Эллис склонила голову, и его ладонь соскользнула по скулам на мраморную белизну ее шеи. Руки мужчины плавно перемещались по ее телу, словно исследуя, изучая его размеры и формы. Скользя по плечам, рукам, они достигли ее поясницы. Потом, обежав ее тонкую гибкую талию, его широкие ладони начали восхитительное восхождение вверх к ее груди и наконец, словно куполом, накрыли эти нежные сферы, повергая сознание и тело Эллис в состояние, близкое к обмороку.
Когда его пальцы вновь коснулись ее горла, она с трудом перевела дыхание и открыла глаза.
— Я тебя поцелую, Эллис? — тихо прошептал он.
Должно быть она кивнула, хотя точно это утверждать было нельзя. Единственное, в чем она была уверена, — ее шею легонько прижали вниз и все ближе к ней стали сияющие глаза Бриса и черты его удивительно мужественного и красивого лица. И еще Эллис почувствовала, как уверенно держали ее мужские ладони. И она захотела, чтобы он поцеловал ее.
Словно пробуя ее губы на вкус, его язык пробежал по ним — Брис, казалось, впитывал в себя их аромат, нежность. Ее трепещущие губы приоткрылись, покорно отдаваясь его ласке. Мужчина мягко потянул девушку на себя, не прерывая поцелуя. В ту же секунду встретились не только их губы, но и языки: один — смелый и настойчивый, другой — робкий и несмелый. Волнение, нарастая, пронизывало, словно током, трепещущее тело девушки.
Внезапно Брис прервал поцелуй и закашлялся. Эллис попыталась освободиться, но он остановил ее.
— Нет. Останься… Пожалуйста! — попросил парень. — Пожалуйста, не уходи!
Оперевшись одной рукой на подушку у его головы, а другую оставив на груди мужчины, девушка посмотрела на него так, словно видела впервые в своей жизни: с беспокойством, тревогой и надеждой.
Она встречала многих мужчин, но не было среди них ни одного такого же прекрасного; ее не единожды целовали, но никто не целовал так, как Брис. И когда она была голодна, никто не мог насытить ее так, как это сделал он в эти мгновения.
Брис убрал длинную прядь ее густых светлых волос ей за ухо и улыбнулся, глядя в глаза.
— Здорово, а?
Что можно было ответить?
Эллис кивнула и отвела взор, чтобы он не увидел всей глубины той радости, которую ей доставили эти минуты. Потом она села и стала тщательно вытирать пальцы полотенцем. Только теперь, слишком поздно, она заметила, что несколько капель уксуса, смешанного со свиным салом, попали на ее хлопчатобумажную блузку. Бросившись торопливо вытирать их, она взглянула на Бриса: спокойное, нежное выражение, которое она увидела на его лице, вернуло ее к действительности.
— Своих проблем тебе мало? — спросила Эллис, желая, чтобы он перестал так на нее смотреть. Ей было неспокойно от взгляда его внимательных глаз и особенно неудобно, оттого что она сама испытывала, когда смотрела на него. — Ты должен и мне досадить, да?
Он хихикнул.
— Ты что, смеешься надо мной?
— Да.
— Стоп, хватит! Это была моя лучшая блузка, а ты испортил ее! Это совсем не смешно!
— Конечно, несмешно. Я, честное слово, сожалею об этом. Но вот о чем я не жалею, так это о том, что мы поцеловались… И ты тоже об этом не жалеешь.
— А кто говорит, что жалею? Эллис с деланным негодованием откинула назад волосы и с вызовом посмотрела на Бриса своими голубыми глазами. Она часто в прошлом использовала такой жест, и все, кому доводилось видеть это, называли ее потом слишком резкой и грубой. На самом деле это был только способ самозащиты.
— Если ты попытаешься затеять со мной новое сражение, я тебе этого не позволю, Эллис. Вот когда ты сама скажешь, что сожалеешь о поцелуях, тогда можешь меня отталкивать. — Брис на ее вид никак не реагировал. — Теперь-то я тебя раскусил, мисс Колючка. Не такая уж ты и колючая, как пытаешься меня уверить.
— Ничего я такого не пытаюсь. — Ей все труднее было держать свой строгий взгляд. Эллис пришлось встать, чтобы поставить на место кувшин со снадобьем. — Штука в том, что все эти последние дни мне приходится терпеть твое присутствие. Как только мне выпадет шанс, я пристрелю тебя, чтобы отвязаться наконец.
На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Они оба вспомнили о пистолете, который в этом случае мог бы ей понадобиться и который у нее, видимо, еще не скоро появится. Девушка осторожно повернула голову, чтобы посмотреть, не делась ли куда его обычная усмешка. И действительно, вместо привычной уже ухмылки, у него было такое кислое выражение лица, что она довольно хихикнула, а через секунду они оба расхохотались.
