Я знаю наши коллекции и разбираюсь в них лучше, чем когда-либо разбирались Джулия или Диа. Бабушке это известно. Она никогда не передаст их никому другому, даже если я вышибу у нее из головы засевшую там идею.
– Я… я в этом не уверена! – голос тети Нины словно бы надломился, и я снова ощутила страх, глубоко таящийся в душе этой женщины. Страх передо мной? Но это была попросту какая-то фантастика!
Кратковременная доброжелательность Джеральда испарилась.
– Я не подчинюсь планам бабушки на этот счет, что бы она ни предпринимала, – сказал он, обращаясь к матери. – А вообще-то она просто блефует. Ничего не изменится.
Наконец я обрела дар речи.
– Разумеется, не изменится – насколько это зависит от меня. Я не представляю угрозы ни для кого. Я сожалею, что мой приезд огорчил вас; я уеду, как только смогу. Но сначала мне необходимо увидеться с бабушкой. И мне надо повидаться с тетей Арвиллой. Я хочу узнать правду о том, что произошло, когда мама привезла меня сюда и когда произошел несчастный случай, изуродовавший мое лицо. Так что, если только вы не примените физической силы, чтобы выставить меня отсюда, я намерена остаться, пока не достигну этих трех целей.
Тетя Нина поспешила обидеться на мои слова. Дрожащей рукой она поднесла к губам салфетку и неуверенным голосом попросила извинить ее, после чего вышла из-за стола. Джеральд встал, чтобы проводить мать. Потом он вернулся. На лице его блуждала кривая усмешка. Я знала, что он никогда не поверит моим словам отречения, так же как не верила им тетя Нина. Оба были убеждены, что цель моего приезда выходила далеко за рамки того, что было мной сказано.
Однако, когда он заговорил, его слова меня удивили.
– Знаменитое рубиновое кольцо бабушки будет очень хорошо смотреться на ваших длинных пальцах, Малинда. У вас такое красивое строение рук. Вам надо будет как-нибудь примерить это кольцо. Возможно, наша бабушка даже завещает вам кое-что, Малинда. Какие-нибудь ценные подарки – если ее хорошенько уговорить.
Мне было ясно, куда он клонит, и я ужасно рассердилась.
– Я думаю, вы и уговорите ее?
– Вполне возможно, кузина. Иногда она ко мне прислушивается.
– А условие такое: после этого я покину Силверхилл и уже больше не стану вам докучать?
– Почему бы вам и не принять это условие? Для вас здесь нет ничего. Что же касается свиданий с бабушкой и тетей Фрицей, будь они даже возможны, это было бы пустой тратой времени.
Я начала отодвигать свой стул от стола, желая лишь одного – убежать от его возмутительной попытки подкупить меня, но Джеральд мягко передвинул в мою сторону кофейный сервиз.
– Пожалуйста, налейте мне еще чашечку… и себе тоже. А потом давайте перейдем ненадолго в комнату для приема гостей. Нельзя допустить, чтобы мы расстались на такой вот неприятной ноте и вы пошли к себе спать.
Я налила кофе далеко не твердой рукой и мы, захватив свои чашки, перешли в ярко освещенную комнату. Кто-то уже задернул матовые летние занавески, хотя на земле Горэмов, там, за океаном, ничего, кроме белых берез, быть не могло. Деревья напомнили мне более ранние замечания Джеральда, и я попыталась понять свое настроение с помощью новых вопросов.
– Что вы имели в виду, когда сказали, что тетя Арвилла видит Диа на чердачной лестнице?
– А разве это не самое подходящее место, чтобы его видеть? – ответил он легкомысленным тоном. – Ведь именно там он умер, и виновата в этом была тетя Арвилла. Впрочем, я не думаю, чтобы он был мстителен.
Сделав над собой усилие, я попыталась говорить небрежно.
– И что же предположительно там произошло?
– Мы точно знаем, что произошло, – ответил Джеральд. – После того как мой отец привез ее домой, положив конец ее триумфальной карьере на Бродвее, у Фрици произошел нервный срыв. Какая, наверное, это была замечательная девушка в те времена – до того, как бабушка Джулия духовно сломила ее. Я родился примерно в то самое время, когда все это произошло, так что я ее тогда не знал. Насколько мне известно, она, что называется, внутренне рассыпалась на мелкие кусочки и чуть не умерла. А потом, когда все считали, что она поправляется, Фрици поссорилась с дедушкой Диа и столкнула его с чердачной лестницы. От этого падения он умер, и никто из здешних обитателей никогда полностью не оправился после этой катастрофы. Фрици с тех пор стала сама на себя непохожа, а бабушка с утратой Диа потеряла все, что было дорого для нее в жизни. С тех пор она держится как можно дальше от дочери, хотя она – человек долга и постаралась сделать все, чтобы ее Фрици был обеспечен не только кров, но и уход. Разумеется, непомерная горэмская гордыня никогда не позволит ей поместить Арвиллу в соответствующее учреждение, где ей надлежало бы быть. Старый доктор Мартин, отец Уэйна, присматривал за ней, ну а теперь, конечно, на ее стороне здания живет Уэйн и в какой-то степени приглядывает за ней. Но всех нас страшно тяготит тот факт, что на руках у нас безумная старая женщина. Ну вот, теперь вы знаете всю историю, Малинда. Наверное, вы сочтете меня черствым, но я не считаю, что всех нас надо приносить в жертву кому-то, кто никогда не поправится…
Я сделала медленный вдох и заговорила таким же мягким тоном, как Джеральд.
– А что если все это было ошибкой? Что если тетя Арвилла в действительности никогда не сбрасывала своего отца с лестницы? Может, если сказать ей правду, появится надежда на ее выздоровление?
Джеральд смотрел на меня, не удивляясь и ничего не отрицая.
– Значит, это и есть то самое измышление, о котором твердит бабушка. Если ваша мать сказала вам именно это и если она потому и послала вас сюда, у вас еще больше оснований немедленно отправиться обратно в Нью-Йорк. Единственное, что Фрица ясно помнит о том времени, – это что именно она сделала. Если сейчас вы станете втолковывать ей что-то другое, она никогда в это не поверит, и, уж конечно, вы не избавите ее этим от общего душевного смятения. Оставьте ее в покое, кузина Малинда. Не ухудшайте положение еще больше.
Слова его звучали почти зловеще, хотя я подозревала, что он был гораздо больше озабочен своим наследством, нежели душевным здоровьем тети Арвиллы.
Я допила кофе и поставила чашку на низенький столик. Мне больше нечего было сказать. Если бы я могла сама увидеться с Арвиллой, может быть, поняла бы, что мне надлежит делать. Без сомнения, спустя столько лет разговоры тети Нины о грозящей мне опасности были преувеличены. Она просто хотела – так же, как и Джеральд, – припугнуть меня, чтобы я убралась поскорее.
Кузен предложил мне сигарету. Я отказалась, проследив за тем, как он сунул сигарету себе в рот и сам зажег ее одной рукой с помощью зажигалки с монограммой.
– А каким человеком был ваш отец? – спросила я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69