Открыв глаза, я уставилась в изумлении на Натаниэля, выезжающего из ворот на сверкающем серебром автомобиле. Я протерла глаза. Автомобиль?
Не выключая двигателя, он выпрыгнул из машины, обежал ее кругом и открыл для меня дверцу.
— Вам приходилось когда-либо ездить в карете без лошади? — спросил он, помогая мне усесться на роскошном кожаном сидении.
— На такой ни разу, — ответила я, все еще не оправившись от шока. Я совершенно забыла, что автомобили уже появились в это время, и была вдвойне удивлена элегантностью машины Натаниэля, мало чем напоминающей предшественниц «Модели Т» — первого запущенного в серийное производство драндулета Форда.
Натаниэль просиял.
— Это «Серебряная тень», считающаяся лучшей автомашиной в мире. Я привез ее из Англии в прошлом месяце на одном из своих судов. Эти машины производит новая компания «Роллс-Ройс».
Я была ошеломлена. Разумеется, я знала, что Натаниэль богат, но… «роллс-ройс»? Вероятно даже в начале века подобный автомобиль стоил целое состояние. Натаниэль Стюарт явно принадлежал к сливкам общества, в этом не .могло быть никаких сомнений. Видя мое изумление, он сказал:
— Если вы беспокоитесь насчет соблюдения приличий, то не думайте об этом. Все уже узнают, что вы моя кузина, а для джентльмена вполне прилично сопровождать родственницу в прогулке по городу.
— Да? Ну, хорошо.
Он захлопнул дверцу и сел за руль, который, как у всех английских автомобилей, находился справа. Машина рванула с места и, промчавшись по подъездной аллее, выехала на Ван-Несс авеню.
Прикрыв рукой глаза от слепящих лучей солнца, я прищурившись смотрела на проплывающие мимо незнакомые картины. Улица, по которой я только вчера — в 1989 году — бежала трусцой в сопровождении Аполлона, совершенно преобразилась. У меня едва не открылся рот от удивления при виде внушительных, в строгом стиле особняков, свежеокрашенных и полных жизни. Я не могла решить, что приводит меня в больший восторг — вид всех этих памятников архитектуры, которые я изучала и о которых писала, или общество Натаниэля, с которым мне захотелось станцевать вальс, когда я увидела его снимок — слабое отражение живого, во плоти мужчины, сидевшего сейчас рядом.
Я с силой вонзила ногти в ладони, напомнив себе, что это не сон, а самая что ни на есть реальность. Менее чем через неделю мне придется отыскать способ вернуться в свое время.
Было полнейшим безумием испытывать чувства, переполнявшие сейчас мою душу, к мужчине, которого я никогда больше не увижу, который считал меня проституткой… и собирался жениться на другой женщине.
На женщине, которую, как он почти признался, он не любил.
Прекрати, мысленно прикрикнула я на себя. Ты должна думать о том, как привести здесь все в порядок и возвратиться домой целой и невредимой, а не страдать по Натаниэлю Стюарту. Начни с попытки завоевать вновь его доверие; попроси его рассказать о себе.
Я бросила на него искоса взгляд. Уверенность, с какой он вел машину, наводила на мысль о капитане за штурвалом корабля. Ну, конечно же, вспомнила я, Натаниэль ведь избороздил в юности все моря и океаны на судах своего отца. Во время наших бесед в ее убогой квартирке на Мишн-дистрикт Виктория часто рассказывала, поражая мое воображение, о его приключениях и экзотических подарках, которые он привозил ей из своих путешествий. Я завидовала его вольной жизни, пока Виктория не поведала мне, что, когда на плечи Натаниэля легла ответственность за воспитание маленькой сестренки, он оставил все свои путешествия, совершая лишь иногда короткие деловые поездки.
— Вы скучаете по всему этому? — спросила я неожиданно для себя вслух.
— Что? — он бросил на меня удивленный взгляд.
— По путешествиям. По тем дням, когда вы ездили по всему миру.
Руки его стиснули руль.
— Глупый вопрос. Разумеется, я скучаю по тому времени. — На лице его появилось ностальгическое выражение. — Джунгли Африки, блестящий двор китайского императора, турецкие базары, где можно приобрести или продать что угодно…
Я была очарована.
— И что же вам понравилось больше всего?
Он на мгновение задумался.
— Охота на тигра с махараджей в Индии была в высшей степени увлекательна, и сражение с пиратами в южных морях не лишено было весьма драматических моментов. Хотя, — в голосе его зазвучали поддразнивающие нотки, — сказать по правде, больше всего мне '; запомнились женщины. Китайские куртизанки, г — гейши в Японии и восхитительные создания с островов Тихого океана. — Он бросил на меня искоса взгляд и насмешливо приподнял бровь. — Я знал француженку, изумительно танцевавшую канкан, которая…
— Картина мне вполне ясна, — прервала я его на полуслове. Казалось, меня не должно было задевать то, что он знал стольких женщин. Но почему-то это меня задевало.
