Как она?
Дэвид смутился:
– Не знаю. С тех пор я ее не видел. В тот же день я рванул сюда с подарками для Джейми и Дейзи, но ты уехала, и назад к Бритт я не возвращался.
– Я не уезжала, – холодно поправила его Лиз. Она не знала, как ей отнестись к этому новому развитию событий.
– Да, не уезжала, – Лиз услышала горечь в голосе Дэвида, – но я думал, что уехала.
– Знаешь что, Дэвид, не надо лгать только потому, что ты забыл про подарки детям.
Дэвид в ярости шагнул к ней:
– Я не лгу! Тебе нужны эти чертовы чеки, чтобы ты поверила?
– Ну ладно, ты рванул сюда, теряя по дороге подарки, оставив Бритт беременной и одинокой, и обнаружил, что меня, как ты подумал, нет. Куда ты поехал потом?
– На служебную квартиру Логана Грина. У меня есть ключи от нее. Мне нужно было время, чтобы понять, чего же я хочу в жизни.
– И что ты решил? – Лиз изо всех сил старалась, чтобы ее слова прозвучали безразлично.
– Я решил, что Бритт и я никогда не будем счастливы вместе даже с ребенком и что я никогда не буду счастлив без тебя и детей.
Слушая его, Лиз ощущала, как в ней поднимается злость. Перед Рождеством она и в самом деле начала верить в эту чушь. А пять минут спустя она узнает, что Бритт ждет ребенка и что половина Лондона уже знает об этом! Теперь Дэвид захотел назад к женушке, как только от него потребовались какие-то действия.
– Как нам повезло.
Слыша в ее словах желчный сарказм, нежелание понять его боль, отказ даже допустить, что и он может страдать, Дэвид почувствовал, что в нем растет гнев не меньше, чем ее.
– Я вижу, что продолжать этот разговор нет смысла…
– Да, никакого. Знаешь, в чем твоя беда, Дэвид? Ты думаешь, что если наконец решил, что мы тебе нужны, то можешь просто не обращать внимания на причиненные тобой боль и обиды. Но это не так. Ребенок все еще существует. Боль, которую ты причинил мне, все еще заставляет меня страдать, и это меняет дело. Мне жаль, Дэвид, но такова правда. Я больше не верю тебе.
Обиженный и разозленный Дэвид с трудом подавлял желание схватить Лиз и начать трясти ее. Однако, когда он наконец заговорил, его голос был холоден и спокоен:
– В таком случае, возможно, нам лучше подумать о разводе?
Лиз была захвачена врасплох таким неожиданным поворотом разговора, но, разумеется, ни за что на свете не показала бы этого.
Дэвид пристально смотрел на нее. Однако на ее лице не было ни удивления, ни сожаления. А когда она наконец ответила, ее слова звучали почти насмешкой:
– Прекрасная идея. Одновременно мы можем продать дом в Холланд-парк. Может быть, адвокаты сделают нам скидку.
Изо всех сил захлопнув дверцу «мерседеса», Дэвид дал волю своему гневу. Лиз даже не оставила ему шанса что-нибудь объяснить. Просто решила – он знал, как она умеет, – что он самовлюбленное дерьмо, которое бежит от ответственности, и точка. Судья леди Уорд вынесла и огласила приговор. Без права обжалования.
Уже проносясь по поселку, он понял, что может никогда не увидеть ее снова и что в пылу спора даже не обмолвился, что ушел из «Дейли ньюс».
– Ну давай, Лиз, пойдем! Я всегда мечтала об этом! – Мел держала Лиз за рукав и тащила ее к Палас-Пир. – Идем! Теперь все в Лондоне ходят к ясновидящим.
Лиз на минуту задумалась. Она не была уверена, что именно сейчас хочет заглянуть в свое будущее. Весь последний час она мечтала сесть и отдохнуть, держа в руке что-нибудь высокое, холодное и желательно с градусами.
С другой стороны, после горького прощания с Дэвидом сегодняшним утром она нуждалась в чем-то подбадривающем. Лиз очень надеялась на покупки, но вот они уже почти целый день слоняются по распродажам, и хотя Мел купила ношеный кашемировый свитер, чрезвычайно маленькое черное платье для пополнения своей коллекции и джемпер с таким глубоким вырезом, что, по мнению, Лиз на вечеринках не будет никого, кто не испытает искушения заглянуть в него, сама она не увидела ничего, что ей действительно понравилось бы. Поэтому, решив не повторять своих ошибок, она ничего не купила. Весьма печальный итог. В результате она была теперь расстроена потерей целого дня почти так же, как если бы выбросила большие деньги на что-нибудь бесполезное. С покупками, не раз убеждалась Лиз, ты всегда в проигрыше.
А теперь вот Мел хотела идти к гадалке. Лиз решила попробовать отговорить ее от этого:
– Перестань городить ерунду, Мел. Твои ясновидящие – просто старые каракатицы, одетые цыганками. Они берут с тебя десятку и рассказывают тебе, что ты хочешь быть богатой, счастливой и жить долго.
