Бедные дети! Лучше язык себе вырвать заранее, чем в действительности произнести вслух нечто подобное.
Самое страшное, что она именно так и думает. За много лет привыкла. Уважение, доверие, взаимовыручка, а по большому счету — параллельные прямые. У нее — работа. У Ефимыча — наука: целыми днями, как его сократили, копается в умных книжках, изучает труды состоявшихся гениев, и нет-нет да вскипит: «Я бы тоже так мог!» Эпоха подвела, люди предали, солнце слишком ярко слепило, либо… Что? Дождь пошел совсем уж некстати? Ага, взял, сволочь этакая, и все испортил, а ведь как бы Ефимыч мог выйти из дома да отправиться в свой институт, да всем нос утереть гениальным открытием. Но куда ж идти под проливным дождем? И в жару не пойдешь. И это… опять же… сердце пошаливает, а в пояснице что-то колет, а в обед такой хороший фильм по НТВ обещали, а к ужину Валентину же надо встретить. Забот полон рот.
…Ну, с чего она взъелась?!
Ефимыч — добрый, ответственный, ласковый. Дня не проходит, чтобы он не сказал ей заботливо: «Устала? Давай массаж сделаю. Или сначала в ванную? А что хочешь пить — чай, компот, воду без газа? Есть холодненькая…» И глядит в глаза преданно, озабоченно.
А в постели вообще праздник! Пока Тина хоть что-то в состоянии чувствовать, это что-то ей очень даже нравится. Правда, она быстро засыпает. Так ведь изматывается потому что. Вон, в позапрошлом году они вдвоем провели отпуск, так все было просто шикарно. Выспалась наконец-то. Правда, жарко было, и заниматься сексом казалось верхом безумия.
Ефимыч — всепрощающий, всепонимающий, идеал мужчины. А ее раздражение… что ж… в каждой семье бывает такое… и муж не так уж часто ее бесит, вообще, можно сказать, редко… Она ведь любит его. Любовь предполагает некую жертвенность, вот и выплескивается время от времени досада, если кажется, что жертвы приносятся впустую. Все логично.
Ко всему прочему, она вон на вокзал поспешила, готова тысячу километров трястись в поезде, лишь бы мужа увидеть. Дети — само собой, но мысль о том, что Ефимыч тоже окажется рядом — как было и будет еще много лет, — приносила одни сплошные удовольствия. Значит, Тина не ошиблась, сделала удачный выбор, и ее супружеская жизнь — большое счастье. Мало кому удается прожить несколько лет без крупных ссор, без тайного желания отдохнуть от второй половины, без взаимных попреков, оскорблений, требований. У них получилось. Виват!
Через полтора часа, очень довольная своими умозаключениями, Тина стояла на перроне, дожидаясь посадки на поезд «Новосибирск-Москва».
ГЛАВА 17
В дверях купе она резко остановилась, будто налетев на невидимую преграду. Остатки хмеля мгновенно выветрились, ее зазнобило. «Только не это! — мысленно взмолилась она. — Пожалуйста, только не это!..»
Кошмар, настигший ее наяву у собственной могилы, продолжался.
У окна, облокотившись на столик, вполоборота к ней стоял Морозов.
— Ты?! Как ты здесь оказалась?
Тина попятилась. Это было слишком. Нервы, натянутые в струну, жалобно тренькнули, словно предупреждая, что еще миг — и полетят к чертям собачьим совсем! И она окончательно свихнется.
— А ты? — тихо спросила она.
Действительно, что он делает здесь, а? Преследует ее? Решил спустя тринадцать лет наверстать упущенное или… или что?
Но он не дал ей додумать эту мысль.
— Ты что, собираешься до Москвы на поезде добираться? С тобой все в порядке? Разве такие, как ты, могут так непроизводительно тратить свое драгоценное время? — В его голосе звучала ирония, и это вывело ее из себя.
— Смени тон! — заорала она. — Я не намерена перед тобой отчитываться, ясно? Как мне надо, так и еду!
Увидев ее, входящую в купе, он был слишком ошарашен… Иначе не допустил бы оплошности, которую Тина заметила не сразу, но все-таки заметила.
— Слушай, а какие это — такие, как я? Что ты имеешь в виду?
— Твои социальные успехи и материальные достижения, — усмехнулся он. — Или как там это еще называется?
— А ты-то откуда о них знаешь? — прищурясь, она подступила ближе.
— Да у тебя на лице написано, Алька! — отмахнулся он вроде бы небрежно, надеясь переключить ее внимание.
Получилось. Все-таки кое-что он знал о ней.
— Я не Алька! — злобно возразила Тина. — Я тебе говорила, кажется. Алька, мой дорогой, осталась в прошлом.
— Фу, какие книжные фразы мы употребляем, — притворно поморщился Олег, еще не придя в себя от растерянности. — А как-нибудь попроще объяснить можно?
— Я ничего не собираюсь тебе объяснять! Но если ты еще раз назовешь меня Алькой…
— Алька, Алька, — покачал головой он.
Она топнула ногой.
— Заткнись! Боже мой, как ты меня бесишь! Что ты вообще делаешь в моем купе?
— Это и мое купе, Алька!
— Ты что, нарочно? — вдруг догадалась она. — Ты специально меня выводишь, да? И сюда попал не спроста, так ведь? Ты что, следил за мной? Как ты узнал номер купе?
Олег шумно вздохнул и забулькал минералкой, а потом впихнул бутылку Тине в сжатый кулак. Несколько мгновений она недоуменно таращилась на нее.
— Попей, — объяснил Морозов.
— Не указывай мне, — машинально огрызнулась она.
Но отхлебнула. Обессилено прислонилась к столику и спросила у потолка:
— Что же это творится на белом свете?
Потолок безмолвствовал, а Морозов осторожно хихикнул.
— С тобой точно все в порядке?
— Нет! — Она перевела на него тяжелый взгляд. — Со мной все не в порядке! Как ты мог узнать, что самолет отменят и что я куплю билет именно в это купе? Я помню, конечно, ты классный журналист, расследования проводишь на «ура», у тебя везде свои люди…
— Остынь, — перебил он с досадой, — я ничего не устраивал специально.
Тина отпила еще немного, погрозила ему бутылкой:
— Морозов, ты можешь врать сколько влезет, но я никогда не поверю в такое совпадение!
Он пожал плечами.
— Не верь. — Помолчал и добавил задумчиво: — Кстати, тебе не кажется, что для женщины, которая даже имя сменила, ты помнишь обо мне слишком много?
— Я ничего о тебе не помню, — тут же открестилась она.
— Ладно, — кивнул он.
И весь как будто оцепенел, только желваки катались туда-сюда. Тина глядела на него и не могла понять, почему он так нервничает. Если сам все подстроил, то радовался бы. А если все-таки стечение обстоятельств — невероятное, ненужное, — то ему-то что переживать?! Какая разница, что с ним рядом поедет женщина, которую много лет назад он предал? Или за эти годы он стал сентиментален и совестлив, не может смотреть в глаза униженному им человеку?
Впрочем, ее это не касается. И уж точно она с ним не поедет. Ни минуты здесь не останется! Лучше загнуться от ожидания в аэропорту!
Тут Тина покосилась в окно и поняла, что поезд давным-давно едет. Нормально поговорили! Интересно, он тоже не заметил, что состав тронулся?
Да нет, вовсе ей не интересно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58