Кое у кого из молодых репортеров были потрясающие идеи, а редактор отдела новостей был так молод и так шустр, что Дэвиду приходилось осаживать его. Была только одна проблема. Женская страница. Ее редактировала каракатица с накладными ресницами, представления которой о женских интересах застыли примерно на 1934 годе. Решение проблемы было очевидным, но каждый раз, когда Дэвид снимал трубку, чтобы позвонить Сюзанне Браун и предложить ей это место, что-то удерживало его.
Он сказал Лиз, что Сюзанна приезжает, чтобы работать у него, но правда состояла в том, что он пока даже не просил ее об этом. И сам не знал почему. То ли это была просто гордость, делавшая непереносимой мысль о том, что Лиз в конце концов оказалась права, то ли его собственные сомнения, предостерегавшие от увлечения такой молодой девушкой, как Сюзанна. А может быть, это была даже какая-то идиотская верность Лиз.
Просто смешно. Но вдруг он ощутил ослепляющий приступ ярости, вспомнив тот мечтательный, отвлеченный оттенок ее голоса, и, сняв трубку, набрал номер «Дейли ньюс».
– Но, Лиз, это же глупо – не открыть филиал в Лондоне! Ну, пусть не сейчас, пусть через полгода, – Джинни вскочила из-за стола и стала мерить шагами комнату. – Это же очевидно! Если у нас не будет лондонского отделения, мы никогда не сможем конкурировать с «От девяти до пяти» и с «Миром труда».
Лиз оторвалась от отчета, который читала; в ее глазах было беспокойство.
– Джинни, а нужно ли нам конкурировать с ними? Я считала, вся идея «Женской силы» состоит в том, что это небольшое дело, в котором ты и я можем работать неполный день, чтобы видеть наших детей.
– Ты права. Пожалуй, права. Только вот в «Женской силе» оказалось столько возможностей, что кажется преступным не воспользоваться ими.
Лиз вздохнула. Она понимала, что имеет в виду Джинни. «Женская сила» становилась куда более успешным делом, чем они обе могли предвидеть. И Лиз невольно примеряла к себе какие-то другие занятия, которым в случае чего могла бы посвятить себя.
Суть дела была в том, что она слишком хорошо знала цену успеха, а Джинни не знала этой цены совсем. Джинни все еще пылала энтузиазмом новообращенной. А Лиз не могла смотреть на это с сочувствием. Она понимала, каким пьянящим может оказаться открытие, что у тебя есть и другие способности, кроме способности быть женой и матерью. И ей была ненавистна мысль, что на Джинни придется вылить ушат холодной воды.
Лиз взглянула на часы. Половина седьмого. За этими разговорами она едва не пропустила купание детей.
– Пошли, Джинни. Я тебя подожду.
– Поезжай, мне кое-что надо доделать.
– Пошли. Или я разобью твой телефон.
– Ну ладно, ладно, – Джинни улыбнулась ей, – ты меня уговорила.
Но Лиз оказалась не готова к зрелищу, которое ждало ее, когда полчаса спустя они остановились у дома Джинни. Похолодало и шел дождь, а дом Джинни стоял без единого огня, холодный и сырой. Видя удивление Лиз, Джинни поспешила вперед, чтобы разжечь камин.
Но самый большой удар ждал Лиз на кухне. Холод, казалось, струился от покрытого плиткой пола, и Лиз поймала себя на том, что переступает с ноги на ногу, чтобы согреться.
– А, черт, – извиняющимся голосом сказала Джинни, – я забыла, кажется, закрыть заслонку.
– А где дети?
– Сегодня какой день?
– Вторник.
– Тогда они на продленке, и Гэвин захватит их по дороге домой, – Джинни извлекла из холодильника упаковку готового ужина и поставила ее в микроволновую печь. – Я забираю их по средам и пятницам. Ты выпьешь?
Секунду Лиз колебалась. Может быть, ей стоит остаться и попробовать убедить Джинни умерить свое рвение?
Но на каком основании? Ведь это жизнь Джинни, а не ее. И Джинни, возможно, сочтет верхом лицемерия попытку Лиз вмешаться.
– Нет, спасибо. Мне надо ехать, я и так опаздываю. – Она взяла свою сумку с кухонного стола и направилась к двери, и перед ее глазами встала картина ее собственного дома, теплого, словно только что поджаренный тост. Там сейчас время купания детей, и Минти развесила над «Агой» два комплекта детского белья, чтобы согреть его. Лиз на мгновение остановилась, когда ее взгляд упал на вышивку, которая так повлияла на ее решение изменить свою жизнь: Стены – из камней и кирпичей. Но дом – из ласковых речей.
