Пьяные всегда, в конце концов, устают.
— Оставь ее в покое, — снова попросил первый мужчина, уже начиная нервничать. — Ты только вынудишь ее пойти к Брису, и я не желаю ввязываться в это дело.
— Если очень его боишься, можешь проваливать отсюда, — огрызнулся Эванс.
Мужчина еще несколько секунд сидел на месте, потом взял свое пиво и пошел к другому столику. Эллис воспользовалась этой возможностью, чтобы забрать деньги со стола. Она уже повернулась, но угодила прямо в руки Бриса. Девушка подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо, и увидела его взгляд, такой же тяжелый и холодный, как глыба потемневшего льда.
— У тебя тут проблемы? — спросил он Эллис, не отпуская ее запястий.
— Нет, — ответила она автоматически, понимая, что оба мужчины готовы сейчас схлестнуться в смертельной схватке. — Никаких проблем. Пойдем.
У нее были все основания полагать, что Брис смог бы удержаться в рамках честной драки с Рубеном и непременно вправил бы ему мозги. Но в том-то и дело, что каждая клетка ее напряженного тела говорила, что честной драки здесь не получится. Этого невозможно ждать от Эванса, который слаб, как напившаяся шавка, но в два раза подлее и бесчестнее. Он любым путем постарается причинить зло Брису, а она скорее вытерпит любое оскорбление, чем позволит этому случиться.
— Хватит! — выкрикнула Эллис, безуспешно стараясь оттолкнуть своего непрошенного защитника. — Пойдем!
Несколько долгих напряженных секунд Брис продолжал смотреть на своего противника. Тот с вызовом ожидал начала потасовки, но наконец не выдержал и отвел глаза, так и не решившись начать первым. Брис повернулся к девушке — теперь можно поговорить.
— Если хоть кто-нибудь посмотрит на тебя косо, я хочу слышать об этом, — сказал он ей.
То, каким тоном были сказаны эти слова, да и сами слова, что-то надломили в Эллис.
Теперь она уже сама разозлилась. Что они себе думают, кто она им такая? Один использует ее, как какую-то наживку, и постоянно цепляется, другой разговаривает с нею так, словно она его собственность. Ей до чертиков надоело такое к себе отношение, и она скорее умрет, чем позволит другому мужчине стать ее собственником.
Она резко вырвала руку у Бриса и, не оглядываясь, пошла, оставив его и Эванса. «Если уж им хочется поднимать суматоху, черт с ними», — подумала она, возвращаясь назад к бару со своим подносом.
Спустя несколько секунд Брис последовал за ней и попытался заговорить, но ей не хотелось иметь с ним ничего общего в эту минуту. Она в очередной раз ошиблась, думая, что он — Друг.
— Да что, черт возьми, с тобой происходит?! — спросил он, когда потерпели поражения несколько его попыток привлечь внимание девушки.
Она продолжала смотреть сквозь него, как если бы он вообще не существовал, и это его встревожило не на шутку.
Эллис спокойно смотрела, как Таг наполнил пивом четыре бокала и поставил их ей на поднос, а когда она понесла их, Брис снова оказался за ней и предпринял еще одну попытку заговорить с девушкой.
— Слушай, ты никогда раньше не боялась говорить то, что у тебя на уме. И не говори мне, что теперь ты просто боишься меня или стала стесняться.
Эллис остановилась у стола в центре комнаты, поставила на него бокалы, не замечая, что почти все посетители пивной давно не спускают с них глаз.
— Проклятье, Эллис, я думал, мы согласились быть друзьями, — произнес Брис так громко, что его можно было услышать через два столика и заглушая пластинку Пэтси Клайн, игравшую в музыкальном автомате. — Друзья разговаривают, и у них нет привычки вот так вот пожимать плечами. Друзья обычно играют честно.
— Я же тебе говорила, что у меня не было друзей. Так откуда же мне все это знать? — Эллис прошла мимо него, снова направляясь к бару. — И уж, конечно, я не знала, что, как только подружишься, сразу же становишься собственностью друга.
— Собственностью?!
Брис растерялся. Он очень хорошо знал житейскую мудрость; если на голову одеть мешок из-под картошки, то и тогда дорогу в лесу отыщешь скорее, чем логику в женских словах.
— Да, собственностью, — Эллис метнула в него разъяренный взгляд. — Как, если бы ты был собакой, коровой или чем-то таким.