— Нет, ты, определенно, самый большой пройдоха, каких только мне доводилось встречать, — сказала девушка, присаживаясь опять на кровать. Ее веселье стихло так же быстро, как и родилось, — дала себя знать усталость.
— Хорошо, — удовлетворенно заметил Брис. — Похоже на то, что это самое яркое выражение твоей любви ко мне. Большего признания от тебя все равно не дождешься.
Эллис посмотрела на него, словно обдумывая то, что он сказал, и наконец ответила:
— В значительной степени это яркое выражение моей усталости и нежелания дальше препираться с тобой.
Ее глаза закрывались сами собой, одолевала зевота, и все чувства притупились. Однако в следующую секунду она вздрогнула, почувствовав на своих плечах тяжесть мужских ладоней. Брис легонько потянул ее к себе на кровать, и вскоре Эллис легла на спину, ощущая, как его пальцы начали массировать ее уставшие, напряженные мускулы. Она всхлипнула от острого, неожиданного ощущения, и мужчина тут же остановился.
— Тебе больно?
— Нет, — прошептала она и вздохнула. Его пальцы разминали одеревеневшие мышцы девушки, изгоняя из ее тела усталость и напряжение; от их круговых движений ее голову стало затуманивать чувство, подобное наркотическому забвению. Эллис блаженно закрыла глаза, мысли постепенно проваливались в черную пустоту. Девушка снова издала легкий всхлип.
— Ложись-ка поудобнее, — донесся издалека до нее голос Бриса, тихий и ласковый. Она почувствовала, как ее переворачивают на живот, и в следующее мгновение она уже лежала лицом вниз.
Эллис едва ощущала его прикосновения, и только когда его руки, прикасаясь к ее бедрам и икрам, вызвали легкую боль в натруженных мускулах, она испытала слабый укол тревоги оттого, что этот массаж больше похож на ласки, чем на физиотерапию. Но девушка проигнорировала этот знак: было легче умереть, чем помешать ему доставлять удовольствие ей и облегчение мышцам.
Брис гладил, ласкал и массировал ее тело так, что она совсем разнежилась. Перед мысленным взором Эллис проплывали картины летних знойных дней и тихих осенних вечеров. Холодная родниковая вода журчала, просачиваясь сквозь песок и гальку, и золотоволосая девчушка тянула в рот лепестки маргаритки. И еще виделось лицо Бриса, его глаза, блестящие, мерцающие, как звезды, ироничные, нежные, страстные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Когда его пальцы вновь коснулись ее горла, она с трудом перевела дыхание и открыла глаза.
— Я тебя поцелую, Эллис? — тихо прошептал он.
Должно быть она кивнула, хотя точно это утверждать было нельзя. Единственное, в чем она была уверена, — ее шею легонько прижали вниз и все ближе к ней стали сияющие глаза Бриса и черты его удивительно мужественного и красивого лица. И еще Эллис почувствовала, как уверенно держали ее мужские ладони. И она захотела, чтобы он поцеловал ее.
Словно пробуя ее губы на вкус, его язык пробежал по ним — Брис, казалось, впитывал в себя их аромат, нежность. Ее трепещущие губы приоткрылись, покорно отдаваясь его ласке. Мужчина мягко потянул девушку на себя, не прерывая поцелуя. В ту же секунду встретились не только их губы, но и языки: один — смелый и настойчивый, другой — робкий и несмелый. Волнение, нарастая, пронизывало, словно током, трепещущее тело девушки.
Внезапно Брис прервал поцелуй и закашлялся. Эллис попыталась освободиться, но он остановил ее.
— Нет. Останься… Пожалуйста! — попросил парень. — Пожалуйста, не уходи!
Оперевшись одной рукой на подушку у его головы, а другую оставив на груди мужчины, девушка посмотрела на него так, словно видела впервые в своей жизни: с беспокойством, тревогой и надеждой.
Она встречала многих мужчин, но не было среди них ни одного такого же прекрасного; ее не единожды целовали, но никто не целовал так, как Брис. И когда она была голодна, никто не мог насытить ее так, как это сделал он в эти мгновения.
Брис убрал длинную прядь ее густых светлых волос ей за ухо и улыбнулся, глядя в глаза.
— Здорово, а?
Что можно было ответить?
Эллис кивнула и отвела взор, чтобы он не увидел всей глубины той радости, которую ей доставили эти минуты. Потом она села и стала тщательно вытирать пальцы полотенцем. Только теперь, слишком поздно, она заметила, что несколько капель уксуса, смешанного со свиным салом, попали на ее хлопчатобумажную блузку. Бросившись торопливо вытирать их, она взглянула на Бриса: спокойное, нежное выражение, которое она увидела на его лице, вернуло ее к действительности.