Губы его изогнулись в улыбке.
— Для женщины вашей профессии вы бываете иногда чересчур стыдливы. Кровь бросилась мне в лицо.
— Я не пуританка. К вашему сведению, я вполне современная молодая женщина, придерживающаяся широких взглядов в вопросах секса. Я ежемесячно читаю «Космо» и…
— Космо? Новый автор, должно быть? Никогда о таком не слышал. Ну-ну, успокойтесь… вы отвлекаете меня, мешая вести машину. Я не критиковал вас. Говоря по правде, я нахожу вашу стыдливость очаровательной… хотя и несколько странной, учитывая тот образ жизни, какой вы ведете.
— А вы сами? Иначе, как яркой, вашу жизнь и не назовешь.
— Это совсем другое дело. Я мужчина.
— Типичный случай «мужского шовинизма»! Но, как говорила моя бабушка, мерка, применяемая к одному, должна применяться и к другому.
— Вижу, в вашей семье вы не единственная сторонница свободы нравов, — сухо заметил Натаниэль.
Пора было преподать этому индюку урок.
— Женщина может делать все то же самое, что и мужчина, — проговорила я с горячностью. — Взбираться на горы, управлять машиной, даже баллотироваться на пост президента.
Натаниэль презрительно фыркнул.
— Абсурд. В вопросе о правах женщин я придерживаюсь весьма широких взглядов. Я даже считаю — хотя вам, возможно, это покажется странным, — что кое в чем суфражистки правы. Но женщины, баллотирующиеся в парламент или на пост президента? Абсурд. Этого никогда не будет.
Я скрестила на груди руки, пытаясь подавить растущее во мне раздражение.
— Будет. Женщины получат право голоса в двадцатых годах, при президенте Вудро Вильсоне. И спустя несколько десятилетий они будут заседать у нас в палате представителей… и в сенате.
Натаниэль пожал плечами.
— Если вам так уже хочется в это верить, то пожалуйста.
Я глубоко вздохнула.
— Я не гадаю. Я знаю, что так оно и будет. Я видела будущее… Видите ли, мои друзья считают, что я обладаю сверхъестественным восприятием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Не выключая двигателя, он выпрыгнул из машины, обежал ее кругом и открыл для меня дверцу.
— Вам приходилось когда-либо ездить в карете без лошади? — спросил он, помогая мне усесться на роскошном кожаном сидении.
— На такой ни разу, — ответила я, все еще не оправившись от шока. Я совершенно забыла, что автомобили уже появились в это время, и была вдвойне удивлена элегантностью машины Натаниэля, мало чем напоминающей предшественниц «Модели Т» — первого запущенного в серийное производство драндулета Форда.
Натаниэль просиял.
— Это «Серебряная тень», считающаяся лучшей автомашиной в мире. Я привез ее из Англии в прошлом месяце на одном из своих судов. Эти машины производит новая компания «Роллс-Ройс».
Я была ошеломлена. Разумеется, я знала, что Натаниэль богат, но… «роллс-ройс»? Вероятно даже в начале века подобный автомобиль стоил целое состояние. Натаниэль Стюарт явно принадлежал к сливкам общества, в этом не .могло быть никаких сомнений. Видя мое изумление, он сказал:
— Если вы беспокоитесь насчет соблюдения приличий, то не думайте об этом. Все уже узнают, что вы моя кузина, а для джентльмена вполне прилично сопровождать родственницу в прогулке по городу.
— Да? Ну, хорошо.
Он захлопнул дверцу и сел за руль, который, как у всех английских автомобилей, находился справа. Машина рванула с места и, промчавшись по подъездной аллее, выехала на Ван-Несс авеню.
Прикрыв рукой глаза от слепящих лучей солнца, я прищурившись смотрела на проплывающие мимо незнакомые картины. Улица, по которой я только вчера — в 1989 году — бежала трусцой в сопровождении Аполлона, совершенно преобразилась. У меня едва не открылся рот от удивления при виде внушительных, в строгом стиле особняков, свежеокрашенных и полных жизни. Я не могла решить, что приводит меня в больший восторг — вид всех этих памятников архитектуры, которые я изучала и о которых писала, или общество Натаниэля, с которым мне захотелось станцевать вальс, когда я увидела его снимок — слабое отражение живого, во плоти мужчины, сидевшего сейчас рядом.