Разглядывая аккуратные стежки, сделанные сотню лет назад, Лиз особенно ясно увидела, во что успех «Женской силы» обошелся Джинни. Ее дом, ее чудо тепла и счастья, стал таким же, как любой другой. И Лиз поняла, что потеряно что-то неизмеримо ценное и надо сказать об этом Джинни, пока не слишком поздно.
Только как же это может сделать она? Она, которая сама когда-то не видела своих детей месяцами. Она, которая была так уверена в праве женщины Иметь Все. В ее устах эта мораль прозвучит фальшиво.
– Джинни, – начала Лиз нерешительно, снова кладя свою сумку на стол и стараясь говорить легко и непринужденно. Она понимала, как болезненно воспримет Джинни ее слова, – тебе не кажется, что ты тратишь на «Женскую силу» слишком много сил? Вместо половины ты, похоже, проводишь там всю неделю…
Лиз замолчала, соображая, как ей продолжить, чтобы не впасть в менторский тон.
Ее сомнения разрешил Гэвин, который ввалился в кухню с Беном и Эми на руках.
Еще с порога он заметил одноразовые тарелки из фольги.
– О нет, – устало простонал он, – только не этот готовый ужин опять!
– Ну, так что ты скажешь?
Дэвид только что провел Сюзанну по издательству и вручил ей первый номер своей газеты.
Несколько минут она его изучала. Потом подняла глаза на Дэвида и улыбнулась.
– У нее большие возможности.
Дэвид рассмеялся:
– Ты хочешь сказать, что это провинциальная белиберда!
Сюзанна нерешительно посмотрела на него, опасаясь увидеть, мак радость исчезает с его лица, и не желая признаться даже самой себе, что сейчас она уже пожалела о своем решении.
– Да, это действительно отличается от «Ньюс».
– Ну что ж, спасибо и на этом. Конечно, это белиберда, Сюзанна. Это первый номер, а сотрудники годами выпускали «Глуповскую ежедневную». И вдруг им предлагают выдать что-то новое, свежее и дерзкое. Если принять во внимание все, то они не так уж плохо поработали. Через три месяца ты не узнаешь нашу газету. И потрудиться для этого предстоит не только мне, но и тебе!
– Идет.
Она облегченно вздохнула: перед ней был прежний Дэвид, как всегда откровенный и умный. И оказались ложью рассказы репортеров в ближайшем к редакции «Дейли ньюс» пабе «Нож в спину» (там именно этим главным образом и занимались), что у Дэвида «поехала крыша».
К счастью, Сюзанна не слышала другой сплетни, которую в «Ноже» повторяли про нее и Дэвида. О том, что у ее отъезда в занюханный Селден Бридж могла быть только одна причина. Нашлись даже охотники заключить пари, когда все это произойдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Он сказал Лиз, что Сюзанна приезжает, чтобы работать у него, но правда состояла в том, что он пока даже не просил ее об этом. И сам не знал почему. То ли это была просто гордость, делавшая непереносимой мысль о том, что Лиз в конце концов оказалась права, то ли его собственные сомнения, предостерегавшие от увлечения такой молодой девушкой, как Сюзанна. А может быть, это была даже какая-то идиотская верность Лиз.
Просто смешно. Но вдруг он ощутил ослепляющий приступ ярости, вспомнив тот мечтательный, отвлеченный оттенок ее голоса, и, сняв трубку, набрал номер «Дейли ньюс».
– Но, Лиз, это же глупо – не открыть филиал в Лондоне! Ну, пусть не сейчас, пусть через полгода, – Джинни вскочила из-за стола и стала мерить шагами комнату. – Это же очевидно! Если у нас не будет лондонского отделения, мы никогда не сможем конкурировать с «От девяти до пяти» и с «Миром труда».
Лиз оторвалась от отчета, который читала; в ее глазах было беспокойство.
– Джинни, а нужно ли нам конкурировать с ними? Я считала, вся идея «Женской силы» состоит в том, что это небольшое дело, в котором ты и я можем работать неполный день, чтобы видеть наших детей.
– Ты права. Пожалуй, права. Только вот в «Женской силе» оказалось столько возможностей, что кажется преступным не воспользоваться ими.
Лиз вздохнула. Она понимала, что имеет в виду Джинни. «Женская сила» становилась куда более успешным делом, чем они обе могли предвидеть. И Лиз невольно примеряла к себе какие-то другие занятия, которым в случае чего могла бы посвятить себя.
Суть дела была в том, что она слишком хорошо знала цену успеха, а Джинни не знала этой цены совсем. Джинни все еще пылала энтузиазмом новообращенной. А Лиз не могла смотреть на это с сочувствием. Она понимала, каким пьянящим может оказаться открытие, что у тебя есть и другие способности, кроме способности быть женой и матерью. И ей была ненавистна мысль, что на Джинни придется вылить ушат холодной воды.