Нет, мужчины, точно, бывают тупыми, как кирпичи. Это ей очень хорошо известно. У Эллис уже была заготовлена масса поучительных слов, как вдруг она заметила, что добрая половина посетителей таверны внимательно следит за их перебранкой. Девушка стремительно пошла к двери, ведущей в служебное помещение, и, зная, что Брис непременно последует за ней, уже там выпалила:
— Я говорю о том, что вы там делали с Рубеном Эвансом. Как будто я твоя личная собственность, — она уперлась руками в бока. — Я не желаю, слышишь, не-же-ла-ю, чтобы ты совал свой нос, если мне случится с кем-нибудь поцапаться! Я не хочу, чтобы ты вышагивал вокруг меня, раздувая гребень, словно петух вокруг своей курицы! Слышишь, ты! Люди уже начали думать, что мы спим с тобой, а вдобавок и ты ведешь себя так, будто я твоя собственность… Следующим этапом я знаю, что будет: ты начнешь на глазах у всех чмокать меня, чтобы показать им, что так оно и есть, или отшлепаешь!..
Брис остолбенел, пораженный… Она сказала кучу совершенно диких вещей! Как только она могла такое подумать?!
— Отшлепаю? Тебя? — Он все еще надеялся, что просто не правильно понял ее. — Тебя? Я? — Его голос уже срывался от волнения. — Да я в жизни не ударил ни одной женщины, даже собственной сестры. Никогда! Я не мог… Я не могу…
Внезапно Брис замолчал. Острая боль пронзила его сердце. Он посмотрел в лицо девушки, желая там найти объяснение ужасу, который испытывал. Мужчина принял боль, страх и гнев, обнаруженные в ее глазах, на себя и заключил их в своем сердце. И в следующее мгновенье Эллис прочла в его взгляде печаль и сожаление. Он прикоснулся ладонью к ее щеке, жалея, что не может спасти ее от того чувства, которое породила рука последнего прикасавшегося к ней мужчины.
— Он… бил тебя? — спросил Брис мягко, боясь поверить в это и понимая, что не в силах изменить ничего в ее прошлом.
Как мог кто бы то ни был, пусть даже страшнейшее чудовище в мире, ударить лицо, так похожее на ангельское?
— Твой муж? Он бил тебя?
— Нет… — растерянно ответила Эллис, пораженная невероятной нежностью, с которой обращался к ней Брис. — Нет. Он… Он не бил меня. Ну, так, давал иногда оплеухи… но только, когда напивался.
— Мне очень жаль, Эллис, — сказал мужчина. Это было все, что он нашелся сказать. Сейчас Брис испытывал целую гамму всевозможных ощущений, но только чувство сожаления было единственным, которое он мог определить точно и наиболее обостренно. Он прекрасно знал, сколько вокруг существует жестокости, и все равно не мог с этим примириться.
— Нет надобности сожалеть, — Эллис чувствовала себя страшно неловко оттого, что он жалеет ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Оставь ее в покое, — снова попросил первый мужчина, уже начиная нервничать. — Ты только вынудишь ее пойти к Брису, и я не желаю ввязываться в это дело.
— Если очень его боишься, можешь проваливать отсюда, — огрызнулся Эванс.
Мужчина еще несколько секунд сидел на месте, потом взял свое пиво и пошел к другому столику. Эллис воспользовалась этой возможностью, чтобы забрать деньги со стола. Она уже повернулась, но угодила прямо в руки Бриса. Девушка подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо, и увидела его взгляд, такой же тяжелый и холодный, как глыба потемневшего льда.
— У тебя тут проблемы? — спросил он Эллис, не отпуская ее запястий.
— Нет, — ответила она автоматически, понимая, что оба мужчины готовы сейчас схлестнуться в смертельной схватке. — Никаких проблем. Пойдем.
У нее были все основания полагать, что Брис смог бы удержаться в рамках честной драки с Рубеном и непременно вправил бы ему мозги. Но в том-то и дело, что каждая клетка ее напряженного тела говорила, что честной драки здесь не получится. Этого невозможно ждать от Эванса, который слаб, как напившаяся шавка, но в два раза подлее и бесчестнее. Он любым путем постарается причинить зло Брису, а она скорее вытерпит любое оскорбление, чем позволит этому случиться.
— Хватит! — выкрикнула Эллис, безуспешно стараясь оттолкнуть своего непрошенного защитника. — Пойдем!
Несколько долгих напряженных секунд Брис продолжал смотреть на своего противника. Тот с вызовом ожидал начала потасовки, но наконец не выдержал и отвел глаза, так и не решившись начать первым. Брис повернулся к девушке — теперь можно поговорить.
— Если хоть кто-нибудь посмотрит на тебя косо, я хочу слышать об этом, — сказал он ей.
То, каким тоном были сказаны эти слова, да и сами слова, что-то надломили в Эллис.
Теперь она уже сама разозлилась. Что они себе думают, кто она им такая? Один использует ее, как какую-то наживку, и постоянно цепляется, другой разговаривает с нею так, словно она его собственность. Ей до чертиков надоело такое к себе отношение, и она скорее умрет, чем позволит другому мужчине стать ее собственником.
Она резко вырвала руку у Бриса и, не оглядываясь, пошла, оставив его и Эванса. «Если уж им хочется поднимать суматоху, черт с ними», — подумала она, возвращаясь назад к бару со своим подносом.
