руки его по-прежнему были прикованы наручниками к трубе.
Несколько мужчин схватили его за ноги, двое других крепко зажали уши и волосы, а еще один разжал ему рот и засунул туда тряпку с омерзительным запахом. Здоровенный детина взмахнул над его головой бутылкой с содовой и стал лить ему в ноздри, время от времени для верности зажимая их. Сент стал корчиться. Кровь прилила к голове, легкие болели. Лицо мужчины, его рука и бутылка исчезли в темноте. На какое-то мгновение детина разжал ему ноздри, и Сент непроизвольно глубоко вздохнул. Бурлящая вода, к которой, как Сент узнал позднее, подмешали какой-то соус, хлынула из носа на грудь. Боль была нестерпимой, и сквозь эту разрывающую тело боль, сквозь помутневший рассудок Сент слышал страшные крики, которые, как оказалось, издавал он сам. Тело Сента дергалось в страшных конвульсиях: четверо мужчин с трудом удерживали его на столе.
После довольно долгого перерыва, когда он, истерзанный, задыхающийся от боли, рыдающий, стал понемногу приходить в себя, ему снова предложили подписать «признание».
— Пошли вы к черту, — выдохнул Сент.
Пытка повторилась.
Небольшой перерыв, и снова та же процедура.
После третьего испытания, более тяжелого и продолжительного, Сент понял, что сопротивляться бесполезно. Они все равно выбьют из него признание, они могут пытать его до бесконечности, и он не выживет. А в том, что пытки будут продолжаться, можно было не сомневаться.
Сент подписал признание, и все сразу заулыбались и стали вести себя более дружелюбно.
Как только Сент смог говорить, он снова потребовал адвоката, и его заверили, что обязательно пригласят, ведь это его законное право.
А тем временем Сента поместили в камеру, рассчитанную на двоих, где он оказался шестым.
Сент не мог поверить в случившееся. «Такого не может произойти со мной, — повторял он про себя. — В это трудно поверить. Такого вообще не должно быть».
И тем не менее случилось — и случилось именно с ним.
Сент вдруг с ужасом подумал, что они могут сделать с ним все, что захотят, и никто не придет ему на помощь, потому что никто даже не знает, где он.
Однако ему привели обещанного адвоката. Это был его единственный шанс, и Сент возлагал на него все свои надежды. Адвокат выслушает его, он поймет, что произошла чудовищная ошибка. Его непременно оправдают…
Адвокат Доминго Белтран, толстенький, похожий на грушу человек, в синем нейлоновом костюме, с пальцами, унизанными перстнями, молча слушал его, отбивая ногами, обутыми в маленькие черные блестящие ботинки, что-то похожее на чечетку. Он с трудом понимал по-английски.
Выслушав Сента, он стал задумчиво полировать ногти надушенным носовым платком с монограммой. Посмотрев внимательно на результат своей работы, адвокат спросил:
— Вы говоришь мне, что кокаин… подброшен? Ваша жена?
— Я говорю, что моя жена могла подбросить эту улику.
Между нами произошло небольшое… недоразумение. — Сент умоляюще скрестил на груди руки. — Сеньор Белтран, мне ничего не известно о кокаине, все это ложь. Неужели вы не понимаете? Все это специально подстроено. Она просто решила мне отомстить.
Сеньор Белтран прищелкнул языком, этот звук мог означать все, что угодно: сочувствие, недоверие, безразличие.
Сент глубоко вздохнул и вновь принялся убеждать адвоката в своей невиновности:
— Сеньор Белтран, я хочу изменить показания. Я ни в чем не виноват, меня вынудили подписать…
Адвокат вытянул ладони и стал рассматривать свои многочисленные кольца.
— Но, мистер… гм… — Он заглянул в лежавшую перед ним бумагу. — ..Тредвелл. — Фамилию ему удалось выговорить только со второго захода. — Жаль, но невозможно…
Вы уже подписали признание.
— Но вам, черт возьми, известно, почему я подписал его. Они же пытали меня.
— Пытали? — удивился сеньор Белтран. — Вы говорить ужасный вещь.
— Мое признание ложное, — продолжал настаивать Сент. — Я скажу об этом в суде.
— Хорошо. — Адвокат согласно кивнул. — И вы продемонстрируете суду следы пыток?
Сент молча уставился на него.
— Господи! — вырвалось у него.
Адвокат вежливо кивнул.
— Я выражаю вам свое глубокое сочувствие, сеньор Тредвелл, — сказал он вдруг на хорошем английском языке.
Приговор был быстрым. На все ушло десять минут. Обвинение было серьезным. Зачитали его признание и спросили, есть ли у него претензии. Их у Сента было достаточно.
