не знаю этого мужчину, но зачем еду с ним — знаю.
Татьяна изумленно качала головой:
— Кто бы мог подумать, что Ольга Геро способна на такое?
— Никто. Даже сама Ольга Геро. Ты помнишь, я была замужем, давно, но все это произошло будто не со мной.
Потом я встречалась с мужчинами. Были увлечения, но без особой страсти. Было и было. Я считала себя не слишком горячей женщиной.
Она вздохнула, пожала плечами и продолжила: — Мы вышли из поезда, он хотел взять мой кофр с аппаратами, но я не дала. Вот чего я никому не доверяю — аппаратуру. — Она усмехнулась. — Представляешь? А себя доверила. Станция Каган. До Бухары пятнадцать километров. Доехать ночью не на чем, и надо искать гостиницу, переночевать, объяснил он мне.
Рассказывая, Ольга как наяву увидела мокрую пустынную улицу. Возле магазина горбился сторож в стеганом полосатом халате. Верная собака, не жалея себя, лежала на мокром асфальте у его ног.
— Кто идет? — Незлобивый голос сторожа потонул в туманной мороси.
— Где у вас гостиница, отец?
— Идешь прямо, потом направо, зеленый дом видишь, идешь налево. Прямо — дом-камень. Стучи, она выйдет. Скажи — спать надо…
Они быстро нашли дом-камень. На стук отодвинулась задергушка на окне. Дежурная с заспанным лицом открыла дверь, и в ее глазах зажглось любопытство.
— Откуда к нам?
— Из Москвы.
— Муж-жена? — насмешливо спросила она, отлично понимая, что нет.
Ольга затрясла головой изо всех сил: нет-нет, не муж и жена. У дежурной даже спина дышала любопытством, когда она отвернулась от них и направилась к стойке.
— Мы попутчики, — объясняла Ольга, а незнакомец насмешливо наблюдал за ней.
Они отдали паспорта, он вложил в свой волшебную бумажку, которая обрадовала дежурную. Она протянула ключ. Один.
— Только семейный номер остался. — Дежурная подмигнула Ольге.
Ольга дрожала, переступая порог комнаты. Потом услышала скрежет ключа в замке.
Ольга покачала головой, до сих пор недоумевая, что это было с ней: туман? Воздух Азии? Что? Рассказывая Тане, она не переставала удивляться — неужели это была она?
— Ну, вот и все.
— То есть как все?
— Да вот так. Больше ни слова не скажу, дорогая подруга. Только сделаю одно признание: о существовании такой страсти в себе я не подозревала. Никогда. Мы не спали до утра. А дальше включай воображение. Смелее, смелее, не ошибешься… — Ольга засмеялась. — Потом мы вместе приехали в Москву, осели в его квартире. Все шло замечательно. Пока я не узнала, что растет у меня внутри.
— Ты ничего ему не говорила?
— Нет. Я не хотела, чтобы он стал несчастным. Я знала, он хочет настоящую семью, детей. Нет. — Ольга покачала головой.
— А сейчас ты что-то предчувствуешь?
— Хотела бы, чтобы нет. Но…
— И что? — Глаза Татьяны расширились.
— Не пойму точно, но мне кажется, мы с тобой получим какое-то известие.
— А в виде чего оно тебе представляется?
— «И тучи над землями Цинь небосклон застилают», — процитировала Ольга.
— О Боже, ты знаешь Сыкун Ту? Откуда ты знаешь этого средневекового поэта? Его читают только китаисты!
— Я же очень образованная женщина, — ехидным голосом проговорила Ольга. — Учусь, читаю, цитирую. Ладно, поживем — увидим, что нас ждет.
Под большим персиковым деревом лежат, развалившись, курильщики опиума. Не спеша толкуют о торговле оружием и контрабандной переправе серебра в Бирму, в Китай. Они стараются укрыть от посторонних глаз свою трапезу — крутой мясной отвар и лепешки, купленные на ярмарке, никогда не присаживаются к бамбуковой скамье, где продает водку старуха из племени мео. День и ночь они пьянствуют в заведении китайца. Он, желая зазвать побольше гостей, выносит фаянсовый кувшин с водкой. Вот он плеснул немного себе на ладонь и поджег спичкой. Синий язычок пламени поднимается на ладони, хозяин скалит зубы в улыбке и выплескивает пламя на землю. Убедившись в крепости напитка, гость не отказывается посетить заведение.