Но Мел настаивала:
– Теперь это не так. Теперь они настоящие профессионалы. Что-то вроде психоаналитиков. С той только разницей, что они дают тебе записать сеанс на пленку, но пленку потом отбирают. Пойдем, я тебя вылечу!
Лиз неохотно позволила Мел оттащить себя от кромки воды к пирсу. Сильный и свежий ветер подхватил ее пальто и едва не вырвал из рук Мел многочисленные сумки с покупками. Они шли, прижимаясь друг к другу, и Лиз смотрела сквозь щели в дощатом настиле на пенистую морскую воду и вспоминала, как ребенком боялась ходить на пирс, опасаясь провалиться в щель. И никто не мог убедить ее, что четырехлетняя девочка физически не может провалиться в щель шириной полдюйма.
Теперь, будучи взрослой, она любила пирсы, любила все атрибуты приморских городков, особенно зимой, когда оркестрики играют для небольших групп укутанных в пледы пенсионеров, когда краска шелушится под натиском штормов и когда, поеживаясь, маленький городишко ждет начала следующего сезона и возвращения отпускников, шезлонгов и продавцов мороженого.
В конце пирса рядом с кафе помещался небольшой аттракцион – для Лиз это было гораздо соблазнительней визита к гадалке, – галерея призраков, снаружи мрачная и по случаю зимы закрытая, и тут же маленькая аккуратная табличка, оповещающая о владениях Сюзанны Смит, ясновидящей.
Настроившись увидеть в пещерном мраке этакую мадам с цыганскими серьгами и в шалях с бахромой, с сигаретой, свисающей из уголка рта, Лиз была изумлена видом как самой Сюзанны Смит, так и ее владений. К ним больше подходило название «консультационный пункт». Пожалуй, Мел была права: не содержащая ничего лишнего небольшая ярко освещенная комната с бежевым ковром без единого пятнышка, светло-коричневыми кожаными креслами и столом светлого дерева вполне могла бы быть приемной дантиста с Харли-стрит или модного лондонского психоаналитика.
Лиз обнаружила, что странным образом эта атмосфера приводит ее в некоторое смущение. По крайней мере, по адресу дамы в серьгах и шалях она могла бы отпустить пару шуточек, а вот заведение Сюзанны Смит вызывало у нее такое ощущение, словно она пришла в медицинскую лабораторию или в какую-нибудь брачную посредническую контору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Дэвид смутился:
– Не знаю. С тех пор я ее не видел. В тот же день я рванул сюда с подарками для Джейми и Дейзи, но ты уехала, и назад к Бритт я не возвращался.
– Я не уезжала, – холодно поправила его Лиз. Она не знала, как ей отнестись к этому новому развитию событий.
– Да, не уезжала, – Лиз услышала горечь в голосе Дэвида, – но я думал, что уехала.
– Знаешь что, Дэвид, не надо лгать только потому, что ты забыл про подарки детям.
Дэвид в ярости шагнул к ней:
– Я не лгу! Тебе нужны эти чертовы чеки, чтобы ты поверила?
– Ну ладно, ты рванул сюда, теряя по дороге подарки, оставив Бритт беременной и одинокой, и обнаружил, что меня, как ты подумал, нет. Куда ты поехал потом?
– На служебную квартиру Логана Грина. У меня есть ключи от нее. Мне нужно было время, чтобы понять, чего же я хочу в жизни.
– И что ты решил? – Лиз изо всех сил старалась, чтобы ее слова прозвучали безразлично.
– Я решил, что Бритт и я никогда не будем счастливы вместе даже с ребенком и что я никогда не буду счастлив без тебя и детей.
Слушая его, Лиз ощущала, как в ней поднимается злость. Перед Рождеством она и в самом деле начала верить в эту чушь. А пять минут спустя она узнает, что Бритт ждет ребенка и что половина Лондона уже знает об этом! Теперь Дэвид захотел назад к женушке, как только от него потребовались какие-то действия.
– Как нам повезло.
Слыша в ее словах желчный сарказм, нежелание понять его боль, отказ даже допустить, что и он может страдать, Дэвид почувствовал, что в нем растет гнев не меньше, чем ее.
– Я вижу, что продолжать этот разговор нет смысла…
– Да, никакого. Знаешь, в чем твоя беда, Дэвид? Ты думаешь, что если наконец решил, что мы тебе нужны, то можешь просто не обращать внимания на причиненные тобой боль и обиды. Но это не так. Ребенок все еще существует. Боль, которую ты причинил мне, все еще заставляет меня страдать, и это меняет дело. Мне жаль, Дэвид, но такова правда. Я больше не верю тебе.
Обиженный и разозленный Дэвид с трудом подавлял желание схватить Лиз и начать трясти ее. Однако, когда он наконец заговорил, его голос был холоден и спокоен:
– В таком случае, возможно, нам лучше подумать о разводе?
