Каждый день она клялась себе, что не положит в рот ни крошки бисквита, и каждый день нарушала данную клятву. Папа, который считался инвалидом, поднимался к чаю, и мама устраивала из этой церемонии целое представление.
Она, переодевшись в лучшее коричневое с белым платье и серый вязаный кардиган, усаживалась во главе стола и разливала из серебряного чайника, принадлежавшего еще бабушке, душистый чай, передавая Вере самые разнообразные булочки, пирожные, печенье и бутерброды.
А Вера ела и ела. Такая сосредоточенность на еде помогала игнорировать рассказы отца о его самочувствии и вздохи мамы по этому поводу. У папы были гипертония, бессонница, закупорка вен, непроходимость кишечника и множество других самых разнообразных болезней, и он почти постоянно лежал в окружении лекарств и медицинской аппаратуры на своей кровати в дальней комнате на первом этаже, поднимаясь только к чаю.
Вера не разделяла озабоченности матери по поводу здоровья отца. К ее стыду, все в ней восставало против такой демонстрации своего нездоровья, и чтобы заглушить в себе стыд, девушка машинально ела все, что попадалось под руку.
Сегодня, как, впрочем и всегда, она ела, не замечая вкуса еды.
После чая отец возвращался к себе в комнату, измерял температуру и давление, записывал показатели в дневник, чтобы утром сообщить их по телефону доктору Уилеру. Трубку снимала медсестра, вежливо, но без особого энтузиазма принимавшая эти данные. По мнению мамы, сестра была такой же бессердечной, как и сам доктор Уилер.
Вера помогла матери вымыть посуду и приготовить ужин, затем тоже ушла в свою комнату. У нее оставался еще час свободного времени до того, как приготовить отцу ванну и перестелить ему постель.
Она глядела на лежавший на столе рисунок с изображением Дианы Старр, которая с победоносным видом стояла перед роскошным особняком лорда Адольфуса.
Вера принялась раздеваться, предварительно перевернув рисунок. Что подумает о ней Диана?
Девушка посмотрела на свое отражение в зеркале: юная грудь уже заплыла жиром, на животе складки, выпирающие ягодицы. Вера заплакала. Как, должно быть, Диана презирает ее! Но что она может с собой поделать?
Вера не могла понять, почему ее всегда тянет есть, даже когда отступает чувство голода.
Презирая себя. Вера выдвинула ящик стола и достала стратегические запасы. Затем стала поспешно засовывать в рот шоколадные батончики «Марс», наблюдая в зеркало, как приторная масса растекается по губам, течет по подбородку, смешиваясь с потоком слез.
Как же девушка ненавидела все это! Ей совсем не хотелось быть Верой Браун. Вот бы стать Дианой! Вера продала бы душу дьяволу, лишь бы денечек провести с Дианой Старр.
Компания «Тредвелл комьюникейшенз нетворк» занимала сороковой этаж небоскреба на Мэдисон-авеню.
Главный вход с неоклассическими фронтонами и дверями высотой в двадцать футов, сделанными из двухдюймового стекла с бронзовыми переплетами, вел в просторный мраморный вестибюль, заполненный снующими от дверей к лифтам и обратно людьми.
Приемная администрации компании располагалась на тридцать девятом этаже и представляла собой просторное, застланное зеленым ковровым покрытием помещение, в котором нежные звуки транслируемой по радио музыки перемежались с телефонными звонками и гулом работающих лифтов.
Дверь одного из них бесшумно открылась, и оттуда вышел подросток с черными, длиной до плеч волосами. Он был приятной наружности, с тонкими чертами лица и темными, полными тревоги глазами. Его загар резко контрастировал с мертвенно-бледными лицами жителей зимнего Нью-Йорка.
Легкой, изящной походкой он подошел к выполненной из огнеупорной пластмассы стойке секретаря. Женщина лет тридцати, вышколенная, с бесстрастным, застывшим лицом, наводившим на мысль, что и она также является частью мебели, холодно посмотрела на него.
— Пожалуйста. Мне хотелось бы повидаться с мистером Тредвеллом, — сказал подросток и поспешно, словно опасаясь, что она не знает имени президента своей компании, добавил:
— мистером Слоуном Сент-Джоном Тредвеллом.
— Да, сэр, — ответила секретарь с заученной профессиональной улыбкой. — Попробую выяснить, на месте ли он.
Как о вас доложить?
— Скажите, что его сын хотел бы с ним увидеться.
— Присаживайтесь, пожалуйста.
Секретарь сняла трубку белого телефона и доложила:
— Здесь сын мистера Тредвелла.
Мальчик не сел, как было предложено, а продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу и глядя на секретаря потемневшими от волнения глазами.