Он пустился в пространные разглагольствования о пародии на суд, о насмешке над правосудием, но его уже никто не слушал. Все смотрели на него, как на надоедливую муху, которая зря отнимает у них время. Толстая девица с обилием косметики на лице уже заложила в пишущую машинку новую бумагу и начала громко печатать.
Обвинительное заключение передали судье, который, в свою очередь, передал его судейскому чиновнику, поставившему на нем печать.
Пятнадцать лет.
И жизнь, как теперь Сент уже не сомневался, кончилась.
Часть третья
Глава 14
Была среда. А каждую среду и пятницу, ровно в восемь часов утра, Виктор Даймонд завтракал в «Поло Лоундж» с Ясоном Бриллом, своим личным помощником. Следуя традиции, они всегда располагались в одном и том же кабинете и заказывали один и тот же завтрак: свежевыжатый апельсиновый сок, горячие булочки с отрубями, отвар из трав для Даймонда, а для Брилла, страдавшего язвой желудка, стакан пахты.
Даймонд, чрезвычайно высокого роста мужчина, седовласый, с орлиным носом, внешне смахивал на цыгана.
Брилл — бледный коротышка, в очках, затянутый в черный шелковый костюм. Однако вместе они были мощной командой, и здесь дважды в неделю, на протяжении часа с четвертью, Даймонд вершил свой неофициальный суд, хотя только избранные могли приблизиться к нему с просьбой, и под взглядом холодных, беспристрастных глаз Брилла устраивал своим просителям настоящий разгон.
Ровно в девять с четвертью они уедут на киностудию «Омега», где Даймонд, самый преуспевающий продюсер страны, будет руководить своей маленькой империей и наслаждаться властью и привилегиями почище, чем у Дэвида Циммермана, председателя правления студии и его непосредственного начальника.
В это утро предстояла встреча с двумя людьми.
Первым был Макс Фрэнк, его секретный агент, представлявший интересы Даймонда в британском совместном предприятии, финансировавшемся из Западной Германии.
За Фрэнком последовала Сидней Фаррел, главная героиня фильма «Опасный ветер», который снимался на студии «Омега». Она волновалась за своего партнера, у которого возникли проблемы с расписанием.
— Мы так давно работаем вместе. Просто не знаю, что буду делать, если мне не удастся договориться с телевидением. Не могли бы вы нажать на тайные пружины? Я знаю, вы это можете, если захотите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Несколько мужчин схватили его за ноги, двое других крепко зажали уши и волосы, а еще один разжал ему рот и засунул туда тряпку с омерзительным запахом. Здоровенный детина взмахнул над его головой бутылкой с содовой и стал лить ему в ноздри, время от времени для верности зажимая их. Сент стал корчиться. Кровь прилила к голове, легкие болели. Лицо мужчины, его рука и бутылка исчезли в темноте. На какое-то мгновение детина разжал ему ноздри, и Сент непроизвольно глубоко вздохнул. Бурлящая вода, к которой, как Сент узнал позднее, подмешали какой-то соус, хлынула из носа на грудь. Боль была нестерпимой, и сквозь эту разрывающую тело боль, сквозь помутневший рассудок Сент слышал страшные крики, которые, как оказалось, издавал он сам. Тело Сента дергалось в страшных конвульсиях: четверо мужчин с трудом удерживали его на столе.
После довольно долгого перерыва, когда он, истерзанный, задыхающийся от боли, рыдающий, стал понемногу приходить в себя, ему снова предложили подписать «признание».
— Пошли вы к черту, — выдохнул Сент.
Пытка повторилась.
Небольшой перерыв, и снова та же процедура.
После третьего испытания, более тяжелого и продолжительного, Сент понял, что сопротивляться бесполезно. Они все равно выбьют из него признание, они могут пытать его до бесконечности, и он не выживет. А в том, что пытки будут продолжаться, можно было не сомневаться.
Сент подписал признание, и все сразу заулыбались и стали вести себя более дружелюбно.
Как только Сент смог говорить, он снова потребовал адвоката, и его заверили, что обязательно пригласят, ведь это его законное право.
А тем временем Сента поместили в камеру, рассчитанную на двоих, где он оказался шестым.
Сент не мог поверить в случившееся. «Такого не может произойти со мной, — повторял он про себя. — В это трудно поверить. Такого вообще не должно быть».
И тем не менее случилось — и случилось именно с ним.
Сент вдруг с ужасом подумал, что они могут сделать с ним все, что захотят, и никто не придет ему на помощь, потому что никто даже не знает, где он.