Спустя несколько секунд Брис последовал за ней и попытался заговорить, но ей не хотелось иметь с ним ничего общего в эту минуту. Она в очередной раз ошиблась, думая, что он — Друг.
— Да что, черт возьми, с тобой происходит?! — спросил он, когда потерпели поражения несколько его попыток привлечь внимание девушки.
Она продолжала смотреть сквозь него, как если бы он вообще не существовал, и это его встревожило не на шутку.
Эллис спокойно смотрела, как Таг наполнил пивом четыре бокала и поставил их ей на поднос, а когда она понесла их, Брис снова оказался за ней и предпринял еще одну попытку заговорить с девушкой.
— Слушай, ты никогда раньше не боялась говорить то, что у тебя на уме. И не говори мне, что теперь ты просто боишься меня или стала стесняться.
Эллис остановилась у стола в центре комнаты, поставила на него бокалы, не замечая, что почти все посетители пивной давно не спускают с них глаз.
— Проклятье, Эллис, я думал, мы согласились быть друзьями, — произнес Брис так громко, что его можно было услышать через два столика и заглушая пластинку Пэтси Клайн, игравшую в музыкальном автомате. — Друзья разговаривают, и у них нет привычки вот так вот пожимать плечами. Друзья обычно играют честно.
— Я же тебе говорила, что у меня не было друзей. Так откуда же мне все это знать? — Эллис прошла мимо него, снова направляясь к бару. — И уж, конечно, я не знала, что, как только подружишься, сразу же становишься собственностью друга.
— Собственностью?!
Брис растерялся. Он очень хорошо знал житейскую мудрость; если на голову одеть мешок из-под картошки, то и тогда дорогу в лесу отыщешь скорее, чем логику в женских словах.
— Да, собственностью, — Эллис метнула в него разъяренный взгляд. — Как, если бы ты был собакой, коровой или чем-то таким.
Нет, мужчины, точно, бывают тупыми, как кирпичи. Это ей очень хорошо известно. У Эллис уже была заготовлена масса поучительных слов, как вдруг она заметила, что добрая половина посетителей таверны внимательно следит за их перебранкой. Девушка стремительно пошла к двери, ведущей в служебное помещение, и, зная, что Брис непременно последует за ней, уже там выпалила:
— Я говорю о том, что вы там делали с Рубеном Эвансом. Как будто я твоя личная собственность, — она уперлась руками в бока. — Я не желаю, слышишь, не-же-ла-ю, чтобы ты совал свой нос, если мне случится с кем-нибудь поцапаться! Я не хочу, чтобы ты вышагивал вокруг меня, раздувая гребень, словно петух вокруг своей курицы! Слышишь, ты! Люди уже начали думать, что мы спим с тобой, а вдобавок и ты ведешь себя так, будто я твоя собственность… Следующим этапом я знаю, что будет: ты начнешь на глазах у всех чмокать меня, чтобы показать им, что так оно и есть, или отшлепаешь!..
Брис остолбенел, пораженный… Она сказала кучу совершенно диких вещей! Как только она могла такое подумать?!
— Отшлепаю? Тебя? — Он все еще надеялся, что просто не правильно понял ее. — Тебя? Я? — Его голос уже срывался от волнения. — Да я в жизни не ударил ни одной женщины, даже собственной сестры. Никогда! Я не мог… Я не могу…
Внезапно Брис замолчал. Острая боль пронзила его сердце. Он посмотрел в лицо девушки, желая там найти объяснение ужасу, который испытывал. Мужчина принял боль, страх и гнев, обнаруженные в ее глазах, на себя и заключил их в своем сердце. И в следующее мгновенье Эллис прочла в его взгляде печаль и сожаление. Он прикоснулся ладонью к ее щеке, жалея, что не может спасти ее от того чувства, которое породила рука последнего прикасавшегося к ней мужчины.
— Он… бил тебя? — спросил Брис мягко, боясь поверить в это и понимая, что не в силах изменить ничего в ее прошлом.
Как мог кто бы то ни был, пусть даже страшнейшее чудовище в мире, ударить лицо, так похожее на ангельское?
— Твой муж? Он бил тебя?
— Нет… — растерянно ответила Эллис, пораженная невероятной нежностью, с которой обращался к ней Брис. — Нет. Он… Он не бил меня. Ну, так, давал иногда оплеухи… но только, когда напивался.
— Мне очень жаль, Эллис, — сказал мужчина. Это было все, что он нашелся сказать. Сейчас Брис испытывал целую гамму всевозможных ощущений, но только чувство сожаления было единственным, которое он мог определить точно и наиболее обостренно. Он прекрасно знал, сколько вокруг существует жестокости, и все равно не мог с этим примириться.
— Нет надобности сожалеть, — Эллис чувствовала себя страшно неловко оттого, что он жалеет ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51