Я с силой вонзила ногти в ладони, напомнив себе, что это не сон, а самая что ни на есть реальность. Менее чем через неделю мне придется отыскать способ вернуться в свое время.
Было полнейшим безумием испытывать чувства, переполнявшие сейчас мою душу, к мужчине, которого я никогда больше не увижу, который считал меня проституткой… и собирался жениться на другой женщине.
На женщине, которую, как он почти признался, он не любил.
Прекрати, мысленно прикрикнула я на себя. Ты должна думать о том, как привести здесь все в порядок и возвратиться домой целой и невредимой, а не страдать по Натаниэлю Стюарту. Начни с попытки завоевать вновь его доверие; попроси его рассказать о себе.
Я бросила на него искоса взгляд. Уверенность, с какой он вел машину, наводила на мысль о капитане за штурвалом корабля. Ну, конечно же, вспомнила я, Натаниэль ведь избороздил в юности все моря и океаны на судах своего отца. Во время наших бесед в ее убогой квартирке на Мишн-дистрикт Виктория часто рассказывала, поражая мое воображение, о его приключениях и экзотических подарках, которые он привозил ей из своих путешествий. Я завидовала его вольной жизни, пока Виктория не поведала мне, что, когда на плечи Натаниэля легла ответственность за воспитание маленькой сестренки, он оставил все свои путешествия, совершая лишь иногда короткие деловые поездки.
— Вы скучаете по всему этому? — спросила я неожиданно для себя вслух.
— Что? — он бросил на меня удивленный взгляд.
— По путешествиям. По тем дням, когда вы ездили по всему миру.
Руки его стиснули руль.
— Глупый вопрос. Разумеется, я скучаю по тому времени. — На лице его появилось ностальгическое выражение. — Джунгли Африки, блестящий двор китайского императора, турецкие базары, где можно приобрести или продать что угодно…
Я была очарована.
— И что же вам понравилось больше всего?
Он на мгновение задумался.
— Охота на тигра с махараджей в Индии была в высшей степени увлекательна, и сражение с пиратами в южных морях не лишено было весьма драматических моментов. Хотя, — в голосе его зазвучали поддразнивающие нотки, — сказать по правде, больше всего мне '; запомнились женщины. Китайские куртизанки, г — гейши в Японии и восхитительные создания с островов Тихого океана. — Он бросил на меня искоса взгляд и насмешливо приподнял бровь. — Я знал француженку, изумительно танцевавшую канкан, которая…
— Картина мне вполне ясна, — прервала я его на полуслове. Казалось, меня не должно было задевать то, что он знал стольких женщин. Но почему-то это меня задевало.
Губы его изогнулись в улыбке.
— Для женщины вашей профессии вы бываете иногда чересчур стыдливы. Кровь бросилась мне в лицо.
— Я не пуританка. К вашему сведению, я вполне современная молодая женщина, придерживающаяся широких взглядов в вопросах секса. Я ежемесячно читаю «Космо» и…
— Космо? Новый автор, должно быть? Никогда о таком не слышал. Ну-ну, успокойтесь… вы отвлекаете меня, мешая вести машину. Я не критиковал вас. Говоря по правде, я нахожу вашу стыдливость очаровательной… хотя и несколько странной, учитывая тот образ жизни, какой вы ведете.
— А вы сами? Иначе, как яркой, вашу жизнь и не назовешь.
— Это совсем другое дело. Я мужчина.
— Типичный случай «мужского шовинизма»! Но, как говорила моя бабушка, мерка, применяемая к одному, должна применяться и к другому.
— Вижу, в вашей семье вы не единственная сторонница свободы нравов, — сухо заметил Натаниэль.
Пора было преподать этому индюку урок.
— Женщина может делать все то же самое, что и мужчина, — проговорила я с горячностью. — Взбираться на горы, управлять машиной, даже баллотироваться на пост президента.
Натаниэль презрительно фыркнул.
— Абсурд. В вопросе о правах женщин я придерживаюсь весьма широких взглядов. Я даже считаю — хотя вам, возможно, это покажется странным, — что кое в чем суфражистки правы. Но женщины, баллотирующиеся в парламент или на пост президента? Абсурд. Этого никогда не будет.
Я скрестила на груди руки, пытаясь подавить растущее во мне раздражение.
— Будет. Женщины получат право голоса в двадцатых годах, при президенте Вудро Вильсоне. И спустя несколько десятилетий они будут заседать у нас в палате представителей… и в сенате.
Натаниэль пожал плечами.
— Если вам так уже хочется в это верить, то пожалуйста.
Я глубоко вздохнула.
— Я не гадаю. Я знаю, что так оно и будет. Я видела будущее… Видите ли, мои друзья считают, что я обладаю сверхъестественным восприятием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76