Однако ему привели обещанного адвоката. Это был его единственный шанс, и Сент возлагал на него все свои надежды. Адвокат выслушает его, он поймет, что произошла чудовищная ошибка. Его непременно оправдают…
Адвокат Доминго Белтран, толстенький, похожий на грушу человек, в синем нейлоновом костюме, с пальцами, унизанными перстнями, молча слушал его, отбивая ногами, обутыми в маленькие черные блестящие ботинки, что-то похожее на чечетку. Он с трудом понимал по-английски.
Выслушав Сента, он стал задумчиво полировать ногти надушенным носовым платком с монограммой. Посмотрев внимательно на результат своей работы, адвокат спросил:
— Вы говоришь мне, что кокаин… подброшен? Ваша жена?
— Я говорю, что моя жена могла подбросить эту улику.
Между нами произошло небольшое… недоразумение. — Сент умоляюще скрестил на груди руки. — Сеньор Белтран, мне ничего не известно о кокаине, все это ложь. Неужели вы не понимаете? Все это специально подстроено. Она просто решила мне отомстить.
Сеньор Белтран прищелкнул языком, этот звук мог означать все, что угодно: сочувствие, недоверие, безразличие.
Сент глубоко вздохнул и вновь принялся убеждать адвоката в своей невиновности:
— Сеньор Белтран, я хочу изменить показания. Я ни в чем не виноват, меня вынудили подписать…
Адвокат вытянул ладони и стал рассматривать свои многочисленные кольца.
— Но, мистер… гм… — Он заглянул в лежавшую перед ним бумагу. — ..Тредвелл. — Фамилию ему удалось выговорить только со второго захода. — Жаль, но невозможно…
Вы уже подписали признание.
— Но вам, черт возьми, известно, почему я подписал его. Они же пытали меня.
— Пытали? — удивился сеньор Белтран. — Вы говорить ужасный вещь.
— Мое признание ложное, — продолжал настаивать Сент. — Я скажу об этом в суде.
— Хорошо. — Адвокат согласно кивнул. — И вы продемонстрируете суду следы пыток?
Сент молча уставился на него.
— Господи! — вырвалось у него.
Адвокат вежливо кивнул.
— Я выражаю вам свое глубокое сочувствие, сеньор Тредвелл, — сказал он вдруг на хорошем английском языке.
Приговор был быстрым. На все ушло десять минут. Обвинение было серьезным. Зачитали его признание и спросили, есть ли у него претензии. Их у Сента было достаточно.
Он пустился в пространные разглагольствования о пародии на суд, о насмешке над правосудием, но его уже никто не слушал. Все смотрели на него, как на надоедливую муху, которая зря отнимает у них время. Толстая девица с обилием косметики на лице уже заложила в пишущую машинку новую бумагу и начала громко печатать.
Обвинительное заключение передали судье, который, в свою очередь, передал его судейскому чиновнику, поставившему на нем печать.
Пятнадцать лет.
И жизнь, как теперь Сент уже не сомневался, кончилась.
Часть третья
Глава 14
Была среда. А каждую среду и пятницу, ровно в восемь часов утра, Виктор Даймонд завтракал в «Поло Лоундж» с Ясоном Бриллом, своим личным помощником. Следуя традиции, они всегда располагались в одном и том же кабинете и заказывали один и тот же завтрак: свежевыжатый апельсиновый сок, горячие булочки с отрубями, отвар из трав для Даймонда, а для Брилла, страдавшего язвой желудка, стакан пахты.
Даймонд, чрезвычайно высокого роста мужчина, седовласый, с орлиным носом, внешне смахивал на цыгана.
Брилл — бледный коротышка, в очках, затянутый в черный шелковый костюм. Однако вместе они были мощной командой, и здесь дважды в неделю, на протяжении часа с четвертью, Даймонд вершил свой неофициальный суд, хотя только избранные могли приблизиться к нему с просьбой, и под взглядом холодных, беспристрастных глаз Брилла устраивал своим просителям настоящий разгон.
Ровно в девять с четвертью они уедут на киностудию «Омега», где Даймонд, самый преуспевающий продюсер страны, будет руководить своей маленькой империей и наслаждаться властью и привилегиями почище, чем у Дэвида Циммермана, председателя правления студии и его непосредственного начальника.
В это утро предстояла встреча с двумя людьми.
Первым был Макс Фрэнк, его секретный агент, представлявший интересы Даймонда в британском совместном предприятии, финансировавшемся из Западной Германии.
За Фрэнком последовала Сидней Фаррел, главная героиня фильма «Опасный ветер», который снимался на студии «Омега». Она волновалась за своего партнера, у которого возникли проблемы с расписанием.
— Мы так давно работаем вместе. Просто не знаю, что буду делать, если мне не удастся договориться с телевидением. Не могли бы вы нажать на тайные пружины? Я знаю, вы это можете, если захотите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109