— Мне очень жаль, — сказала женщина, положив трубку, — но он сейчас на совещании. Мисс Геррити сказала…
Всегда одна и та же история: никому нельзя беспокоить президента компании, когда тот на совещании, особенно членам его семьи с их мелкими будничными проблемами.
Но на этот раз случай особый. Дело очень важное и не терпит отлагательства. Отец скоро сам убедится в этом.
Мальчик извлек из кармана узких джинсов вскрытый конверт.
— Мне не нужна мисс Геррити, — сказал он. — Я хочу лично переговорить с отцом.
— Нет, сэр. — Секретарь подняла руку, как бы защищаясь от назойливого посетителя. — Мне сказали, чтобы вы ждали здесь. Мисс Геррити появится с минуты на минуту.
— Не обращайте на меня внимания. Я сам знаю дорогу.
Мальчик решительно направился в коридор, ведущий к личному лифту президента компании, чтобы подняться в его офис, расположенный на крыше небоскреба.
Он нажал на кнопку, но дверь лифта не открылась.
— Послушайте! — закричал он. — Лифт не работает!
— Я знаю, мистер Тредвелл.
— Вы не могли бы пустить его? — попросил мальчик, стараясь быть вежливым.
— Мне очень жаль, мистер Тредвелл, но я не могу этого сделать. — Секретарь изобразила на лице вежливую улыбку и предложила:
— Не хотите ли присесть и почитать журнал?
У нас есть «Роллинг стоун»…
От злости лицо мальчика начало покрываться красными пятнами. Опять они не хотят впускать его, но ведь сегодня такой важный день. Неужели они не понимают?
— Мисс Геррити уже спускается, — сказала секретарь. — Пожалуйста, присядьте.
Мальчик открыл было рот, чтобы высказать все, что думает, но в последний момент передумал и взял себя в руки.
Что толку устраивать скандалы? Мисс Геррити не любит его, так как считает причиной всех неприятностей его отца, но она хорошая секретарша и только выполняет свою работу. Она передаст письмо отцу, и тогда мистер Слоун Сент-Джон Тредвелл поймет свою ошибку.
Отойдя от стойки секретаря, мальчик опустился в одно из уютных, обить серым бархатом кресел, расположенных вокруг стеклянного стола, на котором стояла белая керамическая ваза с утопающими во мху цикламенами. Вокруг вазы были разложены красочные журналы на любой вкус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Она, переодевшись в лучшее коричневое с белым платье и серый вязаный кардиган, усаживалась во главе стола и разливала из серебряного чайника, принадлежавшего еще бабушке, душистый чай, передавая Вере самые разнообразные булочки, пирожные, печенье и бутерброды.
А Вера ела и ела. Такая сосредоточенность на еде помогала игнорировать рассказы отца о его самочувствии и вздохи мамы по этому поводу. У папы были гипертония, бессонница, закупорка вен, непроходимость кишечника и множество других самых разнообразных болезней, и он почти постоянно лежал в окружении лекарств и медицинской аппаратуры на своей кровати в дальней комнате на первом этаже, поднимаясь только к чаю.
Вера не разделяла озабоченности матери по поводу здоровья отца. К ее стыду, все в ней восставало против такой демонстрации своего нездоровья, и чтобы заглушить в себе стыд, девушка машинально ела все, что попадалось под руку.
Сегодня, как, впрочем и всегда, она ела, не замечая вкуса еды.
После чая отец возвращался к себе в комнату, измерял температуру и давление, записывал показатели в дневник, чтобы утром сообщить их по телефону доктору Уилеру. Трубку снимала медсестра, вежливо, но без особого энтузиазма принимавшая эти данные. По мнению мамы, сестра была такой же бессердечной, как и сам доктор Уилер.
Вера помогла матери вымыть посуду и приготовить ужин, затем тоже ушла в свою комнату. У нее оставался еще час свободного времени до того, как приготовить отцу ванну и перестелить ему постель.
Она глядела на лежавший на столе рисунок с изображением Дианы Старр, которая с победоносным видом стояла перед роскошным особняком лорда Адольфуса.
Вера принялась раздеваться, предварительно перевернув рисунок. Что подумает о ней Диана?
Девушка посмотрела на свое отражение в зеркале: юная грудь уже заплыла жиром, на животе складки, выпирающие ягодицы. Вера заплакала. Как, должно быть, Диана презирает ее! Но что она может с собой поделать?
Вера не могла понять, почему ее всегда тянет есть, даже когда отступает чувство голода.