Лиз была захвачена врасплох таким неожиданным поворотом разговора, но, разумеется, ни за что на свете не показала бы этого.
Дэвид пристально смотрел на нее. Однако на ее лице не было ни удивления, ни сожаления. А когда она наконец ответила, ее слова звучали почти насмешкой:
– Прекрасная идея. Одновременно мы можем продать дом в Холланд-парк. Может быть, адвокаты сделают нам скидку.
Изо всех сил захлопнув дверцу «мерседеса», Дэвид дал волю своему гневу. Лиз даже не оставила ему шанса что-нибудь объяснить. Просто решила – он знал, как она умеет, – что он самовлюбленное дерьмо, которое бежит от ответственности, и точка. Судья леди Уорд вынесла и огласила приговор. Без права обжалования.
Уже проносясь по поселку, он понял, что может никогда не увидеть ее снова и что в пылу спора даже не обмолвился, что ушел из «Дейли ньюс».
– Ну давай, Лиз, пойдем! Я всегда мечтала об этом! – Мел держала Лиз за рукав и тащила ее к Палас-Пир. – Идем! Теперь все в Лондоне ходят к ясновидящим.
Лиз на минуту задумалась. Она не была уверена, что именно сейчас хочет заглянуть в свое будущее. Весь последний час она мечтала сесть и отдохнуть, держа в руке что-нибудь высокое, холодное и желательно с градусами.
С другой стороны, после горького прощания с Дэвидом сегодняшним утром она нуждалась в чем-то подбадривающем. Лиз очень надеялась на покупки, но вот они уже почти целый день слоняются по распродажам, и хотя Мел купила ношеный кашемировый свитер, чрезвычайно маленькое черное платье для пополнения своей коллекции и джемпер с таким глубоким вырезом, что, по мнению, Лиз на вечеринках не будет никого, кто не испытает искушения заглянуть в него, сама она не увидела ничего, что ей действительно понравилось бы. Поэтому, решив не повторять своих ошибок, она ничего не купила. Весьма печальный итог. В результате она была теперь расстроена потерей целого дня почти так же, как если бы выбросила большие деньги на что-нибудь бесполезное. С покупками, не раз убеждалась Лиз, ты всегда в проигрыше.
А теперь вот Мел хотела идти к гадалке. Лиз решила попробовать отговорить ее от этого:
– Перестань городить ерунду, Мел. Твои ясновидящие – просто старые каракатицы, одетые цыганками. Они берут с тебя десятку и рассказывают тебе, что ты хочешь быть богатой, счастливой и жить долго.
Но Мел настаивала:
– Теперь это не так. Теперь они настоящие профессионалы. Что-то вроде психоаналитиков. С той только разницей, что они дают тебе записать сеанс на пленку, но пленку потом отбирают. Пойдем, я тебя вылечу!
Лиз неохотно позволила Мел оттащить себя от кромки воды к пирсу. Сильный и свежий ветер подхватил ее пальто и едва не вырвал из рук Мел многочисленные сумки с покупками. Они шли, прижимаясь друг к другу, и Лиз смотрела сквозь щели в дощатом настиле на пенистую морскую воду и вспоминала, как ребенком боялась ходить на пирс, опасаясь провалиться в щель. И никто не мог убедить ее, что четырехлетняя девочка физически не может провалиться в щель шириной полдюйма.
Теперь, будучи взрослой, она любила пирсы, любила все атрибуты приморских городков, особенно зимой, когда оркестрики играют для небольших групп укутанных в пледы пенсионеров, когда краска шелушится под натиском штормов и когда, поеживаясь, маленький городишко ждет начала следующего сезона и возвращения отпускников, шезлонгов и продавцов мороженого.
В конце пирса рядом с кафе помещался небольшой аттракцион – для Лиз это было гораздо соблазнительней визита к гадалке, – галерея призраков, снаружи мрачная и по случаю зимы закрытая, и тут же маленькая аккуратная табличка, оповещающая о владениях Сюзанны Смит, ясновидящей.
Настроившись увидеть в пещерном мраке этакую мадам с цыганскими серьгами и в шалях с бахромой, с сигаретой, свисающей из уголка рта, Лиз была изумлена видом как самой Сюзанны Смит, так и ее владений. К ним больше подходило название «консультационный пункт». Пожалуй, Мел была права: не содержащая ничего лишнего небольшая ярко освещенная комната с бежевым ковром без единого пятнышка, светло-коричневыми кожаными креслами и столом светлого дерева вполне могла бы быть приемной дантиста с Харли-стрит или модного лондонского психоаналитика.
Лиз обнаружила, что странным образом эта атмосфера приводит ее в некоторое смущение. По крайней мере, по адресу дамы в серьгах и шалях она могла бы отпустить пару шуточек, а вот заведение Сюзанны Смит вызывало у нее такое ощущение, словно она пришла в медицинскую лабораторию или в какую-нибудь брачную посредническую контору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130