Лиз взглянула на часы. Половина седьмого. За этими разговорами она едва не пропустила купание детей.
– Пошли, Джинни. Я тебя подожду.
– Поезжай, мне кое-что надо доделать.
– Пошли. Или я разобью твой телефон.
– Ну ладно, ладно, – Джинни улыбнулась ей, – ты меня уговорила.
Но Лиз оказалась не готова к зрелищу, которое ждало ее, когда полчаса спустя они остановились у дома Джинни. Похолодало и шел дождь, а дом Джинни стоял без единого огня, холодный и сырой. Видя удивление Лиз, Джинни поспешила вперед, чтобы разжечь камин.
Но самый большой удар ждал Лиз на кухне. Холод, казалось, струился от покрытого плиткой пола, и Лиз поймала себя на том, что переступает с ноги на ногу, чтобы согреться.
– А, черт, – извиняющимся голосом сказала Джинни, – я забыла, кажется, закрыть заслонку.
– А где дети?
– Сегодня какой день?
– Вторник.
– Тогда они на продленке, и Гэвин захватит их по дороге домой, – Джинни извлекла из холодильника упаковку готового ужина и поставила ее в микроволновую печь. – Я забираю их по средам и пятницам. Ты выпьешь?
Секунду Лиз колебалась. Может быть, ей стоит остаться и попробовать убедить Джинни умерить свое рвение?
Но на каком основании? Ведь это жизнь Джинни, а не ее. И Джинни, возможно, сочтет верхом лицемерия попытку Лиз вмешаться.
– Нет, спасибо. Мне надо ехать, я и так опаздываю. – Она взяла свою сумку с кухонного стола и направилась к двери, и перед ее глазами встала картина ее собственного дома, теплого, словно только что поджаренный тост. Там сейчас время купания детей, и Минти развесила над «Агой» два комплекта детского белья, чтобы согреть его. Лиз на мгновение остановилась, когда ее взгляд упал на вышивку, которая так повлияла на ее решение изменить свою жизнь: Стены – из камней и кирпичей. Но дом – из ласковых речей.
Разглядывая аккуратные стежки, сделанные сотню лет назад, Лиз особенно ясно увидела, во что успех «Женской силы» обошелся Джинни. Ее дом, ее чудо тепла и счастья, стал таким же, как любой другой. И Лиз поняла, что потеряно что-то неизмеримо ценное и надо сказать об этом Джинни, пока не слишком поздно.
Только как же это может сделать она? Она, которая сама когда-то не видела своих детей месяцами. Она, которая была так уверена в праве женщины Иметь Все. В ее устах эта мораль прозвучит фальшиво.
– Джинни, – начала Лиз нерешительно, снова кладя свою сумку на стол и стараясь говорить легко и непринужденно. Она понимала, как болезненно воспримет Джинни ее слова, – тебе не кажется, что ты тратишь на «Женскую силу» слишком много сил? Вместо половины ты, похоже, проводишь там всю неделю…
Лиз замолчала, соображая, как ей продолжить, чтобы не впасть в менторский тон.
Ее сомнения разрешил Гэвин, который ввалился в кухню с Беном и Эми на руках.
Еще с порога он заметил одноразовые тарелки из фольги.
– О нет, – устало простонал он, – только не этот готовый ужин опять!
– Ну, так что ты скажешь?
Дэвид только что провел Сюзанну по издательству и вручил ей первый номер своей газеты.
Несколько минут она его изучала. Потом подняла глаза на Дэвида и улыбнулась.
– У нее большие возможности.
Дэвид рассмеялся:
– Ты хочешь сказать, что это провинциальная белиберда!
Сюзанна нерешительно посмотрела на него, опасаясь увидеть, мак радость исчезает с его лица, и не желая признаться даже самой себе, что сейчас она уже пожалела о своем решении.
– Да, это действительно отличается от «Ньюс».
– Ну что ж, спасибо и на этом. Конечно, это белиберда, Сюзанна. Это первый номер, а сотрудники годами выпускали «Глуповскую ежедневную». И вдруг им предлагают выдать что-то новое, свежее и дерзкое. Если принять во внимание все, то они не так уж плохо поработали. Через три месяца ты не узнаешь нашу газету. И потрудиться для этого предстоит не только мне, но и тебе!
– Идет.
Она облегченно вздохнула: перед ней был прежний Дэвид, как всегда откровенный и умный. И оказались ложью рассказы репортеров в ближайшем к редакции «Дейли ньюс» пабе «Нож в спину» (там именно этим главным образом и занимались), что у Дэвида «поехала крыша».
К счастью, Сюзанна не слышала другой сплетни, которую в «Ноже» повторяли про нее и Дэвида. О том, что у ее отъезда в занюханный Селден Бридж могла быть только одна причина. Нашлись даже охотники заключить пари, когда все это произойдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130