— Своих проблем тебе мало? — спросила Эллис, желая, чтобы он перестал так на нее смотреть. Ей было неспокойно от взгляда его внимательных глаз и особенно неудобно, оттого что она сама испытывала, когда смотрела на него. — Ты должен и мне досадить, да?
Он хихикнул.
— Ты что, смеешься надо мной?
— Да.
— Стоп, хватит! Это была моя лучшая блузка, а ты испортил ее! Это совсем не смешно!
— Конечно, несмешно. Я, честное слово, сожалею об этом. Но вот о чем я не жалею, так это о том, что мы поцеловались… И ты тоже об этом не жалеешь.
— А кто говорит, что жалею? Эллис с деланным негодованием откинула назад волосы и с вызовом посмотрела на Бриса своими голубыми глазами. Она часто в прошлом использовала такой жест, и все, кому доводилось видеть это, называли ее потом слишком резкой и грубой. На самом деле это был только способ самозащиты.
— Если ты попытаешься затеять со мной новое сражение, я тебе этого не позволю, Эллис. Вот когда ты сама скажешь, что сожалеешь о поцелуях, тогда можешь меня отталкивать. — Брис на ее вид никак не реагировал. — Теперь-то я тебя раскусил, мисс Колючка. Не такая уж ты и колючая, как пытаешься меня уверить.
— Ничего я такого не пытаюсь. — Ей все труднее было держать свой строгий взгляд. Эллис пришлось встать, чтобы поставить на место кувшин со снадобьем. — Штука в том, что все эти последние дни мне приходится терпеть твое присутствие. Как только мне выпадет шанс, я пристрелю тебя, чтобы отвязаться наконец.
На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Они оба вспомнили о пистолете, который в этом случае мог бы ей понадобиться и который у нее, видимо, еще не скоро появится. Девушка осторожно повернула голову, чтобы посмотреть, не делась ли куда его обычная усмешка. И действительно, вместо привычной уже ухмылки, у него было такое кислое выражение лица, что она довольно хихикнула, а через секунду они оба расхохотались.
— Нет, ты, определенно, самый большой пройдоха, каких только мне доводилось встречать, — сказала девушка, присаживаясь опять на кровать. Ее веселье стихло так же быстро, как и родилось, — дала себя знать усталость.
— Хорошо, — удовлетворенно заметил Брис. — Похоже на то, что это самое яркое выражение твоей любви ко мне. Большего признания от тебя все равно не дождешься.
Эллис посмотрела на него, словно обдумывая то, что он сказал, и наконец ответила:
— В значительной степени это яркое выражение моей усталости и нежелания дальше препираться с тобой.
Ее глаза закрывались сами собой, одолевала зевота, и все чувства притупились. Однако в следующую секунду она вздрогнула, почувствовав на своих плечах тяжесть мужских ладоней. Брис легонько потянул ее к себе на кровать, и вскоре Эллис легла на спину, ощущая, как его пальцы начали массировать ее уставшие, напряженные мускулы. Она всхлипнула от острого, неожиданного ощущения, и мужчина тут же остановился.
— Тебе больно?
— Нет, — прошептала она и вздохнула. Его пальцы разминали одеревеневшие мышцы девушки, изгоняя из ее тела усталость и напряжение; от их круговых движений ее голову стало затуманивать чувство, подобное наркотическому забвению. Эллис блаженно закрыла глаза, мысли постепенно проваливались в черную пустоту. Девушка снова издала легкий всхлип.
— Ложись-ка поудобнее, — донесся издалека до нее голос Бриса, тихий и ласковый. Она почувствовала, как ее переворачивают на живот, и в следующее мгновение она уже лежала лицом вниз.
Эллис едва ощущала его прикосновения, и только когда его руки, прикасаясь к ее бедрам и икрам, вызвали легкую боль в натруженных мускулах, она испытала слабый укол тревоги оттого, что этот массаж больше похож на ласки, чем на физиотерапию. Но девушка проигнорировала этот знак: было легче умереть, чем помешать ему доставлять удовольствие ей и облегчение мышцам.
Брис гладил, ласкал и массировал ее тело так, что она совсем разнежилась. Перед мысленным взором Эллис проплывали картины летних знойных дней и тихих осенних вечеров. Холодная родниковая вода журчала, просачиваясь сквозь песок и гальку, и золотоволосая девчушка тянула в рот лепестки маргаритки. И еще виделось лицо Бриса, его глаза, блестящие, мерцающие, как звезды, ироничные, нежные, страстные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51