Презирая себя. Вера выдвинула ящик стола и достала стратегические запасы. Затем стала поспешно засовывать в рот шоколадные батончики «Марс», наблюдая в зеркало, как приторная масса растекается по губам, течет по подбородку, смешиваясь с потоком слез.
Как же девушка ненавидела все это! Ей совсем не хотелось быть Верой Браун. Вот бы стать Дианой! Вера продала бы душу дьяволу, лишь бы денечек провести с Дианой Старр.
Компания «Тредвелл комьюникейшенз нетворк» занимала сороковой этаж небоскреба на Мэдисон-авеню.
Главный вход с неоклассическими фронтонами и дверями высотой в двадцать футов, сделанными из двухдюймового стекла с бронзовыми переплетами, вел в просторный мраморный вестибюль, заполненный снующими от дверей к лифтам и обратно людьми.
Приемная администрации компании располагалась на тридцать девятом этаже и представляла собой просторное, застланное зеленым ковровым покрытием помещение, в котором нежные звуки транслируемой по радио музыки перемежались с телефонными звонками и гулом работающих лифтов.
Дверь одного из них бесшумно открылась, и оттуда вышел подросток с черными, длиной до плеч волосами. Он был приятной наружности, с тонкими чертами лица и темными, полными тревоги глазами. Его загар резко контрастировал с мертвенно-бледными лицами жителей зимнего Нью-Йорка.
Легкой, изящной походкой он подошел к выполненной из огнеупорной пластмассы стойке секретаря. Женщина лет тридцати, вышколенная, с бесстрастным, застывшим лицом, наводившим на мысль, что и она также является частью мебели, холодно посмотрела на него.
— Пожалуйста. Мне хотелось бы повидаться с мистером Тредвеллом, — сказал подросток и поспешно, словно опасаясь, что она не знает имени президента своей компании, добавил:
— мистером Слоуном Сент-Джоном Тредвеллом.
— Да, сэр, — ответила секретарь с заученной профессиональной улыбкой. — Попробую выяснить, на месте ли он.
Как о вас доложить?
— Скажите, что его сын хотел бы с ним увидеться.
— Присаживайтесь, пожалуйста.
Секретарь сняла трубку белого телефона и доложила:
— Здесь сын мистера Тредвелла.
Мальчик не сел, как было предложено, а продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу и глядя на секретаря потемневшими от волнения глазами.
— Мне очень жаль, — сказала женщина, положив трубку, — но он сейчас на совещании. Мисс Геррити сказала…
Всегда одна и та же история: никому нельзя беспокоить президента компании, когда тот на совещании, особенно членам его семьи с их мелкими будничными проблемами.
Но на этот раз случай особый. Дело очень важное и не терпит отлагательства. Отец скоро сам убедится в этом.
Мальчик извлек из кармана узких джинсов вскрытый конверт.
— Мне не нужна мисс Геррити, — сказал он. — Я хочу лично переговорить с отцом.
— Нет, сэр. — Секретарь подняла руку, как бы защищаясь от назойливого посетителя. — Мне сказали, чтобы вы ждали здесь. Мисс Геррити появится с минуты на минуту.
— Не обращайте на меня внимания. Я сам знаю дорогу.
Мальчик решительно направился в коридор, ведущий к личному лифту президента компании, чтобы подняться в его офис, расположенный на крыше небоскреба.
Он нажал на кнопку, но дверь лифта не открылась.
— Послушайте! — закричал он. — Лифт не работает!
— Я знаю, мистер Тредвелл.
— Вы не могли бы пустить его? — попросил мальчик, стараясь быть вежливым.
— Мне очень жаль, мистер Тредвелл, но я не могу этого сделать. — Секретарь изобразила на лице вежливую улыбку и предложила:
— Не хотите ли присесть и почитать журнал?
У нас есть «Роллинг стоун»…
От злости лицо мальчика начало покрываться красными пятнами. Опять они не хотят впускать его, но ведь сегодня такой важный день. Неужели они не понимают?
— Мисс Геррити уже спускается, — сказала секретарь. — Пожалуйста, присядьте.
Мальчик открыл было рот, чтобы высказать все, что думает, но в последний момент передумал и взял себя в руки.
Что толку устраивать скандалы? Мисс Геррити не любит его, так как считает причиной всех неприятностей его отца, но она хорошая секретарша и только выполняет свою работу. Она передаст письмо отцу, и тогда мистер Слоун Сент-Джон Тредвелл поймет свою ошибку.
Отойдя от стойки секретаря, мальчик опустился в одно из уютных, обить серым бархатом кресел, расположенных вокруг стеклянного стола, на котором стояла белая керамическая ваза с утопающими во мху цикламенами. Вокруг вазы были разложены красочные журналы на любой вкус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109