Андрей смотрит, как вьетнамцы, одетые в синее, любимый цвет трудящихся, вереницей втягиваются в дверь. Гудит ярмарка — раздаются визгливые голоса, смех, крики, все это смешивается с запахами варящегося риса, морских водорослей и живности. Андрей любил окунуться в атмосферу толпы. Внезапно раздался вой мотоцикла, он с ревом понесся прямо на торгующих и покупающих. Народ шарахнулся в сторону, сметая нагромождения товаров, полетели в разные стороны кроссовки китайской выделки, привезенные контрабандой, плоды манго, бананы, словно желтые запятые на бессмысленно заполненной буквами-фигурками странице. Крики, вопли, подзатыльники.
Треск автомата.
Андрей отошел в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Татьяна покачала головой.
— Обокрали?
— Трудились не спеша. Но я не о том — украли, и черт с ними. А о предчувствии.
— Слушай, я давно хотела тебя спросить… — Татьянины глаза блестели любопытством. — А как ты… а ты предчувствовала, что встретишься со своим Славой?
Ольга вздрогнула. Напоминание о Славе больно ударило по сердцу.
— Ты хочешь спросить, было ли предчувствие? Нет, это другое. Узнавание. Я узнала сразу, что он мой человек. Мой мужчина.
— Ну, расскажи… пожалуйста.
— Какая любопытная, — бросила Ольга. — Мы увиделись в аэропорту в Средней Азии. Погода оказалась нелетная. В аэропорту полно народу, в основном местного. Вдруг я увидела его в толпе — бородатого, лысоватого. Воротник черной водолазки торчит из-под куртки. Глаза утонули в глазницах и смотрят оттуда, и сверлят… Я знала, он подойдет ко мне. Вокруг меня вились какие-то местные хлыщи в бархатных пиджаках, но я их быстро отшила. Я много ездила и ко всему привыкла, научилась справляться. Он подошел. С дурацким предложением — сдать билет и ехать на поезде. Знаю я эти местные поезда, умрешь от страха. И неизвестно когда доедешь до места. Но я, не думая, подчинилась. Мы сдали билеты и сели в поезд. Я дрожала как осиновый лист. Такого я от себя не ожидала. Никогда ничего подобного со мной не было. Да я ли это была?
Мы вошли в купе, — продолжала Ольга, — он запер дверь. Мы легли на свои полки, но спать не могли ни он, ни я. Здравый смысл пытался пробиться сквозь пелену наваждения, но я его давила, размазывала. Я радовалась, что нет света, иначе он видел бы, как меня колотит. Я знала точно, что возврат билетов он придумал нарочно. Я не удивилась бы, если б узнала, что наш самолет давно приземлился в Бухаре. Но я знала и другое — я сама, вопреки воле, подчинилась собственной невесть откуда взявшейся страсти. Я не знаю этого мужчину, но зачем еду с ним — знаю.
Татьяна изумленно качала головой:
— Кто бы мог подумать, что Ольга Геро способна на такое?
— Никто. Даже сама Ольга Геро. Ты помнишь, я была замужем, давно, но все это произошло будто не со мной.
Потом я встречалась с мужчинами. Были увлечения, но без особой страсти. Было и было. Я считала себя не слишком горячей женщиной.
Она вздохнула, пожала плечами и продолжила: — Мы вышли из поезда, он хотел взять мой кофр с аппаратами, но я не дала. Вот чего я никому не доверяю — аппаратуру. — Она усмехнулась. — Представляешь? А себя доверила. Станция Каган. До Бухары пятнадцать километров. Доехать ночью не на чем, и надо искать гостиницу, переночевать, объяснил он мне.
Рассказывая, Ольга как наяву увидела мокрую пустынную улицу. Возле магазина горбился сторож в стеганом полосатом халате. Верная собака, не жалея себя, лежала на мокром асфальте у его ног.
— Кто идет? — Незлобивый голос сторожа потонул в туманной мороси.
— Где у вас гостиница, отец?
— Идешь прямо, потом направо, зеленый дом видишь, идешь налево. Прямо — дом-камень. Стучи, она выйдет. Скажи — спать надо…
Они быстро нашли дом-камень. На стук отодвинулась задергушка на окне. Дежурная с заспанным лицом открыла дверь, и в ее глазах зажглось любопытство.
— Откуда к нам?
— Из Москвы.
— Муж-жена? — насмешливо спросила она, отлично понимая, что нет.
Ольга затрясла головой изо всех сил: нет-нет, не муж и жена. У дежурной даже спина дышала любопытством, когда она отвернулась от них и направилась к стойке.
— Мы попутчики, — объясняла Ольга, а незнакомец насмешливо наблюдал за ней.
Они отдали паспорта, он вложил в свой волшебную бумажку, которая обрадовала дежурную. Она протянула ключ. Один.
— Только семейный номер остался. — Дежурная подмигнула Ольге.
Ольга дрожала, переступая порог комнаты. Потом услышала скрежет ключа в замке.
Ольга покачала головой, до сих пор недоумевая, что это было с ней: туман? Воздух Азии? Что? Рассказывая Тане, она не переставала удивляться — неужели это была она?
— Ну, вот и все.
— То есть как все?
— Да вот так. Больше ни слова не скажу, дорогая подруга. Только сделаю одно признание: о существовании такой страсти в себе я не подозревала. Никогда. Мы не спали до утра. А дальше включай воображение. Смелее, смелее, не ошибешься… — Ольга засмеялась. — Потом мы вместе приехали в Москву, осели в его квартире. Все шло замечательно. Пока я не узнала, что растет у меня внутри.
— Ты ничего ему не говорила?
— Нет. Я не хотела, чтобы он стал несчастным. Я знала, он хочет настоящую семью, детей. Нет. — Ольга покачала головой.
— А сейчас ты что-то предчувствуешь?
— Хотела бы, чтобы нет. Но…
— И что? — Глаза Татьяны расширились.
— Не пойму точно, но мне кажется, мы с тобой получим какое-то известие.
— А в виде чего оно тебе представляется?
— «И тучи над землями Цинь небосклон застилают», — процитировала Ольга.
— О Боже, ты знаешь Сыкун Ту? Откуда ты знаешь этого средневекового поэта? Его читают только китаисты!
— Я же очень образованная женщина, — ехидным голосом проговорила Ольга. — Учусь, читаю, цитирую. Ладно, поживем — увидим, что нас ждет.
Под большим персиковым деревом лежат, развалившись, курильщики опиума. Не спеша толкуют о торговле оружием и контрабандной переправе серебра в Бирму, в Китай. Они стараются укрыть от посторонних глаз свою трапезу — крутой мясной отвар и лепешки, купленные на ярмарке, никогда не присаживаются к бамбуковой скамье, где продает водку старуха из племени мео. День и ночь они пьянствуют в заведении китайца. Он, желая зазвать побольше гостей, выносит фаянсовый кувшин с водкой. Вот он плеснул немного себе на ладонь и поджег спичкой. Синий язычок пламени поднимается на ладони, хозяин скалит зубы в улыбке и выплескивает пламя на землю. Убедившись в крепости напитка, гость не отказывается посетить заведение.
Андрей смотрит, как вьетнамцы, одетые в синее, любимый цвет трудящихся, вереницей втягиваются в дверь. Гудит ярмарка — раздаются визгливые голоса, смех, крики, все это смешивается с запахами варящегося риса, морских водорослей и живности. Андрей любил окунуться в атмосферу толпы. Внезапно раздался вой мотоцикла, он с ревом понесся прямо на торгующих и покупающих. Народ шарахнулся в сторону, сметая нагромождения товаров, полетели в разные стороны кроссовки китайской выделки, привезенные контрабандой, плоды манго, бананы, словно желтые запятые на бессмысленно заполненной буквами-фигурками странице. Крики, вопли, подзатыльники.
Треск автомата.
Андрей отошел в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61